Читать книгу "Песня горна - Олег Верещагин"

6. Метание трёх гранат – на дальность и точность.

7. Отработка сеанса связи с предварительной починкой радиостанции.

8. Взнуздывание и седловка коня и 3 км скачки с препятствиями.

9. Штурм 3 м стены разрушенного дома (подъём-спуск любым способом).

10. Метание ножей – 3 шт. на 5 м.

11. Переправа по 20-метровому разрушенному мосту.

12. Подъём-спуск по 40-метровому рукоходу.

13. Переноска на носилках двух условно раненных (80-кг манекены, расстояние – 200 метров).

14. Стрельбы (автомат – 100 (головная), 200 (грудная), 300 м (поясная фигуры). Расстреливается полный магазин – 30 патронов).

15. Бег (500 м).

Всё это проделывалось в полной полевой форме, снаряжении (шлем, рюкзак с условным грузом весом в 8 кг, разгрузочный жилет с тросом, фонарём, лопаткой, шестью магазинами к автомату (один снаряжен боевыми патронами, остальные – холостыми) и двумя обоймами к пистолету (одна снаряжена боевыми патронами, другая – холостыми), литровая фляжка) и с оружием («АК», «ПММ», штык-кинжал, три метательных ножа, три имитационные гранаты).

Помимо этого в программу сегодняшнего праздника входили страйкбол, рукопашный бой, с оружием и без, футбол, волейбол, гандбол, городки, казачья джигитовка и ещё множество наивсевозможнейших соревнований.

Вот только в этом году Денис мог участвовать в них лишь как зритель…

Пе-чаль-но. Но Валерия Вадимовна, в очередной раз обследовав сына, сказала ему без особых околичностей, что с сердцем у Дениса нелады. И чтобы они ушли в прошлое без последствий – нужно с месяцок ещё хотя бы относительного физического покоя. Своему сердцу Денис был очень признателен по множеству причин и маму собирался слушаться… хотя – одно нарушение режима сегодня всё-таки будет. Одно. Но очень, очень важное.

При мысли об этом нарушении Денис ощутил нервный озноб. Не страха – волнения. Но было это ненадолго, на миг – очень хотелось, пусть не поучаствовать, так хоть посмотреть на происходящее. Это он что – с позапрошлого лета не видел такого?! «Конечно, с Империей не сравнить, – подумал Денис, глядя, как развеваются над полем флаги – и вдруг обиделся сам на себя: – Почему не сравнить?! И зачем сравнивать?! Нечего тут сравнивать, потому что… потому что тут, на трибунах – его друзья. Везде. Куда ни посмотришь. Друзья и соратники. Настоящие. Как на войне. На выигранной войне. На победной войне.

Таких у него ещё не было. Не было никогда…»

…Военный бег выиграли, конечно, казачата. Ожидать чего-то иного было просто глупо, хотя команду Седьмого Горного составили Олег, Мишка, Пашка, Санька Бряндин и Генка Раймонд – то есть лучшие из лучших. Денис немного погрустил, потом поднялся и, сказав всем: «Я сейчас!» – спустился с трибуны.

Наверное, они решили, что он пошёл утешать или критиковать команду. Но Денис свернул в другую сторону – к выходу под трибунами. И столкнулся с Кенесбаевым.

Начальник полиции был в парадной форме и смотрел на Третьякова-младшего с оценивающей свирепостью.

– Кенесары Ержанович… – мгновенно и очень льстиво начал Денис, здраво рассудив, что надо быстренько атаковать первым. – Вам таааааааааааааак идёт эта форма! Я вас ни разу ещё в парадке не видел… а вот этот орден у вас за что? – и даже похлопал ресницами, аж самому стало дико.

Казах глянул окончательно свирепо.

– Ты лучше спроси, за что у меня последний фитиль и во что он мне обошёлся, – предложил Кенесбаев. Денис сделал испуганные глаза:

– Вас, что – ругали?!

– Меня отстранить собирались.

– Ой. – Денис постарался сделать глаза покруглей. – Но это же какая-то ошибка, наверное… Кенесары Ержанович…

Казах сделал движение, как будто ему очень хотелось взять Дениса за ухо. И вдруг обхватил его за плечи, потряс и рыкнул:

– Тыыыыы! Балда ты русская! Ну, если у меня такие внуки вырастут – я…

– …не надо! – испуганно поспешил Денис. Такого несчастья, как похожие на него внуки, он Кенесбаеву искренне не желал.

Казах расхохотался и, выпустив плечи Дениса, начал взбираться по ступенькам – туда, где сидело поселковое руководство. «Старый он уже, – вдруг подумал Денис, глядя ему вслед. – Хороший… и старый.

А мы – мы молодые!..»

…Ромка ждал у коновязи на транспортном выходе из комплекса. Он держал в поводу серебристо-серого рослого коня. Похожего на убитого Серого, смерть которого Денис не мог себе простить. Кивнув Третьякову-младшему, казачонок перебросил ему повод.

– Не подведёт? – поинтересовался Денис, погладив конский храп (конь запрядал ушами, скосил лиловатые глаза на нового человека).

Ромка усмехнулся, сам не хуже коня снисходительно повёл на Дениса своими жутковатыми глазами. Денис кивнул, как будто услышал ответ. Да и услышал, в сущности. И спросил ещё:

– Роман, а почему ты мне помогаешь?

– А так, – осклабился казачонок и похлопал коня по шее. – Чего-й-то хоцца, аж в жопе жжоцца… как дед мой говорит. Подсадить, ась? – и подмигнул.

– Пхы… – Денис взлетел в седло, укротил мгновенный рывок коня и выпрямился в седле. Ромка резко свистнул…

…Рассчитано всё было точно и чётко. Настя и ахнуть не успела – её, сидевшую в первом ряду, недалеко от выхода, Денис перехватил обеими руками и метнул перед собой на седло. Серый вздыбился под аханье и недоумённые восклицания людей рядом. Денис увидел – мгновенно нашёл взглядом – лица мамы и отца. Но тут же стало не до этого.

– Казаки! Чужой девку увозит! – заорал кто-то. По трибунам прошли волны, шум, ругань, хохот.

– Дениска, дурной… – шептала Настя, прижавшись спиной к его груди. Они уже пролетели выходом на улицу – шарахались изумлённые люди. – Дениска, ну ты…

– Молчи, – процедил Денис. Оглянулся, шпоря коня каблуками. За ним уже – ого, ну и скорость! – выстраивался грохочущий, визжащий, гикающий хвост. От него более ничего не зависело – только от коня. Да и конь бы не помог, вздумай он тягаться с казаками на длинной дистанции.

Но до дому – недалеко…

…Они успели. Денис слетел с коня, сдёргивая на руки Настю, гикнул коню (тот помчался обратно через калитку, раскинул хвост, прянул – и вдруг встал у обочины и потянулся к траве по краю тротуара) и буквально зашвырнул девчонку (у неё колотилось сердце – бешено, весело, – она громко дышала, и дыхание её пахло парным молоком…) в коридор. А сам метнулся обратно – к двери.

Ага. Уже тут. Уже доскакали. Десять секунд форы – вот как это называется.

На улице стояли рёв и гик, ржание и конский фырк.

А на тропинке – посередине между калиткой и домом – стоял Презик.

Огромный. На расставленных для устойчивости мощных лапах. Опустив голову и вытянув шею с поднятой дыбом густой шерстью. Презик издавал Звук. Именно так – Звук. От которого становилось не по себе, если честно…