Читать книгу "Гражданин преисподней - Николай Чадович"

– Спокойно! Еще надо проверить, что это за Леня. Встречали мы уже таких. – Отстранив молчальника, так и застывшего с занесенным топором, он осторожно тронул загадочное существо за руку. – Вроде теплый… Но пульс не прощупывается. Как в сказке говорится – ни жив ни мертв…

Словно бы в ответ на эти слова, веки вмурованного в колонну человека раскрылись, и пустые глазницы в упор уставились на окружающих. Страшен был вид этих ям, наполненных кровью и гноем.

– Ты, Леня, на меня обижаешься? – Юрок невольно отступил назад. – Зря. Я ведь ни сном ни духом не виноват. Ты тогда сам оплошал. Ну чего молчишь? Скажи хоть слово.

Говорить Леня не стал, а завыл – негромко, глухо, словно пробуя голос. Потом поднапрягся – даже жилы на лбу вспухли, – и остатки колонны, все еще сковывающие нижнюю часть его тела, разлетелись вдребезги.

Свидетели этой жутковатой сцены дружно отпрянули назад, один только Венедим, как всегда, замешкался, что и позволило воскресшему из мертвых Лене ухватить его за край рясы.

Тут бы и настиг нерасторопного светляка преждевременный конец (да еще столь печальный, ведь неизвестно было, найдет ли вырвавшаяся на волю душа выход из этого кошмарного иносущего логова), но его спас Кузьма, с воплем: «Бей здухачей!» – огревший Леню куском «пемзы» по голове.

Удар этот здухачу-темнушнику никоим образом не повредил, зато все его вурдалачье внимание теперь сосредоточилось исключительно на Кузьме. А у того благодаря заботам товарищей не было при себе никаких средств защиты, кроме кулаков да той самой ни на что не годной «пемзы».

Руки здухача вцепились в горло Кузьмы как клещи, и оба они упали. Раскрылась пасть, в которой уже с месяц маковой росинки не было, и обнажились клыки, хоть и сильно попорченные, как у большинства жителей Шеола, но острые именно в силу своей недоброкачественности.

На первых порах Кузьму спасали только плотная ткань куртки да то обстоятельство, что здухач с одинаковым остервенением кусал все подряд – и тело врага, и свои собственные руки, и случайно подвернувшуюся «пемзу». Однако силища у переродившегося Лени Черпака была такая, что Кузьма понял – одному ему не сдюжить. Да вот только на помощь пока никто не спешил. Ни Юрок с пистолетом, ни молчальник с топором, ни Венедим с распятием. Ничего не скажешь – надежные у него подобрались спутники!

А тут еще вдобавок ко всему наступила тьма – факел, выпавший из рук Кузьмы, погас, а свой фонарь Юрок почему-то выключил. Вполне вероятно, что приятель, пусть даже утративший человеческую сущность, был ему дороже, чем какой-то там приблудный выползок.

Когда челюсти здухача лязгнули на вершок от лица Кузьмы, он мысленно попрощался с жизнью. Не было никакой надежды самостоятельно вырваться из этих железных лапищ. Что за непруха, что за горе-злосчастие – невредимым уйти от стольких химер и погибнуть от кариесных зубов взбесившегося темнушника!

Отчаявшийся Кузьма ожидал неминуемого конца – жестокой боли, смертной слабости, мучительной агонии, но смерть пришла грохочущей вспышкой, колючими искрами, кислым запахом пороха… То, что эта смерть предназначалась не ему, а другому, Кузьма понял лишь после того, как обмякшее тело Лени Черпака за ноги оттащили в сторону. Затем вновь вспыхнул свет.

– М-молодцы, ребятушки, – осторожно растирая шею, просипел Кузьма. – Уважили. Спасли, что называется. А главное, вовремя. Еще бы секундочка – и был бы мне каюк.

– Затвор заело, мать его по рубцу! – поникнув головой, оправдывался Юрок. – Я ведь эту пушку всего однажды успел испытать, когда меня метростроевские опричники в корчме хотели взять. Тогда все обошлось. Думал, надежная машинка досталась. А тут такой облом случился! В самый интересный момент подвела.

– Прикинь, сколько времени после того случая прошло! – напомнил Кузьма. – Ты с этим пистолетом тонул не меньше двух раз. А жара, а пыль! Оружие проверять нужно, как собственный член после случки! Да вдобавок еще чистить и смазывать.

– Чем смазывать? – угрюмо поинтересовался Юрок.

– Хотя бы тем же салом, что ты дней пять назад уминал за обе щеки!

– Ладно тебе… Разошелся… – Юрок совсем увял. – Я-то думал, что ты мне спасибо скажешь.

– Скажу. Спасибо, Юрок Хобот! Но это мой язык сказал. Он, слава богу, не пострадал. А вот все остальное, включая жизненно важные органы, – Кузьма осторожно потрогал горло, – говорят другое: почему же ты, проходимец, медлил?

– Хрен с ним… Кати на меня бочку… Пусть я буду проходимцем! А он отчего медлил? – Юрок посветил фонарем на молчальника, преспокойно поигрывавшего в темноте своим топором. – Почему кружил вокруг, как хитрый паук, который заманил комарика в тенета и погибели его дожидается? Почему вовремя не вмешался, тем более что в такой заварухе топор сподручней пистолета?

Этими словами можно было пронять кого угодно, но только не молчальника. Хладнокровно сунув топор на прежнее место, он оправил рясу, особое внимание уделив капюшону, щелчком сбил с кулака невидимую пушинку и скрылся за ближайшей колонной, благо их было здесь не меньше, чем грибов на хорошо унавоженной грядке.

Хотел ли он выразить таким поведением полное пренебрежение к мнению спутников или просто дал понять, что не собирается вступать ни в какие дискуссии, – так и осталось неизвестным.

Юрок покрутил пальцем возле виска и буркнул: «Другим-то ты все прощаешь», на что Кузьма только расслабленно махнул рукой – не трогай, дескать, этого чудака.

Впрочем, как это ни странно, но внезапное воскресение Лени Черпака, сменившееся столь же внезапной, но уже окончательной смертью, имело и свою положительную сторону. В карманах неудавшегося здухача обнаружилось целое сокровище – кусок донельзя высохшей, но еще вполне съедобной колбасы и горсть липких конфет-тянучек, изготовленных из сахара, сохранившегося в закромах темнушников еще, так сказать, с допотопных времен.

Колбасу Юрок слопал сам, и мало нашлось бы в Шеоле смельчаков, решившихся оспорить у него это право, а вот конфетами он щедро поделился со спутниками.

Те, однако, дружно отказались. Светляки сладкое не употребляли принципиально, да и привычки к нему не имели, а Кузьма отделался словами:

– После них пить захочется. А водой тут, похоже, и не пахнет…

Теперь, когда стало понятно, что полые колонны являются своего рода инкубаторами, в которых нормальные прежде люди превращаются в бездушные создания, предназначенные для каких-то особых, пока не совсем ясных целей, нужно было определиться с планом дальнейших действий.

Им удалось проникнуть туда, куда прежде по своей воле никто не попадал, но до сих пор Грань являлась чем-то таинственным и недостижимым. Где ее искать? Каких новых препон ожидать? Чем поддерживать иссякающие силы?

Прежде чем наугад двигаться дальше, разумнее было бы поискать ответ на эти вопросы здесь, в логове химер и рассаднике здухачей (по крайней мере такой точки зрения придерживался Кузьма).

– Леню твоего давно замуровали. Уже и колонна успела окаменеть, – объяснял он Юрку. – А ведь попадаются и совсем мягкие колонны. Какой напрашивается вывод?