Читать книгу "А жизнь так коротка! - Владимир Колычев"

– Мать твою, когда ты достанешь мне этого ублюдка?

В ответ Гончар смерил Бекаса презрительным взглядом.

Он отвечал за внешнюю и внутреннюю безопасность организации. В его распоряжении был мощный сыскной аппарат, сотни стукачей, боевая «бригада». Ссориться с ним никак нельзя – слишком он опасен. Но Бекас не мог сдержать эмоций. И вызверился на него.

Раньше Бекас думал, что среди братвы его авторитет на большой высоте. Да, его уважали. Но, оказывается, недостаточно для того, чтобы принимать как «пахана».

Он пытался давить на «бригадиров», разговаривал с ними жестко, грубо, угрожал. Его боялись. Но при этом не воспринимали всерьез. Ему не хватало авторитета, чтобы с ним считались по-настоящему.

Все знали, что на свое место Граф прочил Булата, своего зятя. К этому времени Булат имел веский авторитет среди братвы. А еще слово Графа значило много. Но Бекас и Алыча не захотели считаться с покойным «паханом». Для этого у них был весомый аргумент – Булат виновен в смерти Графа. «Бригадиры» поверили в это, поэтому отдали Леона на растерзание. Но потом робкий слух о том, что Булат не виновен, начал точить их умы.

У Бекаса есть еще возможность возвысить себя в глазах братвы. Для этого он должен прилюдно расправиться с Булатом. Еще раз обвинить его в смерти Графа, вынести ему приговор и самолично казнить его. Но беда в том, что до этого ублюдка ему никак не дотянуться.

– Ну так я не слышу, когда ты достанешь мне Булата? – еще раз рыкнул он на Гончара.

На этот раз уже не так грозно.

– Я ищу его, – процедил тот сквозь зубы. – В Москве он засветился, но исчез.

– И что же дальше?

– Булата нужно возвращать...

– Понятное дело. Возвратить и замочить.

– Нет, он должен занять твое место!

Гончар смело глянул Бекасу в глаза. Тот опешил. Прошло несколько секунд, пока он переварил услышанное.

– Что?!

– А то. Ты, Бекас, не можешь заменить Графа. Нет в тебе той силы. Организация на грани раскола.

Благо организации Гончар ставил выше личного. За это ему можно было простить дерзость. Но Бекас был не из тех, кто умеет прощать.

– Тогда почему ты поддержал меня, а не его?..

– Каждый может ошибиться, – развел руками Гончар.

– Да пошел ты в жопу, философ хренов!

Бекаса душила ярость. С каким бы удовольствием он кончил этого ублюдка прямо здесь, в доме покойного Графа, который как был, так и оставался штаб-квартирой организации. Но нельзя. Гончар сейчас в силе и наверняка принял все меры предосторожности. Его так просто не возьмешь.

– Хорошо, я ухожу. – С достоинством оскорбленного министра он поднялся с кресла и вышел вон из комнаты.

Бекасу стало жарко. Он понял, что совершил ошибку.

– Зря ты так с ним, – осуждающе покачал головой Адвокат.

Еще одна великая личность в организации. Никто точно не знал, где Граф выкопал этого седовласого мужика с холеным рылом. Но он наделил его немалой властью. Это положение вещей сохранялось и при Бекасе.

– А тебя, фуцин, никто не спрашивает! – заорал он на него. – И вообще, ты мне на хрен не нужен! Вали отсюда, чтобы тобой здесь больше не воняло!..

Не нужен ему советник. Пусть убирается ко всем чертям!

Адвокат – пережиток Графа. С ним Бекас как бы временщик. Хватит, пора устанавливать свои порядки!..

Но совсем от Графа открещиваться нельзя. Напротив, он должен стать еще ближе к нему. Занять место возле его дочери. Он женится на ней.

Этим он убьет двух зайцев. Первое – сможет выдать себя за официального преемника Графа. А второе – приберет к рукам всю графскую собственность, ведь все его состояние дочери завещано.

Однако Наташа замужем за Булатом. Но можно грохнуть какого-нибудь чувака, навести на него прикормленных ментов – пусть сделают официальное заключение, что убитый – Булат. Бекасу с его властью это не составит никакого труда. И тогда Наташа будет считаться вдовой. И никто не будет возражать, когда она вступит во второй брак.

Только вот беда, с Наташей проблемы. Крыша у нее набок съехала, «шифер» дымится. Умом она тронулась. Булат, козел, ее доконал.

Изменяла она ему. А он ее любовника грохнул. При ней. И это сорвало ей башню. Не выдержала психика.

Любовника ее Булат не своими руками грохнул. Микита, его цепной пес, это сделал. Менты его повязали, на «крытку» заслесарили, на Булата кололи. Но тот ни в какую. На себя мазу потянул. Сам, типа, решил козла завалить. Булат здесь ни при чем.

Бекас даже «торпед» к Миките в камеру подсылал. Да и менты его крепко месили, чтобы Булата сдал. Микита держался до последнего. А когда невмоготу стало, с разгона в стену головой долбанулся. Короче, склеил ласты, а хозяина своего отмазал.

Ушел Булат. В Москву зачем-то подался. Но оттуда уже вроде слинял. А вдруг снова на Задворск двинет? Выдержит ли Бекас его удар? Ведь у него своя «бригада». И очень мощная, если «карателей» Алычи с дерьмом смешала.

Удар он может выдержать. Только при одном условии: если порядок внутри организации наведет. Адвокат пусть на хрен убирается, а вот с Гончаром проблему нужно уладить. Сегодня же Бекас отправится к нему с поклоном. Он помирится с ним. Помирится, чтобы потом застрелить его. Да, застрелить. Двум волкам в одной норе не ужиться.

* * *

Сознание разбилось на стеклянные куски. На мутные и прозрачные. И мутных было больше. Но попадались и прозрачные. Тогда Наташа смотрела на мир трезвыми глазами.

Только отрезвление длилось недолго. Она вдруг вспоминала мужа и любовника. И перед глазами вставала страшная картина: Павел Андреевич скорчился на полу с пулей в паху, а к его голове тянется длинный ствол пистолета. Едва слышно звучит выстрел, и все, ее сознание погружается в небытие беспамятства. Говорят, в приступе безумия она хотела убить мужа. Может быть, она тогда так ненавидела его.

А потом она ненавидела человека, который убил ее отца. Да, ее отца убили. Это было страшным для нее потрясением. И чуть до конца не разрушило ее психику. С тех пор мутных стекляшек стало еще больше, чем прозрачных.

Она не помнила, сколько прошло времени с тех пор, как погиб отец и куда-то исчез ее муж. Помнила только, что с тех пор ей становилось все хуже и хуже.

Она знала, что ее забрали из психушки. Теперь она живет в своем доме. Какого-то профессора, светилу науки из Америки, ей выписали. Может, и враки, что он профессор и что за каждый день ему платят три тысячи долларов. Если бы это было так, он давно бы вылечил ее. Но все тщетно...

Прозрачную стекляшку в голове вдруг заслонила мутная. Наташу затрясло, глаза ее безумно уставились в одну точку. Она уже ничего не соображала. И дальним-дальним, еще не затемненным уголком сознания отметила, как ей в руку входит игла.