Читать книгу "Созвездие ворона - Дмитрий Вересов"

— Если он не боится разоблачения, значит, понял, что времени уже не осталось, чтобы ему помешать. Но мы попробуем! — сказала Анна Давыдовна.

— Чего он хочет?

— А вот этого я и сама не знаю, милая! Я мысли читать не умею! Но чувствую, он не остановится ни перед чем. Только мы ему мешать не будем сейчас — сил не хватит на все. Нужно Таню защитить, вокруг нее вертится кто-то…

— Кто? Блитс, Питер, этот профессор…

— Нет… Оттуда, темный такой! — она прикрыла глаза, будто различая где-то вдали очертания врага. Замолчала и наклонила голову, словно прислушиваясь.

— Что? Что?! — забеспокоилась Нюта.

— Ты мне нужна! — старуха неожиданно крепко вцепилась в руку правнучки.

Хватка утопающего, из последних сил пытающегося выкарабкаться. Нюта встрепенулась, ей почудилось, что Анна Давыдовна и в самом деле может утянуть ее за собой на ту сторону. Но тут же успокоилась и сама крепко сжала руку старухи, почти физически ощущая, что часть ее жизненной энергии передается умирающей. «Похоже на переливание крови», — подумала Нюта, но она не чувствовала слабости. Напротив, ее желание помочь, ее любовь к этой незнакомой, в общем-то, женщине позволили ей черпать силы там, куда обычным смертным нет доступа.

Нил, которого позвали к телефону, снова появился в дверях и двинулся к Захаржевской. По его глазам Татьяна поняла, что речь идет о чем-то важном.

— Из клиники сообщили, что Лоусон сегодня покончил с собой! — сказал Нил шепотом.

— Что? Боже мой!

Лоусон. Человек, посвященный практически во все стороны ее жизни, доверенное лицо до того момента, когда она с помощью гипноза вытянула из него правду. Один из убийц ее мужа, лорда Морвена, готовивший и ее смерть. Жалеть его было нечего. Однако это известие показалось ей еще одним дурным знамением.

— Как это могло произойти? — она сжала кулак, так что побледнели костяшки.

— Во время одной из процедур разбилась какая-то склянка. Видимо, он ухитрился спрятать осколок и перерезал себе горло.

— За ним должны были наблюдать двадцать четыре часа в сутки! — сказала она ожесточенно.

— Так и было, но они просто не успели его остановить.

— Боже мой, боже мой! — проговорила она.

— Да-с! — Вадим Ахметович расположился прямо на подоконнике, с приличным куском свадебного торта в руке. — Отличная штука, ничего не скажешь! А вот бедняге Лоусону уже никогда ничего подобного не отведать! А кто виноват?

— Убирайтесь! — сказала тихо Захаржевская.

— Можете говорить в полный голос, когда вы обращаетесь ко мне, они вас не слышат, и психушка вам не грозит, в отличие от вашего секретаря. Все, молчу-молчу. Не будем ворошить прошлое, верно?

— Почему вы так ко мне привязались? — спросила она громко и посмотрела в гостиную.

Демон не солгал — никто не обращал на нее никакого внимания.

— А вы не допускаете мысли, милая Татьяна, что вы мне дороги? Что я вас люблю и ревную!

— Чтобы любить, нужно обладать душой! — сказала она насмешливо.

— О, кто вам сказал, что у меня ее нет? Проклятая, конечно, но она имеется…

— Вы галантный кавалер! — согласилась Захаржевская. — Но, я уже замужем.

— Разве это причина для отказа? — удивился Вадим Ахметович. — В аду все формальности становятся неважны. Все уже не имеет значения! Забудь о том, что было, и в путь!

— У вас нет права! — сказала она твердо.

— Ну что вы, милочка, — как-то совсем по-домашнему снисходительно улыбнулся Вадим Ахметович. — Права качать вздумали? Думаете, кто-нибудь придет к вам на помощь! Помните, как там у классика: «А жуки-пауки испугалися, по углам, по щелям разбежалися»…

— Как я понимаю, себе вы припасли роль паука? — спросила Татьяна.

— Как вам угодно!

— Но почему вы думаете, что я уже сдалась? Пока живу, надеюсь!

— Надежды юношей питают, отраду старцам придают… Но вы, Танечка, пардон, уже вышли из возраста, когда мир кажется полным надежд, а все люди, хотя бы в глубине души, — хорошими. И до старческого маразма еще не дожили. Помните, что написано у нас над входом — «Оставь надежду всяк сюда входящий!»? И потом, почему вы уверены, что живете? Может быть, мы уже на той стороне, вы не допускаете такой возможности? Или вы полагали, что я должен был вытащить вашу душу клещами под аккомпанемент грома?

Татьяна вздрогнула и огляделась — ничего не изменилось. Однако Вадиму Ахметовичу удалось заронить в ней сомнение. В самом деле — все, что она видит — не имеет значения. Может быть, это уже только иллюзия. Или Вадим Ахметович полагает себя вправе забрать вместе с Захаржевской и тех, кто собрался сегодня в Занаду? Ей на мгновение показалось, что мир покачнулся. А может, это остров сдвинулся с места и несется теперь по волнам к воротам преисподней.

Она обернулась к Вадиму Ахметовичу, но демон уже исчез. На его месте стоял Гейл Блитс, который протягивал Захаржевской бокал с шампанским. Сейчас она была рада видеть Блитса, как никогда. На мгновение показалось, что посещение Вадима Ахметовича, как и последовавший разговор, были только наваждениями… Переутомилась.

— Помните, — спросил Вадим Ахметович, появляясь снова за спиной Захаржевской, она вздрогнула, когда его рука легла на ее плечо. — Что наша жизнь — игра! Добро и зло, одни мечты. Труд честный — сказки для бабья… О, вас не отнесешь к бабью, милая Татьяна. Вы настоящая леди… Титул носили по праву. Вы позволите танец…

И прежде, чем она успела что-либо ответить, подхватил ее под руку и повлек по залу.

— В ритме танца, в ритме танца, все смешалось в ритме танца… отчего вы избегаете смотреть мне в глаза, в них только самые искренние чувства. Не прячьте взгляд, стыдливость вам ни к чему…

— Вы явились без приглашения! — сказала она, поднимая взгляд.

Вопреки заявлению Вадима Ахметовича, в его глазах не было ничего искреннего. Глаза были холодными, со вспыхивающими в глубине искорками.

— Что вам нужно от меня, почему я должна платить?

— Всем приходится платить рано или поздно. Ваша мать… Ох уж эти матери, вечная история… Хотелось как лучше, а получилось как всегда! А я часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо. Извините за банальную цитату!

— Полагаю, мы можем обойтись без обсуждения моей матери!

— Вы сами задали вопрос. Почему вы? Потому что, как сами вы заявили мне давеча в самолете, вы пупок. Это эротично, вы не находите? Право, нет высшего наслаждения, чем держать вас в объятиях… Помните эту древнюю аллегорию — красавица в объятиях смерти?

Она ощутила его дыхание, от него леденела и теряла чувствительность кожа. Татьяна затрепыхалась в его руках, словно пойманная птица.

— Нет, нет, милая, никуда вы от меня не упорхнете, не выйдет, милочка, на этот раз. И ворон вам не поможет, и истории про пупок оставьте старому Делоху, для него у меня тоже местечко приготовлено, как раз напротив вас. Думаю, это вам понравится. Все-таки знакомое лицо, хотя по мне — слушать его глупую болтовню хуже всякой геенны огненной.