Читать книгу "Лабиринт Менина - Макс Фрай"

— Ясно, — кивнул я. — Знал бы раньше, непременно взял бы у него при встрече пару-тройку консультаций. Но чем именно помог вам Мёнин?

— Неужели не догадываешься? — лукаво прищурился Джуффин. — Сам подумай: чем может помочь Вершитель? Одним своим желанием.

— Все так просто? — недоверчиво протянул я.

— Просто, но не настолько, как тебе кажется. Для того чтобы обреченный Мир выжил, необходимо, чтобы все помыслы Вершителя были сосредоточены на этом желании. Вершитель должен просыпаться с одной-единственной мыслью: «Я хочу, чтобы Мир существовал» — и засыпать с нею же, не пренебрегая, впрочем, обязанностью желать этого и во сне. Можно усилием воли заставить себя постоянно думать об одном и том же — не так уж это сложно. Но вот для того, чтобы сделать желание страстным, превратить его в манию одержимого… Для этого усилия воли недостаточно, тут требуется искренность. Но мы нашли выход. Нет более страстного желания, чем желание узника вырваться на свободу. Странник, заброшенный в чужие края, очень искренне хочет вернуться домой. Приговоренный к смерти одержим мыслью о спасении. Король Мёнин выслушал наши резоны и согласился. Он добровольно удалился в изгнание. Это был очень мужественный поступок: с Мёнином велась честная игра, он с самого начала знал, что его ждет, и не питал никаких иллюзий. Он стал заложником и в то же время чем-то вроде великана, поддерживающего Мир. У тебя на родине рассказывают легенды о таких великанах, я ничего не перепутал?

— Не о множестве великанов, а об одном титане по имени Атлант, — машинально поправил я.

— Да, верно. Он и должен быть один, потому что Мир, как ни странно, можно удержать только в одиночку, — согласился Джуффин. — Как ты, наверное, и сам догадываешься, Тихий Город, о существовании которого древние Магистры знали всегда, оказался идеальным местом для добровольной ссылки Вершителя. Отсюда невозможно уйти по собственному желанию. Время здесь не имеет власти над человеком: обитатели Тихого Города не стареют, а их воспоминания о прошлом не тускнеют с годами. И последнее, возможно, самое главное. Пленник Тихого Города жив только до тех пор, пока о нем хоть кто-нибудь помнит. Когда умирает последний из тех, кто знал его имя, узник Тихого Города исчезает, словно и не было его никогда… С Мёнином был заключен договор: мы позаботимся о том, чтобы его имя стало легендой; следовательно, он мог не сомневаться, что будет жив, пока не рухнет Мир, где его помнят. Мы рассчитали верно: даже если бы Мёнин привязался к Тихому Городу и раздумал возвращаться обратно — что маловероятно, но теоретически вполне возможно, — инстинкт самосохранения все равно побуждал бы его страстно желать, чтобы Мир уцелел. К бессмертию, знаешь ли, легко привыкнуть.

— Не сомневаюсь, — кивнул я. Голова шла кругом: я уже понял, к чему было все это длинное лирическое вступление. — Сейчас вы скажете, что в договоре с Мёнином был еще один немаловажный пункт: вы обязались прислать ему сменщика, правильно? И для этой роли выбрали меня. Подобрали практически на помойке, в каком-то завалящем мирке, совершенно не пригодном для комфортного существования. Обучили разным полезным вещам, заодно и воспитали — не так блестяще, как воспитывают наследных принцев, но тоже, смею надеяться, неплохо. Проверили в деле, заодно познакомили с экспертами из числа древних Магистров, эксперты мою кандидатуру одобрили, верно? Я провел в Ехо вполне достаточно времени, чтобы полюбить этот город, и весь Мир заодно. Я даже успел стать вполне легендарной личностью: Мантия Смерти, несколько громких дел и бойкие перья газетчиков немало этому способствовали… Что ж, все очень точно рассчитано, теперь я могу сидеть в Тихом Городе и выть от тоски, а Мир будет держаться на моем протяжном вое, как на плечах Атланта. Самое смешное, что я даже возмущаться не стану. Вы кругом правы, Джуффин. Ваш Мир великолепен, его следует сохранить любой ценой, а моя жизнь — не такая уж высокая цена. Откровенно говоря, если бы не знакомство с вами, она бы вообще ничего не стоила, поэтому все справедливо. Остается задать только один вопрос: а мне пришлют сменщика? И если да, то когда? Через сколько тысяч лет? Или мне даже это не светит?

— Все не так просто, Макс, — неохотно сказал Джуффин. — Я не подбирал тебя ни на каких помойках, я тебя выдумал.

