Читать книгу "Клановое проклятие - Игорь Ковальчук"

Стопки бумаг, изученных патриархами, медленно стягивались обратно к Эндо. Главы Домов отлично понимали, что для детального и подробного изучения всей этой информации нужно много времени и много сил, да и проверить нужно каждый факт, если это вообще возможно. Однако самой этой стопки и поверхностного знакомства с заключенной в ней информацией было вполне достаточно, чтобы отнять у Блюстителей Закона их блюстительские права. Более этого, это было необходимо.

Мэрлот приглядывал за патриархами из-под опущенных век. Он с самого начала знал, что правильно оценил ситуацию, и главы Домов выступят против законников, если только почувствуют, что они не в одиночестве. Клан Бомэйна, огромный по численности, мог задавить любой другой клан, стоило только противнику остаться в одиночестве. Возможно, он мог бы справиться и с двумя, и даже с тремя кланами (смотря какими, конечно). Но со всеми сразу – нет. Такое было бы не под силу одному Дому, хотя бы и самому могущественному в Асгердане.

Хотя Мортимеру было радостно, что он, хоть и подал голос одним из первых, не стал первым, на кого упал ненавидящий взгляд Блюстителя. Даже если его задумка увенчается успехом – а успех был несомненен, сладостный аромат удачи уже висел в воздухе – Бомэйн останется патриархом, а его клан – кланом, и придется жить с ними бок о бок еще очень долгое время. Разумеется, раз продемонстрировав Совету компрометирующие документы, нельзя забрать их обратно, и расследование начнется. Потомки Даро наделали таких дел, что, если все деяния будут должным образом доказаны, суд над ними не может закончиться иначе, как лишением статуса клана, декланированием.

Может статься, конечно, что доказать удастся не все. Возможно, Совет не примет решения о декланировании – чего только не бывает на свете – и тогда опасность сохранится надолго, очень надолго.

Мэрлот коротко вздохнул. Он, который уже принял решение, просто ждал, пока решатся все остальные, радовался пока хотя бы тому, что наверняка будет снят этот идиотский ценз на годовой оборот клановых средств. У его потомков, наконец, отпадет нужда крутиться, лишний раз разбивать свои средства на более мелкие суммы и перекидывать их туда-сюда, и они смогут заняться делом. А у клана появятся лишние средства на службу безопасности. И, возможно, на новые разработки.

А снаружи нарастал шум. Сперва патриархи не обращали на него внимания, потом он стал громче и назойливее и разбился на отдельные островки. В нем, сперва похожем на звуки океанского прибоя, пробились знакомые нотки голоса толпы, а на лице Боргиана впервые за свое время зазмеилась довольная усмешка. Главы Домов стали оглядываться, а Эндо, помедлив, сделал Алвэру знак открыть окно. Створки удалось распахнуть не сразу – старший сын Дракона Ночи не был знаком со сложным запирающим механизмом, но как только это удалось, в залу вместе с жарким летним воздухом ворвались крики и скандирующие голоса множества людей.

– Руки прочь от Блюстителей Закона! – кричала толпа. – Руки прочь от Блюстителей Закона! Долой распоясавшихся патриархов! Бессмертных – к ногтю! Нет – анархии!! Да – порядку!!!

Мэрлот слегка улыбнулся и, наклонившись к уху сидящего рядом Савэйна, прошептал, хотя в той ситуации не было нужды шептать, можно было сказать в голос, все равно вряд ли услышал бы тот, кому сказанное не предназначено:

– Манифестация, несомненно, устроена кем-то из братьев Боргиана.

– Быстро они сорганизовали такое масштабное зрелище…

– Долго ли умеючи.

– Но что нам-то делать… Я чувствую, мы попали в неприятный оборот.

– Вряд ли таким способом можно что-то изменить. Этот шаг законников – трепыхания рыбы, выброшенной на берег.

Савэйн поджал верхнюю губу, украшенную пепельного цвета колкими усиками, и задумчиво пожевал ее.

– Дай-то Бог, – проворчал он.

Однако крики толпы на патриархов вряд ли повлияли. Все они привыкли, что в Асгердане царит автократия, но отнюдь не демократия. Народ мог высказывать свое отношение к тому или иному закону, принятому Советом, и мнение народа принималось во внимание. Но отнюдь не тогда, когда толпа служила лишь пешкой в чужих руках. Как, например, на этот раз.

Реохайд, облаченный в длинное белое одеяние со строгим алым узором по подолу и у рукавов, вновь поднялся с места и развел руками. Он даже не смотрел на Саннару Симней, молодую женщину, матриарха, которая в этом году была избрана председательствовать, но растерялась перед лицом серьезнейших обвинений в адрес одного из могущественнейших кланов, и перед гневом самого этого клана (ей было простительно, поскольку до сегодняшнего дня ее клан считался самым младшим). Он неназойливо занял ее место, и она даже не подумала возразить.

– Что ж, господа, – проговорил он. – Вопрос поставлен. Давайте обсуждать?

Голос у него был звучный и густой, казалось, будто слышишь баритон какого-нибудь знаменитого оперного певца, обсуждающего проблемы театра с кем-то из почитателей или репортеров. Но сила его заключалась отнюдь не в красоте или звучности, а в чем – Бог его знает…

– Да что тут обсуждать, – с легким акцентом, наверное, от волнения, – проговорил Мустансир. – По-моему, все и так ясно.

– Вполне, – ответила Рун Мэйх. Голос ее, низковатый и порой казавшийся грубым, прозвучал с угрозой.

– Кто-то считает нужным что-то сказать?

– Я считаю, что необходимо дать Боргиану возможность ответить на обвинения против его клана, – заметила Эйвиза Тейри из клана Спектральной Аркады. – В частности, на обвинения в предательстве… и вот это… насчет девочки, дочки ликвидатора.

– Я ни на что не собираюсь отвечать. Это все обычные измышления, ложь, – хмуро ответил законник, не придумав ничего другого.

– Но как это так – ни на что, – настаивала Эйвиза. – Вот, есть документы, и… Должно же быть какое-то объяснение.

Мустансир, пристально смотревший на старшего сына Бомэйна, пожал плечами.

– Отказаться от объяснений – право представителя клана Бомэйна. Но раз нет никаких объяснений, нам остаются только документы. Именно на них мы и будет опираться, принимая решение. Итак? – он взглянул на Реохайда Гэллатайн.

Как это и полагалось, Эндо взял со столика жезл и вытянул его вперед. Это было знаком того, что он стоит за свое предложение и, как следствие, словом, сказанным против Боргиана и всех его родственников.

Вслед за Эндо жезл взял в руку Мэрлот – он тоже вытянул его вперед. За ним поспешила Рун Мэйх, за нею – Шатадана и Лоанаро, который всегда держался очень сдержанно, но сейчас вдруг выступил против законников с особым пылом. Мортимер тут же вспомнил, что Дом рыжеволосого Лоанаро почти на две трети состоит из женщин, которым, конечно, досталось. Его клан, клан Алзара, называли «ярмаркой невест», и по Генетической программе очень многие из них были отданы мужчинам, которых не выбирали.

И тут, к легкому удивлению Мэрлота, свой новенький жезл подняла Эдера Айнар. Ее строгое, иконописное (только что не смуглое) лицо было на удивление неподвижно, тонкие губы стали еще тоньше, потому что она плотно сжала их. Обычно молодые патриархи и матриархи, только что получившие столь высокий статус, вели себя тихо и незаметно, старались просто присматриваться к тому, как в Совете делаются дела. Они никогда не лезли в первый ряд.