Читать книгу "Ночная смена. Лагерь живых - Николай Берг"

Для начала седоватый грузный сапер делает ботану внушение за беготню. В ящике этих мин девяносто шесть штук. Сняли два десятка, так что еще штук семьдесят вполне могут быть в деле. Это пункт раз. Пункт два — сейчас идет поиск пультов. Потому как пункт три — то, что саперы видели, явно предназначено для радиоуправляемой системы подрыва. Найдется пульт, пункт четыре, можно будет ворота открывать. Но, пункт пять, еще глянуть надо — где тут мины стоять могут. А до этого желательно, пункт шесть, не бегать, как очумелым кошкам.

Пока сапер внушительно рассказывает все это, Сашу неожиданно начинает колотить. Ботан удивленно смотрит на него.

— Эй, ты чего, а?

Саша вымученно улыбается и сквозь зубы отвечает:

— Только сейчас до меня доперло, что случись что — а сейва-то[66]у меня нет.

Ботан понимающе улыбается:

— Жизнь глючная штука, но графика офигенная!

Ну, понятно. Тоже компьютерщик со стажем и небось болезнью Пальцгеймера.

— Это по вам с бэтра поливали? — с интересом спрашивает ботан.

Саша мотает головой, показывая вверх. Ботан неожиданно резво взбегает вверх по лесенке.

Возвращается немного обалделым.

— Крутански! Ну и дырищи! Так, значит, он вполне мог домик развалять?

— Ага.

— Здорово. Надо сходить сфотографироваться у бэтра. Да! Доктор, это вы?

— Ну я.

— Петропавловка сообщила — у них там эпидемия началась.

— Погоди, какая эпидемия?

— С животами что-то.

— Стой бегать. Ты лучше про Петропавловку расскажи. Связь дать можешь?

— А чего нет? Могу.

Информация мало сказать странная — треть людей в крепости банально поносит. То есть из них льется. Струйкой. Как из дырявой грелки. Началось недавно, но вот обуревает сильно.

Ничего не понимаю. Температуры нет. Животы не болят. Рвоты нет. Обилия газов нет. Спокойное состояние — просто льется. Ручейком. Не отойти. И не уследить. Не отравление явно. А с чего ж они дрищут-то так залихватски?

Связиста, что это излагает, я немного знаю — он все время в штабе, инвалид в кресле. Единственно, что он сообщает — михайловские с вылазки привезли рыбу. Брали вроде в «Карусели». Добрались там до холодильника. Рыба была нормальная, вкусная. Но ели почти все, а пробрало треть. Сам он уточнить не может, по понятным причинам, а из-за могучего дрездена, настигшего кучу народа, и послать узнать, что да как — некого. В общем, гарнизон выбыл из строя. Настроения близкие к паническим.

Обещаю интенсивно подумать. Начинаю это делать — и чувствую, что ничего не выходит. Мне такой спокойный понос никогда не встречался. И посоветоваться не с кем. Своему начальнику звонить — так он не гастроэнтеролог, да и некогда ему сейчас — сотни ознобленных да голодных…

Рыба. Кто-то мне толковал, что он заядлый рыбак… Только б вспомнить. Семен Семеныч! Теперь бы с ним связаться, да где его найти? Тупо думаю на эту тему. Мысль ходит по кругу, как заключенный на прогулке.

Вполуха слушаю, как седоватый сапер негромко успокаивает Сашу:

— …в бою-то не страшно, крутишься как посоленный, думать некогда, а вот после боя… Помню, взяли Гульрыпш, с грызунами договорились обменять пленных и мертвых, всех на всех. У нас было два десятка грузин и мегрелов. Наших у них — восемь трупов и пять живых. Мы подвезли пленных в бэтээре к месту, грузины приехали на «Урале». Смотрим, а наши все мёртвые. Восемь уже окоченевшие, а от пятерых еще пар идет. Январь был. Связистки — Анна и Александра, наши русские девчонки, из Питера. У Анны грудей не было, отрезали, а Шуре загнали кол… Мы увидели это, и все… Вытащили грузин из машины — и эршиссен всех. Везде кровушка и парок над ней… Ничего, это пройдет, скоро отпустит…

Решаю пойти по пути наименьшего сопротивления — запросить Николаича. Тот удивляется — Семен Семеныч тоже у нас радиофицирован, связаться с ним можно. И действительно — о, чудо Великого Маниту(!) — певун-рыбак скоро откликается.

Стараюсь внятно изложить ситуацию. Он хмыкает и задает два вопроса — пил ли я когда-нибудь касторку, и не ели ли наши поносники масляную рыбу?

Касторку я не пил. Насчет рыбы… Вообще-то я ее в продаже видел. Обещаю уточнить и ответить.

Инвалид в штабе говорит, что понятия не имеет, кто что ел — он в рыбах не разбирается. Минут пять у него уходит на уточнения. Да, была масляная рыба. Макрель такая. Типа тунца.

Саша опять вызывает Семен Семеныча. Тот с некоторой ехидцей замечает, что странно — доктор, а не в курсе. Масляная рыба так называется потому, что в ней именно жира до черта. Если ее не обработать, как положено, то это он срабатывает, как стакан касторки. Принцип тот же.

Черт! Я ж сам рекомендовал нашим по ложечке растительного масла. Ну а тут, при таком количестве жира… Тут перистальтика[67]так улучшилась, что со свистом и песней, как скорым поездом… Даже название этого явления вспомнил — пищевая стеаторея. От животных жиров такого не бывает, а вот от жидких масел…

Искренне благодарю Семен Семеныча за науку. Связываюсь с крепостью. Ловлю себя на том, что говорю этаким мерзким менторским профессорским тоном, но никак не остановиться. Рекомендую проверить наличие жира в поносе — каемочка жирная должна быть, особенно заметно будет, если на газету наложить, например. Успокаиваю. Дескать, угостились наши люди стакашком касторки. Ничего страшного. Главное — водичку восполнить потерянную. И соли.

Инвалид обещает все передать в точности.

Уф! Ну, с этим разобрались. Не забыть выручившему меня певуну что приятное сделать.

Компания вернулась быстро. На потрепанном бронетранспортере, как и рассчитывали. Железяка встала почти вплотную к двери, и под понукания сапера и Николаича мы по-быстрому покинули домик. Мутабор не мог объяснить, в каком из цехов располагалась лаборатория, поэтому особенно и не возбухал, ожидая прибытия группы. Но сейчас, когда понял, что место медцентра стало известно и мы туда едем, опять стал проявлять нетерпение. Мне с трудом удалось отвертеться от соседства с ним и ехать на броне.

— Получается так, что у нас на все про все час-полтора, — устало и монотонно говорит Николаич.

— А что потом?

— Потом будет темно и людям в цехах придется терпеть еще одну ночь. Соваться разминировать на ощупь — неинтересно. Саперы считают, что здесь хоть и не шибкий мастер сработал, но сюрпризы поганые будут.

«Старшой» переводит дух.