— Как это может быть? — растерянно спросил я. — Как можно выдумать живого человека? Я ведь живой… Или нет?

— Куда более живой, чем большинство людей, появившихся на свет традиционным способом, можешь не сомневаться, — усмехнулся Джуффин. — Это я тебе говорю на правах создателя. Честно говоря, до сих пор не понимаю, как мне это удалось. Порой я думаю, что активной стороной был ты, а не я: ты так хотел существовать, что заставил меня придумать юного Вершителя по имени Макс, который однажды должен прийти на смену усталому Вершителю по имени Мёнин. Хочешь знать подробности?

— Да, если возможно, — криво улыбнулся я. — В конце концов, любой ребенок рано или поздно приходит к родителям с вопросом: «Откуда берутся дети?» Кстати, я всегда был убежден, что на такой вопрос лучше отвечать правдиво.

— Я тоже, — кивнул Джуффин. — Впрочем, мой опыт куда хуже поддается словесному выражению, чем нехитрые постельные радости, о которых так не любят сообщать своим чадам обыватели. Начать, наверное, следует с того, что на меня возложили обязанность найти замену Мёнину. Было решено, что, если мне не удастся в нужный срок подобрать нужную кандидатуру, я буду обязан заменить Мёнина сам. Я не Вершитель, конечно, но Махи заблаговременно обучил меня некоторым ритуалам, которые делают желания обычного человека почти столь же могущественными, как желания Вершителей. Это очень трудно, но возможно: я оказался способным учеником.

— Но как вы-то влипли в это дело? Почему бы кому-нибудь из Древних не потратить часть вечности на сохранение Мира? В конце концов, они сами это затеяли, сами же наваляли ошибок, когда стали вашими руками убивать участников Войны за Кодекс. Почему вам пришлось за всех отдуваться? Как самому молодому?

— Ну что ты. Все было вполне справедливо. Именно я в свое время настоял на том, что мы обязаны прислать Мёнину сменщика. Благородный поступок Короля потряс меня до глубины души, и я не мог смириться с мыслью, что он обречен на вечное заточение, пусть даже в столь уютном местечке, каким является Тихий Город. Это ведь действительно очень уютное место, Макс. Тебе еще предстоит убедиться в справедливости моих слов.

— Охотно верю, — равнодушно кивнул я. — Но здесь нет Меламори. В ее обществе я бы, пожалуй, и в болоте вечность провел с удовольствием. Но если она будет рядом, я стану слишком счастливым и не смогу удерживать Мир, я правильно понимаю?

— Ты правильно понимаешь, — сдержанно согласился Джуффин. — Я сожалею, Макс, но так оно и есть.

— Я и не сомневался… Ладно, рассказывайте дальше. Вы остановились на том, что вам пришлось заняться поисками того, кто придет на смену Мёнину. И у вас, судя по всему, ничего не получилось. Почему, кстати?

— Потому что у нас Вершители рождаются очень редко, я тебе об этом уже не раз говорил. Впрочем, в последнее время ваш брат вообще перестал баловать нас своим появлением на свет. Возможно, как раз потому, что существование Мира с определенного момента является, мягко говоря, сомнительным фактом. Я почти уверен, что это как-то связно. А Вершители, рожденные в других Мирах, для такого дела решительно не годились. Я ведь несколько раз пытался действовать именно по той схеме, которую ты только что описал: находил юного, глупенького, не осознающего своего могущества Вершителя, забирал в Ехо, наполнял его жизнь чудесами, окружал дружбой, заботой, прекрасными девушками и прочими атрибутами удавшейся жизни. Все напрасно, Макс. Худшие из них рано или поздно начинали тосковать по дому. А лучшие, напротив, входили во вкус и устремлялись в неведомое, сердечно поблагодарив меня на прощание. Со временем я убедился, что Вершителя, который полностью соответствовал бы моим целям, попросту не существует в природе. Сколь бы велико ни было мое влияние, но главное оружие Вершителя — его потаенные желания — оставалось вне моей власти. Махи, который был в курсе моих затруднений и даже, кстати сказать, заблаговременно приготовил плацдарм для отступления — я имею в виду знакомый тебе новорожденный мир, частью которого теперь является Кеттари, — как-то пошутил: дескать, идеального Вершителя не существует, поэтому его надо бы выдумать. Как и всякое высказывание Махи, эта шутка была своего рода инструкцией, руководством к действию. Ему удалось подцепить меня на крючок. Я забросил поиски и, как одержимый, бродил ночами по городу, пытаясь понять: что следует делать для того, чтобы выдумать человека?