Читать книгу "Я - утопленник - Андрей Прусаков"

«Плохо, совсем плохо, – подумал я, – помирает дед». Позже я презирал себя за малодушие, но тогда схватил лешака за плечи и приподнял:

– Леший! Мне одна эта ночь осталась! Скажи, что делать? Как живым стать?!

– А ты и так живой.

«Уже бредит, – подумалось мне. – Проклятье, о камне забыл!»

– Юленька, там в траве камень лежит, серый такой, с дырой, найди, пожалуйста…

– Не надо… – проронил лешак таким тоном, что я оторопел.

– П-почему не надо?

– Без надобности он тебе. Не поможет он.

– Что?!

Я даже не смог сжать кулаки – бессилие овладело мною. Все напрасно, все потуги, битвы, страхи – все это идиотская, бессмысленная суета! Первая лягушка лишь притворялась мертвой, а когда ее подруга обессилела, перемолов молоко в масло, резво скакнула по голове трудяги – и выбралась наружу…

– Тебе что коты сказали? – спросил Леший.

«Какое это имеет значение? К черту сфинксов, к черту все…»

– Андрюша. – Юля робко подошла, коснулась плеча. – Что с тобой? Что с тобой… происходит? Что вообще происходит? Кто все они?

– Мертвецы. И я мертвец, Юля… Я давно хотел сказать…

– Врет он, девчонка, живой он! – нежданно и резко прервал мое покаяние Леший.

Я схватился за сердце: не бьется. Шутник чертов, нашел время!

– Какой я живо-о-ой?! – Юлька вздрогнула от моего воя и попятилась, когда я резко повернулся к ней. – Юля, ищи камень! А ты скажи, как мне стать живым!

– Я и говорю, дурило: живой ты! – напрягаясь из последних сил, произнес Леший. – И камень не ищите… Не нужен он. Не поможет он. Не камни людей живыми делают…

– Ты же говорил, что камень жизнь дать может?

– Говорил, – прошептал Леший. Слова давались ему с трудом. Он быстро терял силы. – Так ведь и случилось… Не будь у тебя веры, смог бы девку свою спасти?

Я горько рассмеялся:

– И что теперь?

Я спас Юльку и теперь отчаянно жалел себя. Я тоже хочу жить!

– Камень – всего лишь камень… – прошептал лешак и затих. Меня как током ударило: то же говорил и сфинкс!

Я не знал, что делать. Я победил, но чувствовал себя проигравшим. Меня оживила Юлька. Она подошла, тихо и доверчиво взяла за руку:

– Ты живой, Андрюша. Я ведь вижу – ты живой.

Я прижал ее и не отпускал долго-долго, заново проживая все, что с нами было. И понял. Все понял. Невидимая, жгучая волна накатила, смывая сомнения и горечь. Только одно!

– Юля! Подожди… Леший!

Он не отзывался. Я бросился к лежащему ничком полузверю.

– Леший, – затряс я его, – Леший!

Лешак умирал. В отличие от меня он живое существо, древнее, сказочное, но – живое. Он дышит, его сердце бьется – и потому заклятье Темного поразило его сильнее, чем любого из мертвых. Своим давно нечеловеческим зрением я видел, как его жизнь уходит, как черный трупный яд пропитывает тело, окружая еще живое сердце жуткой клубящейся тьмой. Страшное зрелище. И я ничего не мог сделать. Сил нет, да и магия моя здесь бессильна. Леший в последний раз вздохнул и замер.

Я сжал пятипалую огромную ладонь и склонился над умершим. У меня было больше шансов погибнуть. А Леший пришел на помощь, зная, что без камня и на вражьей земле ему никто не поможет. Но – пришел и спас меня и Юльку. А кто мы ему были? Никто. Почему же он сделал это? Жил бы еще две тысячи лет…

– Андрей, он умер? – тихо спросила Юля. Я кивнул. Я не мог плакать и так жалел об этом. Я не мог оплакать Лешего, который не был мне другом, но стал ближе всех, кого я знал в своей мертвой жизни.

От Упыря остался еле заметный бугорок праха на траве – словно дворник сгреб мусор. Что делать с Лешим? Быть может, сжечь? Но нет ни спичек, ни зажигалки. У Юльки, наверное, тоже. Мы не курим. Я огляделся, а когда повернулся, увидел, как торс великана медленно расползается по земле… Через две минуты Леший превратился в бугорок, неотличимый от заброшенной могилы, и, как в сказке, прямо на глазах, покрылся травой и цветами.

– Боже мой! – только и сказала Юля, а я понял, что нам надо идти. Настало время рассказать все. Но я не стану это делать здесь.

– Пойдем, Юля, ты все узнаешь, надо только выбраться отсюда.

– Не так быстро! – Темный выкарабкался из кустов. Одна рука сжимала пистолет, другая закрывала подбитый глаз. – Что здесь произошло? Где он?

– Ты имеешь в виду Упыря? Он мертв.

Темный нервно рассмеялся:

– Владыку нельзя убить. Я пробовал.

– А мы убили! – Я усмехнулся и крикнул: – Эй, Упырь?! Где ты? Выходи, засранец!

Никто не выходил, и, похоже, Темный мне поверил. Его перекосило, было видно: он лихорадочно что-то просчитывал.

– Ты расскажешь мне о камне, – потребовал он, наводя пистолет. Не на меня, на Юльку. Знал, гад, что я мертвец и мне пули нипочем.

– Что тебе рассказать? – Я медленно заслонял собой Юлю.

– О камне! – Он вытянул руку, показывая Свят-камень. Не потерял!

– Камень как камень… Он недрагоценный.

– Не шути со мной! – предупредил Темный. – Пристрелю ее, если не скажешь! Зачем он был нужен Упырю?

Лучше не геройствовать. Пистолет прострелит и меня, и Юльку.

– Он боялся камня. Думал, если овладеет им, то никто не сможет его убить.

– Так. И что?

– Он ошибался.

– Идите сюда! – приказал Темный, поводя пистолетом. Он выдерживал дистанцию, чтобы я не дотянулся до него. Хитрый, сволочь!

Бандит подвел нас к склепу.

– Милости прошу, – усмехнулся Темный. Что он задумал? – Быстро!

– Этот камень дает власть, – быстро сказал я, только чтобы не спускаться в чернильный мрак.

– Власть?

– Да. Над миром мертвых, – лихорадочно сочинял я. – Отпусти ее, я тебе все расскажу.

– Нет, без нее ты ничего не скажешь. Вниз! – приказал он, поведя стволом, но вдруг резко повернулся.

Я увидел Анфису. Нагая русалка, недобро улыбаясь, шла прямо на Темного.

– Стоять! – крикнул он.

– Отдай камень, человечек! – Не останавливаясь, Анфиса шла на него, и Темный выстрелил. Пуля прошила русалку, но та продолжала идти. Сжав зубы, Темный выпустил в Анфису всю обойму. На идеальном теле появились уродливые дыры. Юля вскрикнула, но я знал: раны затянутся, едва русалка окажется в воде.

Темный вытащил новую обойму, и я медлить не стал. Хук правой в челюсть – и бандит вместе с камнем покатился по двадцати двум ступеням. Я отшатнулся, загораживая Юльку, но продырявленная Анфиса проскочила мимо нас, исчезая в темноте склепа. Ей нужен был камень, а не я.