Читать книгу "Мертвый сезон в агентстве «Глория» - Фридрих Незнанский"

— Я не завидую Коновалову, — сказал Грязнов-старший.

— А я — Князеву, — добавил Федоскин.

— Почему? — спросил Турецкий.

— Он способен совершить убийство. И за него должен будет ответить перед законом: убийство есть убийство. Но кроме суда государственного есть и суд воровской, и, как на нем дело повернется, с ходу не предскажешь. При Коновалове-то сохранялся относительный порядок, который, правда, не хотели принимать отморозки, а при Князе пойдет полнейший раздрай. И вот тут уже Вячеславу Ивановичу будет полное раздолье, только успевай брать да сажать.

— Вашими бы устами, генерал, да мед пить, — вздохнул Грязнов.

Через два дня, ближе к вечеру, в апартаментах Князя раздался телефонный звонок.

— Слушаю. — Князь поднял трубку.

— Здравствуйте, Виктор Алексеевич.

— Привет… — помолчав, ответил Князь.

— Вас беспокоит незнакомый вам человек. Скажем так, ваш благожелатель. Нам необходимо встретиться.

— По какому вопросу? — Князь включил звук, чтобы послушал сидевший напротив Фома.

— Это вы узнаете при встрече.

— А вы намекните.

— Не могу, но говорю искренне, вопрос касается вас. Точнее, вашего будущего, как я понимаю.

— Но кто вы? — Князь посмотрел на Фому, а тот недоуменно пожал плечами.

— Повторяю, вы меня не знаете, а вот я вас — отлично.

— С незнакомыми мне я не якшаюсь, — сердито сказал Князь и хотел было бросить трубку, но заметил предупреждающий жест Фомы.

— Не надо спешить, Виктор Алексеевич. Я приоткрою. То, о чем я вам скажу и что передам, может, на мой взгляд, сильно облегчить вашу головную боль.

— На боли не жалуюсь! — возразил Князь.

— Хорошо, приоткрою еще. Вам известно, где и у кого был недавно Григорий Степанович?

— Известно, — снова приметив кивок Фомы, ответил Князь.

— А в связи с чем?

— В общих чертах.

— Ну так что скажете теперь?

— Хорошо. Где и когда встретимся?

— Если не затруднит, через пятнадцать минут. А где? Знаете мемориальный валун на Лубянке? Он ведь и к Григорию Степановичу имеет некоторое отношение. Вот и встретимся на скамеечке напротив. Это даже символично в какой-то степени.

— Заметано.

— Только… приходите один. Не бойтесь, вам ничто не угрожает. И захватите с собой деньги. Доллары. Тысяч этак двадцать пять, информация стоит того, вы сами убедитесь.

— Не многовато?

— Если вы посчитаете, что информация вам без надобности, я денег не возьму. До встречи…

— Надо пойти, — задумчиво сказал Князь Фоме. — Ты как полагаешь?

— Место уж больно… — криво усмехнулся Фома и почесал лысину.

— А что — место? Где-нибудь у Вечного огня, что, лучше? А он, этот тип, вишь ты, знает о прошлом Коновалова и в курсе того, что он был на допросе в Генеральной прокуратуре.

— Может, ФСБ?

— А кто их знает! Нынче ведь и бывшие бравые чекисты торгуют секретной информацией направо и налево. Видать, что-то у них имеется на папашу нашего ненаглядного. Опять же и бабки просит приличные… — Князь еще подумал и открыл кейс, плотно набитый пачками долларов.

Кротов заметил Князя, когда тот поднялся из подземного перехода. Был он, конечно, не один, но двое типичных братков, поднявшись следом, уселись на гранитный парапет и закурили, искоса поглядывая в сторону скамейки, на которой сидел Кротов. Засекли охрану и Сева с Филей, безуспешно пытавшиеся остановить левака в самом неудобном для остановки месте.

Князь подошел к скамье, внимательно посмотрел на Кротова и спросил:

— Не вы звонили?

— Я. Присаживайтесь, Виктор Алексеевич.

— А вас-то как звать?

— Без разницы. Вот поглядите мельком то, о чем я вам говорил. Это копия моих показаний на допросе в Генеральной прокуратуре. Запись с собственного магнитофона. А потом решайте: нужно это вам или нет. Если нет, я не обижусь.

— Посмотрим, — сказал Князь и взглянул в сторону своих охранников.

— Да не волнуйтесь вы, — насмешливо заметил Кротов, — их нейтрализовать пара пустяков. Но это совсем не входит в мои планы. Смотрите. — Он протянул Князю бумажную папку.

Князь кивнул, открывая ее и беря в руки пачку листков.

Перелистнув несколько страниц, заглянул в конец и закрыл папку.

— Хорошо. Я беру это. А здесь ровно двадцать пять тысяч, как вы просили. Вот, можете считать, если хотите, — сказал он, протягивая газетный сверток.

— Зачем? Я вам верю.

— Вопрос можно? — осведомился Князь, беря папку под мышку.

— Разумеется, но покороче, — ответил Кротов, оглядываясь.

— Вам-то какой резон?

— Личные мотивы. Плюс… Я стараюсь работать честно и не терплю в бизнесе, скажем так, лукавых партнеров. А Коновалов накрыл меня дважды. И прилично. Еще вопросы есть?

— Последний. В деле Гохрана лично вы понесли большие убытки?

— Более чем.

— Тогда мне все понятно, — удовлетворенно заметил Князь и поднялся.

Они расстались, вежливо улыбнувшись друг другу.

Братаны во главе с Князем подъехали к особняку Отца поздним вечером. Охрана, узнавшая гостей, немедленно открыла ворота. Три машины въехали во двор. Из них вышли сам Князь, Леня Новгородский, Жора Ростовский и с десяток братков.

— Предупрежу, — сказал старший охраны, доставая сотовик.

— Может, спит Отец. Прихворнул нынче что-то…

— Обойдется, — сказал Леня, забирая у него трубку. — Стойте тут, парни, и не рыпайтесь.

Охранники и не заметили, как их окружили вооруженные братки.

В дом вошли втроем.

Григорий Степанович лежал в гостиной на диване, укрытый пледом, и смотрел телевизор.

Жора, войдя, забрал у Отца пульт и выключил звук.

Князь швырнул поверх пледа папку:

— Гляди…

Коновалов потянулся за очками, раскрыл папку, перелистнул несколько страниц и отбросил ее на пол.

— Полная херня!

— Тогда где десять миллионов баксов? — сухо спросил Князь.

— Какие?! Ах ты об этих! — Коновалов презрительно ткнул пальцем в валяющуюся на полу папку. — В общаке, наверно.

— Проверено. Не поступали, — возразил Леня.

Самым страшным преступлением в воровском мире считается покушение на общественные деньги. Кража их карается смертью.

— Десять миллионов! — фыркнул Коновалов. — Надо же! Так я же их Малюте отдал, а он и положил в общак. Должен был положить, — поправил себя Коновалов.