Читать книгу "Неспящие - Чарли Хьюстон"

Омаха устроилась у меня на руках, перестала плакать, закрыла глаза и уснула.

Мы рассказали друг другу наши истории. Последние несколько дней наши пути переплелись и перепутались друг с другом.

Он не хотел отдавать мне диск, но дал посмотреть на его содержимое.

Я выполнил его указания, нашел и открыл секретный файл. Он объяснил мне смысл последовательности координат. Я подумал о нашем умирающем городе, который засеян спрятанной «дремой». Конечно, я сознавал, как немыслимо дорого стоит эта информация, но не понимал, как она может быть связана с леди Тидзу. Безусловно, она могла торговать «дремой», но сама мысль о том, что она покупает и продает ее по флакончику, казалась абсурдной. Скорее, она могла заниматься охраной и транспортировкой грузовых контейнеров с лекарством при отправке его в Азию или финансировать лабораторию по разработке аналогичного препарата.

Я спросил его, что еще есть на диске.

Парк почти без выражения посмотрел на меня:

— А что еще может иметь смысл?

Он ухаживал за женой. Я качал его дочь в одной руке и продолжил изучать диск.

На нем были фотографии Хайдо Чанга, вполне профессиональные, как мне показалось. Записи о продажах и покупках артефактов и золота «Бездны Приливов». Номера банковских счетов и коды. Порнография. И второй раздел.

Диск был разделен на две части. Я открыл вторую часть, думая найти там резервную копию первой, и вместо этого нашел заповедник дикой природы. Изолированный на диске фрагмент «Бездны Приливов» с тремя обитателями.

В узкой горной долине в обрамлении деревьев, за которыми синее вечернее небо превращалось в чистый лист, у затухающего костра сидели три искателя приключений. Женщина-воительница, половина лица обезображена страшными ожогами, палаш за спиной, переливчатые черные латы, добытые у кислотных жуков. Молодой и худощавый железный маг, вооруженный железным посохом и рукавицами, кожа в пестрых пятнах ржавчины. И старый подземный тролль с вытянутыми конечностями, на правой руке не хватает двух пальцев, остальные восемь оканчиваются желтыми, как слоновая кость, потрескавшимися когтями, босой, в залитых вином белых костюмных брюках и фраке на морщинистой голой груди.

Еще глубже в разделе находились логи и файлы, цифровые души персонажей. И акт купли-продажи товара.

Я открыл рот:

— Ага.

Парк обернулся от кровати:

— Что?

Я дотронулся до экрана.

— Я нашел, что искал.

Он повернулся к Роуз:

— И что теперь?

Роуз непрерывно шептала. Теперь ее тон изменился; она говорила уверенно и возбужденно.

— Таб, таб, контрол-пробел, трижды шифт-джей-вверх, пробел, пробел, пробел, возврат, вниз, экс.

Она зарыла лицо в матрас и закричала, перевернулась, потея и смеясь, потянулась вверх, схватила Парка, притянула его к себе и поцеловала.

— Я прошла! Черт, я его прошла! Никто не верил, что его можно пройти. А я прошла. В одиночку. Я победила Заводной Лабиринт.

Парк улыбнулся, отбросил влажные волосы с ее лба и поцеловал.

— Я слышал. Это здорово. Жалко, что я не видел.

Роуз резко села в кровати.

— Это было так здорово, Парк. Я просто поняла, что надо не пытаться пробежать в последний проем, пока он не закрылся. Если просто подождать, он снова распахнется. Я применила Жезл Торквина, заблокировала проем, проскользнула и оказалась в самом центре.

Он положил руку ей на щеку.

— А там что было?

Она покачала головой:

— Ничего. Вообще ничего. Просто тихо. Там было так идеально тихо.

Потом Роуз снова пропала, стала повторять свое приключение, начиная с первой клавиши.

Парк посмотрел на стену, за которой мы убили трех наемников.

— Сколько нам еще здесь безопасно оставаться?

Я ничего не мог придумать, как рассчитать и ответить на его вопрос:

— Здесь не безопасно. Риск растет с каждой секундой, которую мы находимся здесь. Но я не могу сказать наверняка, когда этот риск перевесит преимущество от того, что здесь нам придется оборонять только одну позицию, в отличие от поездки.

Он задумался.

— Они вернутся до темноты?

— А вашим соседям не покажется странным появление одетых в черное мужчин с автоматами наперевес, которые будут штурмовать ваш дом при белом свете дня?

— Сейчас? Сегодня? Не знаю.

Я пожал плечами:

— Тогда есть риск, что они могут прийти днем.

Он взял жену за руку.

— Мне нужно кое-что сделать.

Посмотрел на дочь.

— Я должен знать, что ей ничего не угрожает.

Чувствуя большое неудобство, я встал и поднес ребенка к нему.

— Всем нам что-нибудь всегда угрожает.

Он положил свободную руку малышке на голову и посмотрел на меня.

— Мне просто нужно знать, что она где-то в надежном месте. До тех пор, пока я за ней не приду. До тех пор, пока я не сделаю то, что должен. Вы знаете такое место?

Я чувствовал вес пистолета в кобуре на щиколотке, ножа в футляре у паха, боль от ожогов у меня на ногах. И я подумал о том, где маленькой девочке будет безопасно.

— Конечно. Я знаю такое место. Пока вы за ней не вернетесь.

Омаха всхлипнула. Мы оба сморщили носы.

Парк сжал руку Роуз и встал:

— Пойдемте, я вам покажу, как менять подгузник.

Он показал. Простота, за которой я внимательно наблюдал, уверенный, что никогда не смогу ею овладеть.

И, понимая, как он будет действовать, невзирая ни на что, и какая решимость требовалась ему для этого, я тоже показал ему кое-что еще. Преступление. Хладнокровный акт. Неоспоримую вину. Броню для его расследования.

Глава 27

13/7/10

Мы снова одни. Роуз. Я кое-что сделал. То, что считаю правильным. Что должен был сделать.

Я думаю, ты со мной согласишься. Что выбора не было.

Ты сказала, что я не могу заботиться о ней. Да, не могу. Не могу заботиться о ней.

Она не может быть в безопасности. Не может, пока мир такой.

Джаспер говорит, что мир меняется, и не больше того. Как будто это какая-то мелочь. Наверное, так и есть.

Все постоянно меняется. Смотри, как ты изменила меня. Как мы изменили друг друга. Как Омаха изменила нас обоих.

Но все-таки это мой мир. Мир, где встретились мои отец и мать.

Где она звала его Персик. Где я убежал от них, желая найти другой способ понимать друг друга. Где я встретил тебя. Это мир, где ты меня бы не отпустила. Хотя я и не хотел убежать. Это мир, где умерла моя мать, а отец убил себя, потому что не мог жить без нее. Это мир, где ты забеременела.