Читать книгу "Роковое наследие - Юлия Скуркис"

— Он пуст! — воскликнула она.

— В нем было только это, — сказал Илинкур и протянул ей лист. — Да еще одна сережка.

Он подал Анаис точную копию того украшения, которое она когда-то обнаружила в своей сумке, ползая по туннелям под замком Лебериусов.

— Не может быть, — прошептала Анаис.

Осторожно взяла сережку и пожелтевшие от времени рисунки, подумала: «Так вот что прятал Эльтар. Холодный Эльтар, неприступный Эльтар, строгий и безжалостный. Он прятал свои чувства. Когда учителю не спалось, он читал, что-то записывал и, как оказалось, неплохо рисовал».

Она перебирала листки, рассматривая лицо, которого не помнила. Катриона Атранкас исчезла из ее жизни, когда Анаис была очень маленькой. После смерти Эльтара она смогла взглянуть на нее глазами отца. Но воспоминания матери никогда не посещали ее разум, и это могло означать только одно: Катриона жива. Чем дольше Анаис вглядывалась в черты женщины на портретах, тем очевиднее становилось, что она ей кого-то напоминает.

Рисунки вновь пошли по кругу, переходя из рук в руки.

— Интересно, кто эта красавица, — сказал Фрад. — Я бы такую не упустил.

— Это моя мать, — раздалось за спинами.

Все обернулись и с удивлением уставились на чужака. Никто не услышал, как Тамерон вошел. Судя по ужасу, промелькнувшему во взгляде Анаис, он в очередной раз все сделал неправильно.

Актеры некоторое время рассматривали босого длинноволосого юношу в мятой одежде. Затем вперед выступил Грим, церемонно поклонился и прочистил горло, готовясь произнести речь.

— Приветствуем тебя, досточтимый хозяин, и просим прощения за то, что без твоего дозволения заняли это жилище, полагая, что оно пустует.

Тамерон взглянул на Анаис, она чуть заметно кивнула, предлагая поддержать эту версию.

— Я люблю гостей, — улыбнулся юноша и поклонился в ответ.

— Позволь представиться. Меня зовут Грим. Я — хозяин бродячего театра, а это моя труппа: Илинкур, Фрад, Монтинор, Сиблак, Анаис. Позволь также представить Караэля Доставалиона, театрального критика, который путешествует вместе с нами. Мы приготовили завтрак, от него еще кое-что осталось. Приглашаем присоединиться к скромной трапезе.

— Благодарю, — юноша церемонно склонил голову. — Мое имя Тамерон. Я из южного Харанда, но в магии не искусен, — предварил он неизбежный вопрос. — Зарабатываю тем, что сочиняю песни и распеваю их, играя на лютне.

— Не тот ли ты Тамерон, из-за которого случились большие беспорядки в Блавне? — спросил Грим.

— Тот самый, — широко улыбнулся юноша.

— Я полагал, что ты немного старше, — задумчиво сказал владелец балагана.

— И я о тебе слышал, — заявил Сиблак. — Тебя описывали как невероятного красавца, но не упоминали, что ты одноглазый.

Анаис влепила Сиблаку подзатыльник.

— Это недавнее… э-э-э… приобретение, — сказал Тамерон и поправил прядь волос, специально выпущенную, чтобы прикрывать пустую глазницу.

Актеры заторопились и быстро вышли, перешептываясь друг с другом.

— Странный у этого дома хозяин, — задумчиво сказал Грим.

— Почему? — поинтересовалась Анаис.

— Он явно благородных кровей. Осанка, знание этикета, умение держаться с достоинством, будучи наряженным в обноски — все это наводит на определенные мысли.

— Думаешь, он солгал?

— Нет, он вполне может быть тем самым менестрелем Тамероном. Кстати у него есть прозвище.

— Какое? — заинтересовалась Анаис.

— Соловей.

— Воробей щипаный, — фыркнул Фрад. — В жутком месте он себе хижину смастерил. Куда бы мы ни шли, все время оказывались неподалеку от этого проклятого дома. Вот она дорога, перед тобой, шаг и упираешься носом то в стену хлева, то в сеновал, то… — Фрад неприязненно посмотрел на хижину. — Этот хлыщ просто обязан нас отсюда вывести. Кстати, а где Тамия? Вас не было всю ночь.

Анаис пожевала губу. Что бы такого наплести? Похоже, Тамерон и не думает помогать ей выкручиваться. Спрятался в доме и носа не кажет. Он, конечно, Лебериус и тварь распоследняя, и вообще она на него зла, но рассказывать чужие секреты, в особенности когда имеешь личное до всего этого касательство, не следует.

— Она не возвращалась? — спросила Анаис.

— Нет, — забеспокоился Фрад. — Сиби с Монти пришли ранним утром, тоже где-то шлялись всю ночь, теперь дрыхнут.

Анаис присела у костра, тяжело вздохнула, поворошила палкой угли, собираясь с мыслями. Юнцов девушка взяла на заметку, но с ними она разберется позже. Из дома вышел Тамерон, принарядившийся в плащ учителя и домашние шлепанцы. Анаис пришлось приложить усилия, чтобы сохранить скорбное выражение лица, подобающее моменту, и не расхохотаться. Что ж, выбор у него был небольшой, последние прохудившиеся сапоги учителя сгорели вместе с ним в погребальном костре.

Когда Тамерон присоединился к кругу слушателей, она спросила:

— Ты не встречал в лесу девушку?

— Нет, — опешил менестрель, явно не понимая, что речь о нем самом.

«Тупица!» — подумала Анаис.

— Но где же Тамия? — Грим огляделся по сторонам, будто надеялся, что девушка вот-вот покажется из-за угла.

— Какой ужас, — прошептал Караэль, — бедняжка заблудилась.

— Не понимаю, как она умудрилась? — развел руками Фрад. — Здесь, куда ни пойди, упрешься в дом.

— Ее нужно найти, — выдал гениальную идею Тамерон и заслужил испепеляющий взгляд Анаис.

Она только-только наскребла себе каши со стенок котелка. Понятное дело, что после новости об исчезновении подруги аппетит должен был у нее пропасть. Девушка поставила миску на траву и скрипнула зубами.

Актеры зашумели, засобирались, разделились, как и накануне, только на этот раз Анаис оказалась в компании молодого человека. Она натолкала в карманы сухарей, вяленого мяса, выпила остатки холодного настоя и поплелась бродить по округе. Менестрель пошел следом, опасаясь нарушать молчание.

Но когда увидел памятный уступ, высказался весьма категорично:

— Туда я больше ни ногой.

Анаис пожала плечами и завалилась в траву там, где стояла.

— Ненавижу гулять на голодный желудок, — сказала она.

Стала вытаскивать из карманов запасы и поглощать их. «Все из-за тебя, болван», — так и читалось на ее лице.

Тамерон присел рядом, некоторое время наблюдал за процессом голодными глазами, потом, набравшись смелости, запустил руку в чужой карман.

— А сам о себе не догадался позаботиться? — возмутилась Анаис.

— Я вот что думаю, — с набитым ртом промямлил менестрель. — Может, рассказать ребятам, что к чему? Не заслуживают они такого обращения.