Читать книгу "Разведчик пустоты - Аарон Дембски-Боуден"

Люкориф все еще улыбался, когда, обернувшись, он стал свидетелем смерти Вораши. Брат, разжав когти, выпустил противника и камнем понесся вниз, рассыпая клочья окровавленного мяса и осколки брони. Эльдар, в упор застреливший Ворашу, перевернулся в воздухе и поднял винтовку, целясь в Люкорифа.

С покрытых рубцами губ вожака рапторов сорвался еще один вопль. Разогнавшись, он ринулся вниз.

Талос вел Первый Коготь по коридорам на совсем другую охоту. Без всякой необходимости соблюдать осторожность четверо терминаторов шли свободной шеренгой, держа на изготовку незнакомое оружие.

— К этому надо привыкнуть, — сказал по воксу Кирион.

Его все еще сбивал с толку символ аквилы на краю ретинального дисплея. Несмотря на то что Делтриан перепрограммировал и модифицировал доспех, эту деталь ему убрать не удалось.

Талоса отвлекали голоса в вокс-сети: отчеты Второго и Третьего Когтя, вступивших в контакт с врагом на верхнем уровне катакомб, и яростные проклятия Кровоточащих Глаз, сражавшихся на поверхности. Пророк пытался не думать о том, как дела у Малкариона, — капитан решил встретить смерть в одиночестве, и в этом желании не было ничего странного. Первому Когтю тоже вскоре придется разделиться. При таком численном перевесе врага организованное сопротивление теряло смысл, и в конечном счете все сводилось к охоте во тьме, где каждый был сам за себя.

Прежде он никогда не носил тактического дредноутского доспеха, и ощущение оказалось необычным. Старая боевая броня была привычна ему, как собственная кожа. За долгие годы доспех и его владелец так притерлись друг к другу, что носить броню стало не тяжелее, чем обычную одежду. Терминаторский доспех — зверь совсем иной породы, от клыкастого шлема и до утыканных шипами ботинок. Каждая мышца в теле Талоса ожила, наполняясь новой силой. Пророк ожидал, что станет медлительнее, однако диапазон движений и скорости мало отличался от того, что получалось на тренировках без брони. Единственное, что слегка напрягало, — это наклон вперед, при котором постоянно хотелось сорваться на бег.

Талос пробовал бежать. В результате движение стало более быстрым и энергичным, что-то вроде шаткого галопа. Компенсационные сервомоторы и стабилизаторы не давали ему споткнуться и упасть, но смещение центра тяжести все же было непривычным после стольких лет крестовых походов в модифицированной броне «Марк-V».

Одну руку Повелителя Ночи венчала бронированная перчатка размером с торс легионера — силовой кулак, потрескивающий от мощи окутывающего его энергетического поля. Во второй пророк сжимал тяжелую ротаторную пушку. Палец замер на изогнутом спусковом крючке. Боеприпасов для штурмовой пушки было мало. Когда Первый Коготь отбил терминаторские доспехи у Саламандр, вскоре выяснилось, что имперцы использовали почти весь боезапас. Двуствольный болтер пророка был пристегнут к бедру, и Талос готовился выхватить его в ту же секунду, когда придется бросить разрядившуюся пушку.

Меркуций, подняв гигантский силовой кулак, постучал по резным бивням, которые Делтриан приделал к бычьей морде шлема.

— Я однажды видел, как Малек оглушил противника этими клыками, — сказал он. — Хотелось бы тоже попробовать.

Талос тоже поднял руку, делая знак соблюдать тишину — или, по крайней мере, двигаться настолько бесшумно, насколько позволяли им доспехи, рычавшие, как четыре танковых мотора на холостом ходу.

Из коридора впереди на них обрушился град дисков с заточенными краями, а следом показались силуэты эльдарских воинов. Чужаки застыли на месте, увидев, что движется им навстречу. Несколько рассыпались в стороны, а другие организованно отступили, продолжая стрелять. Талос слышал, как сюрикены со звоном ударяются о его броню и затем с таким же звуком бьющегося стекла отскакивают на пол.

В ответ он нажал на спуск, наполнив туннель характерным ревом имперской штурмовой пушки. Суспензоры на локте, запястье и в рукояти оружия полностью компенсировали отдачу, позволяя беспрепятственно целиться и стрелять, но видеосистемам шлема пришлось приглушить свет от вспышки выстрела.

Десять секунд спустя Первый Коготь все еще стоял, словно не веря своим глазам. Талос повернул пушку, чтобы лучше рассмотреть ее дымящиеся, раскаленные докрасна стволы.

— Вот это я называю пушкой, — сказал Кирион, когда все четверо зашлепали по мешанине останков, заляпавших коридор. — Можешь одолжить на время?

Марлона уже не понимала, что она слышит. Временами по каменным залам раскатывалось эхо дальней перестрелки, а временами ей казалось, что это просто вой ветра в темноте.

У нее был с собой ручной фонарь: ни один член команды на судах Восьмого легиона не отважился бы отправиться без него в путешествие по корабельным коридорам. И женщина знала, что батарейки хватит еще по крайней мере на несколько часов. Чего она не знала — так этого того, куда идти и что делать.

Какое это имеет значение? Какая разница, где умереть — здесь или на равнинах?

У нее по-прежнему оставался обрез, но толку с него было мало — примитивное пулевое оружие ни в какое сравнение не шло с болтерами Легионес Астартес. Обрез годился для того, чтобы выстрелить себе в голову и предупредить мучительную смерть от жажды, но в бою от него не было бы никакой пользы. Рабам на борту «Эха проклятия» не разрешалось носить оружие, но нелегальная торговля, процветавшая во всех областях жизни, преуспела и здесь. В любом случае легион не следил за соблюдением этого закона, потому что бунта они не опасались. Марлона подозревала, что им нравилась легкая перчинка опасности, подстерегавшая их во время охоты за членами команды.

Женщина не знала наверняка, сколько времени провела в одиночестве, прежде чем услышала стук. Она шагала по пустынным катакомбам, освещая путь фонариком — настолько, насколько слабый луч мог рассеять вековой мрак. Она уже давно потеряла всякое чувство направления. Эхо странно искажало звук в подземелье, вплоть до того, что Марлона не была уверена — движется ли она к источнику шума или от него. Стук не усиливался, но и не слабел.

Она так и не узнала, кто вышиб фонарик у нее из руки. Женщина почувствовала дуновение на затылке, а затем грубый удар по запястью выбил фонарик, заставив его покатиться по камням. На долю секунды его бешено вращающийся луч выхватил из тьмы невозможные тени: тощие ведьминские силуэты в не по-человечески удлиненных шлемах.

Марлона потянулась к оружию прежде, чем фонарик остановился. Однако левой руке досталось так же, как и правой, — по ощущению, ее лягнули в запястье.

Во второй раз дуновение коснулось ее лица. Голос, раздавшийся из темноты, был неприятно мягок, словно повязка из бархата на кровоточащей коже:

— Где пророк Восьмого легиона?

Она ударила на голос, но кулак встретил лишь пустоту. Второй, третий и четвертый удары тоже прошли мимо цели. Женщина слышала дыхание уклонявшегося противника и чуть уловимый шум движения: негромкий скрип пластин брони, трущихся друг о друга с каждым пируэтом.