Читать книгу "У каждого своя цена - Лорен Вайсбергер"

Разве что Водоворот изойдет слюной, но у нее щупальца коротки дотянуться до Стамбула. Причина испорченного настроения при встрече с фотографом отчасти состояла в том, что на благословенные 24 часа я забыла, что, значит, быть уязвимой и преследуемой. Отделенная от Эбби пятью тысячами миль, я не испытывала омерзительного ощущения, что мою личную жизнь выставляют на всеобщее обозрение. Отвыкнув от непреклонного чужого стремления меня унизить, я невольно расслабилась и с утренним визитером столкнулась неподготовленной. Глубоко вздохнув, напомнила себе, что могло быть хуже, причем намного, и возблагодарила Бога, что Водоворот находится на другом континенте.

Из-за неплотно закрытой — не заметишь, если специально не приглядеться, — двери апартаментов доносились неясные звуки. На часах было начало девятого — можно сказать, полночь, с учетом того, что я вернулась в отель в три утра, а Филип оставался в «Белле». Значит, пресловутая групповуха в самом разгаре. У меня мелькнула мысль постучать, но я толкнула дверь и вошла.

Пройдя через гостиную к французским дверям, ведущим в спальню, я увидела на кровати вольготно раскинувшегося обнаженного Лео и лишь спустя секунду поняла, что шевелюра, ритмично двигавшаяся вверх-вниз пониже его пупка, и приветственно поднятая в моем направлении голая задница принадлежат мистеру Филипу Уэстону. Прежде чем я опомнилась, Лео меня заметил.

— Привет, Бетт, что стряслось? — спросил он небрежно, не делая попыток прикрыться или заслонить любовника.

Услышав мое имя, Филип резко поднял голову, открыв взгляду еще несколько дюймов тела Лео, которыми я не успела полюбоваться.

— О, привет, малышка, как жизнь? — спросил он, незаметно вытирая рот углом подушки. — Где ты была целую ночь?

— Где я была всю ночь? — Как обычно, от шока я утратила способность ясно мыслить и могла лишь повторять, словно передразнивая, слова собеседника.

— Любимая, я ждал целую вечность, — капризно пожаловался Филип, бодро соскочив на пол, словно маленький мальчик в рождественское утро, и накинул халат.

— Целую вечность, значит? — блеснула я находчивостью.

— Вернись ты вовремя, Лео не оказался бы в моей постели. Ведь так, малышка?

Это чересчур. Я расхохоталась:

— Филип, перестань. Ты еще ни разу не захотел со мной переспать за…

— Расслабься, куколка, успокойся немного. Наш общий знакомый вернулся пять минут назад и сразу вырубился. Я, должно быть, тоже заснул. Конечно, мы сглупили, столько выпив, но, по крайней мере, теперь у нас все прошло.

— Ты всерьез пытаешься утверждать, что я не видела того, что только что отлично рассмотрела? — Если бы хоть у одного из них хватило такта по крайней мере притвориться смущенным, я бы еще как-нибудь пережила зрелище.

— Знаете что, пойду-ка я возьму кофе, апельсинового сока да еще, пожалуй, круассанов. Чувствую, надвигается грандиозное похмелье, — заявил Лео, дотянувшись до пульта от телевизора.

Не меняя живописной позы, он принялся переключать с канала на канал. По кабельному телевидению отеля крутили разные фильмы.

— Отличная идея, друг. Возьми мне двойной эспрессо, несколько таблеток аспирина и самую большую «Кровавую Мэри», — отозвался Филип.

— Ущипните меня, я сплю, — тупо произнесла я, гадая, в какой момент истекшая ночь и вся моя жизнь превратились в сумеречную зону. Ощущение, будто я попала в другую реальность, причем оказалась там в одиночестве.

— А? — отозвался Филип, без стеснения сбросив перед нами халат, и удалился в душ, оставив дверь открытой. — Лео, не сочти за труд, попроси свою сотрудницу прекратить пи… галдеж. Мы с тобой добрые приятели, вот и все.

Лео, наконец, выпутался из простыней, смятых так, будто на них резвились несколько часов, и натянул джинсы, не позаботившись надеть нижнее белье.

— Конечно. Бетт, милая, мы с Филипом просто приятели. Принести тебе что-нибудь поесть?

— Нет-нет-нет, спасибо, я позавтракаю внизу. Увидимся позже. — Схватив чистые джинсы, футболку и босоножки, я сунула все в пластиковый пакет, предназначавшийся для грязного белья, и бегом бросилась из комнаты, борясь с тошнотой. Пусть Филип и Лео наслаждаются почти семейным утром.

Я отправилась убивать время и перекусить в ресторан на первом этаже, собираясь вернуться в номер позже, но когда официант принес кофейник с чашкой и корзину с восхитительным печеньем и оладьями, в зал на подламывающихся ногах вошла Элайза и уселась напротив.

— He помешаю? — спросила она. — Не могу спать, на фиг, уже готова сдохнуть.

Я запаниковала, решив, что Элайза узнала от фотографа об утреннем происшествии, — в такой час все наши видели десятый сон, — но спутанные волосы, черные круги вокруг глаз и заметно дрожащие руки указывали, что вчера бедолага перебрала с кокаином, сна нет и в помине, и она спустилась в ресторан посидеть и подождать, когда пройдет искусственное возбуждение.

— Конечно, присаживайся, — сказала я по возможности небрежно, сидя как на иголках при мысли, что ей все известно.

Официант тут же принес Элайзе чашку с блюдцем. Остекленевшими глазами Элайза уставилась на посуду, словно никогда раньше не видела, но очнулась и налила себе кофе.

— Ты что-то рано. Где Филип? — Она судорожно выхлебала черную жидкость.

— Филип? — Я попыталась беспечно рассмеяться, но получилось похоже на полузадушенное кудахтанье. — Спит, наверное. Я зачем-то поднялась ни свет ни заря. Наверное, разница во времени.

— Разница во времени? — фыркнула Элайза. — Если это твоя единственная проблема, прими амбиен. Мне вот совсем паршиво.

— Ну, так поешь. Выглядишь так, что завтрак не помешает.

Снова презрительное фырканье.

— Такая оладья по содержанию жиров, углеводов и калорий хуже двух биг-маков. Нет уж, спасибо. — Налив еще чашку черного кофе, Элайза выпила ее одним глотком.

— Дэвид наверху? — спросила я из вежливости.

— Да не знаю я, где его носит. Исчез из клуба часов около трех. Наверное, поехал домой к какой-нибудь турецкой цыпочке. — В ее голосе не слышалось ни удивления, ни огорчения.

Я молча смотрела на нее. Элайза вздохнула:

— Филип, наверное, никогда так с тобой не поступает. Какой замечательный парень…

Я чуть не подавилась апельсиновым соком, но сдержалась.

— Угу, — пробормотала я. — А тебе не приходилось слышать, что Филип… ну, в смысле… ну, как бы интересуется…

Элайза смотрела на меня, не отрываясь:

— Интересуется чем?

— Ну, не знаю… Мужчинами?

У Элайзы перехватило дыхание, и она уставилась на меня с открытым ртом.

— Филип Уэстон — гей? Издеваешься? Бетт, как можно быть такой наивной? Если человек обладает фантастическим чувством стиля, ездит на «веспе» и занимается йогой, это не значит, что он предпочитает мужчин.