Читать книгу "Ветлужцы - Андрей Архипов"

Неизбалованные гостями местные жители тоже запросили немного, а с предоставленной ими конной тягой дорога по суше была преодолена без особых трудностей. Заранее прихватив из Переяславки тележные колеса, оси и доски, два десятка удмуртов даже не стали глядеть на неказистые местные телеги и быстро собрали в пазы достаточно большую повозку, для того чтобы взгромоздить на нее лодью. Под присмотром Ждана и Арефия, которых воевода назначил десятниками у удмуртов, сдернув их с «теплых дружинных мест» Переяславки, ветлужцы осторожно двинулись в путь. За исключением того, что лекарь из-за магически подействовавших на него слов «Рясское поле» постоянно пытался оглядеть окрестности, выскакивая на близлежащие взгорки и повторяя себе под нос загадочное слово «Ряжск», проблем у ратников не было. Места тут были безлюдные, расчищенные от леса огнища хоть пару раз и мелькнули в глубине леса, выдавая близкое жилье, но не выглядели преддверием дальних сторожевых оплотов рязанцев. Оставшийся в стороне Пронск и сама Рязань, скорее всего, и были самыми молодыми и сильными укреплениями в этих землях. Мальчишка же, сопровождавший лошадей, на все расспросы лишь молчал, уставившись себе под ноги, то ли удачно притворяясь немым, то ли по природе своей таковым и являясь. А старосту за суетой сборов просто забыли об этом спросить, так что было вполне возможно, что какие-нибудь остроги тут и стояли, но на пути рати, торящей свой путь по слегка заросшей колее, они так и не попались. Зато пернатой дичи и живности на четырех лапах было не счесть. Ветлужцы, привыкшие к изобилию своих мест, все равно не могли без восхищения наблюдать за стаями лебедей и гусей, горделиво уносящихся в южные края, и за многочисленными козами, пугливо убегающими от людей в лесную чащу. Очень часто встречались лоси, мерной поступью продирающиеся по березовому подлеску, а уж хатки бобров стояли почти на всех пригодных для их проживания ручьях. Серые хищники тоже попадались, но, сытые по осенней поре, они лениво провожали колонну ветлужцев своими колючими взглядами и не пытались примериваться к закованным в сталь воинам, как своей добыче, хотя и не очень-то спешили убираться с их дороги. Да и их человеческие собратья, среди людей зовущиеся разбойниками, не пытались нарушать покоя настороженно бредущего воинства. Возможно, сюда не ступала их нога по причине отсутствия в этих краях стоящей добычи, а может быть, этих нелюдей просто пугала столь весомая сила, неведомо как занесенная в эти места.

Так или иначе, спустя четыре дня от начала волока ветлужская лодья уже мирно покачивалась на волнах недалеко от устья Воронежа, преодолев Рясу и посетив с краткими визитами небольшие укрепленные селения по берегам реки. Искали следы беловежцев, и небезуспешно.

История переселения жителей Белой Вежи началась с того, что большую часть торков и печенегов, составлявших основу гарнизона древнего Саркела, забрал с собой Владимир Мономах, зачищая степь от половецких сил. После этого местная купеческая прослойка потихоньку начала перетекать на Русь и оседать там по разным городам. В основном она стала пополнять собой те места, где уже обосновались их земляки и выходцы из Тмуторокани, после того как данная область ушла из-под влияния киевских князей. Однако основная часть беловежцев, этническую принадлежность которых было сложно охарактеризовать одним словом из-за столетий совместного проживания выходцев из Руси и Хазарии, еще долгое время пыталась удержаться на старой торговой переправе через Дон, прикрываясь крепкими стенами Саркела. И ушла на пустующие городища в верховьях Дона лишь после того, как оказалась на острие удара половецких воинов. Указаниями Мономаха именно река Воронеж, густо поросшая лесом, стала еще одним заслоном на пути кочующих орд, поскольку новые поселенцы обладали немалым опытом борьбы со степняками, хотя воинская стезя и не была смыслом жизни для большинства осевших в этих местах.

Так что выходцы из Белой Вежи попались ветлужцам почти сразу, труднее было найти близких знакомых переяславцев. С трудом продираясь сквозь воспоминания былых лет, воевода и его десятники перечисляли имена, надеясь найти давних знакомых, с которыми они встречались на донских просторах или в Таматархе, как еще по-византийски называли Тмутороканское княжество. Их старания вскоре были вознаграждены, и ветлужская рать, вложив все свое рвение в последний рывок, устремилась к низовьям Воронежа, на самую юго-восточную окраину владений Руси. До Дона оставалось еще несколько поприщ, когда с судна заметили сторожевое охранение на высоком мысу правого берега, в развалинах старых построек. Наспех огороженное невысокой изгородью, оно представляло тем не менее неприступную твердыню, возведенную самой природой и древними народами, когда-то жившими на этой земле. На западе острог прикрывали две расплывшиеся линии валов и рвов, создавая перепад около семи метров, а на севере пологий участок заканчивался еще одним дополнительным рвом и крутым откосом, который был прорезан древней дорогой, ведущей в сторону остальных поселений. Судя по всему, прошло всего лишь несколько месяцев с того момента, как на пустующих развалинах обосновались поселенцы, и большая часть мыса была свободной, позволяя форпосту воронежцев расти вширь еще долгие годы.

Речных гостей хозяева встретили настороженно, затворив ворота и выставив на стены около полутора десятков воинов, которые к моменту подхода ветлужцев уже были во вздетых кольчугах и с наложенными на тетивы стрелами. Также, впрочем, поступали вдоль всей реки, не понимая по внешнему виду, откуда взялись непрошеные посетители и что им тут понадобилось. И лишь с того момента, как местный воевода Твердята всмотрелся в лицо Трофима и полез обниматься, признав в нем своего друга юности, холодок недоверия начал таять. Однако не исчез до конца, поэтому упоминание того, что пришли сюда ветлужцы надолго, по торговым и иным делам, вызвало лишь настороженное удивление. Чем, мол, тут можно расторговаться? Однако высказанная Трофимом просьба разрешить им немного проредить близлежащие угодья от старых деревьев внесла небольшое успокоение. Так же, как и желание ветлужцев поставить избы из заготовленного леса поодаль от поселения, за линией рвов. В самом деле, не будут же пришедшие с недобрыми намерениями люди обустраиваться так надолго? Да и срубы потом пригодятся, высохнув за зиму на морозном воздухе…

Последние сомнения у Твердяты и его ближников исчезли после совместной пьянки, демонстрации диковинной железной посуды с цветками по бокам и искреннего рассказа Трофима о целях их пребывания тут. Люди, люди и еще раз люди нужны были на ветлужских просторах… Однако, растопив последние ростки недоверия, данное признание не вызвало у беловежцев энтузиазма. Как оказалось, переселенцев из Белой Вежи было несколько сотен. И это только мужей, а уж со всеми старыми и малыми их число достигало пары тысяч. Воронежские земли им были пожалованы самим Владимиром Мономахом, а местное население, в малом количестве еще оставшееся в этих местах, благосклонно приняло пришлых христиан, даже радуясь, что появились у них новые защитники одной с ними веры.

Несмотря на то что национальная смесь переселенцев пестрила своим разнообразием, из-за чего окрестные жители тут же окрестили их хазарами, они почти поголовно придерживались православия. Те же, кто до сих пор еще сохранил приверженность иудейской религии, но не захотел по каким-либо причинам уйти в византийскую Тмуторокань, отпочковались от беловежцев немного раньше. Они осели чуть ниже по течению Дона, на его притоках — Битюге и Икорце, хотя и не в таком количестве.