Читать книгу "Опричник - Арина Теплова"

— Не надо, — тихо вымолвила Людмила спустя минуту, непреклонно отстраняясь от его губ и отворачивая лицо.

— Прости, — ответил он глухо и выпустил девушку из своих объятий. — Пойдем, — велел Мирон. Он направился по полю, тяжело опираясь на хрупкое плечо девушки. — Васятку найти надобно.

Спустя час, найдя живого Василия, который только спустя некоторое время пришел в себя, молодые люди достали из меча рыцаря прозрачный яхонт – последнюю часть от заветной Чаши. Медленно и устало, но ликуя в душе, они направились к своим лошадям. Они знали – их заветная цель уже совсем близко и оставалась всего самая малость…

Русское царство, леса близ Тулы,

1572 год, 14 августа

Рассвет молодые люди встретили у первых верстовых столбов Тулы. Еще затемно выехав с постоялого двора в деревеньке Торхово, теперь они достигли долгожданной цели своего длинного путешествия. Уже вскоре, собрав Чашу воедино с браслетом ворожеи и самоцветом тамплиера, они собирались понять, так ли волшебна древняя Чаша, как думали о ней старцы монастыря, царь Иван Васильевич и старица знакомая Людмилы.

— Значит надо найти речную воду и открытую поляну? — спросил Мирон, оборачивая лицо к Людмиле, и направляя своего вороного к красным каменным стенам Тульского кремля, видневшегося впереди.

— Да, — кивнула Людмила, понукая свою лошадь и добавила. — Да чтобы на поляне той иван–чай рос, да осины ту поляну окружали.

— Зачем это? — спросил Василий, скачущий с другой стороны девушки.

— Оттого что в книге колдуна сказано: найти надо “чистое место”, наполненное живительной энергией, — громко ответила Людмила, оборачиваясь к Василию. — А иван-чай наполняет здоровой силой тело и кровь. Осины же очищают ауру человека от черноты. И растут они оба только в тех местах, где земля – матушка энергией чистой воздух наполняет.

Спустя два часа, достав Чашу из укрытия под березой в Тульском кремле, где еще во время осады спрятал ее Мирон, молодые люди нашли в ближайших лесах нужную поляну, покрытую сиреневыми цветами иван-чая, и окруженную несколькими осинами. Начерпав из ключика неподалеку воды, Мирон принес ее в деревянном ведре, привезенном с собой из города, и поставил перед девушкой.

— Как дальше, милая? — спросил Мирон.

Проворно опустившись на колени на траву, Людмила велела:

— Достань Чашу.

Мирон осторожно вытащил из заплечного мешка, лежащего рядом древнюю драгоценность, которая сияла теперь вставленными четырьмя самоцветами и опоясанная двумя золотыми обручами по основанию и в талии. Чаша в его руках едва заметно пульсировала, как будто в ней бились сердце, и именно это говорило молодым людям о том, что она не просто вещь, а некое живое существо, таинственное и волшебное, обладающее живительной магией.

— Ты старший Василий, тебе и первому Чашу просить, — сказала Людмила.

Мирон также согласно кивнул, помня слова девушки о том, что каждый из них сможет загадать свое желание, но только один раз. Позже, уже сегодня, они собирались отправиться в Сергиев посад к немощному брату Людмилы, и далее в Москву к отцу Сабуровых, чтобы проверить, как Чаша все исполнила.

Передав заветную Чашу брату, Мирон также сел на колени на траву рядом с девушкой. Василий присел тоже и спросил:

— И что теперь?

— Надо черпнуть Чашей немного родниковой воды и капнуть туда каплю своей крови, — объяснила девушка. Тайну чудодействия Чаши она знала наизусть, ибо многие годы она постоянно твердила в своих мыслях эту последовательность нужных действий, словно одержимая, почти наяву представляя, как когда-нибудь у нее будет возможность все это исполнить. И вот сейчас она была в единственном шаге от заветной давней мечты. Судорожно сглотнув, она тихо продолжила. — Вода и кровь смешаются и соединятся с теми местами Чаши, где некогда была кровь Спасителя. Чаша вспыхнет необжигающим огнем на миг, а затем погаснет. Этим действом Чаша освятит воду и покажет, что слышит тебя. Только тогда можно загадать желание над Чашей и после вылить воду в сырую землю. В то мгновение все четыре стихии: воздух – это дыхание над Чашей, вода в Чаше, земля, которая примет в себя заговоренную воду и огонь, опаливший Чашу, соединятся с кровью просителя и желание его вмиг исполнится…

— А говорить открыто надо, чего желаешь? Или тайком?

— Как тебе угодно, Василий, — ответила девушка. — Слышит кто тебя или нет, это значения для исполнения воли твоей не имеет…

— Понял. Тогда так скажу, — кивнул старший Сабуров. Надрезав палец и зачерпнув Чашей из ведра немного родниковой воды, Василий капнул в нее свою кровь. С удивлением отмечая, как Чаша вспыхнула, а потом быстро погасла, он спустя минуту, наклонив голову над заветным сосудом, дрогнувшим голосом произнес. — Прошу милости царской для отца моего Ивана Михайловича Сабурова и снятии с него обвинений и оправдании его в несовершенном грехе – убийстве царицы...

Он медленно вылил воду в землю, и ощутил, что Чаша на миг перестала пульсировать. Через миг из Чаши вырвался некий тонкий яркий луч, который пронзив воздух, исчез в небе, а в Чаше вновь забилось таинственное “сердце”.

— Получилось! — выпалила Людмила возбужденно. — Вы видели светлый луч? Это подтверждение тому, что Чаша все исполнит или уже исполнила!

Сабуровы не видели никакого луча, но не стали спорить с девушкой, ибо знали, что Людмила обладает явно тайным видением и зрением, неподвластным простым людям. Василий передал Чашу Мирону. Людмила же, вся пребывая в каком-то невероятном ликовании и эйфории, обратила взволнованный тревожный взор на Мирона. Она боялась того, что младший Сабуров попросит Чашу том, о чем она догадывалась, а именно о снятии с нее Людмилы монастырского пострига, дабы жениться на ней. Нет, Мирон ни разу не озвучивал своего желания вслух, но девушка осознавала, что братья явно договорились, и раз Василий попросил за отца, то Мирон будет точно умолять Чашу о ней, Людмиле. Но этого Людмила допустить не могла, ибо опасалась не только того, что Мирон испортит себе жизнь, но и того, что и ее заветная мечта не сможет воплотиться в реальность.

— Можно мне первой, Мирон? — произнесла она ласково, буравя и подчиняя молодого человека себе ярким изумрудным взором.

— Возьми, любушка, — проворковал вдруг Мирон, лаская ее лицо огненным взволнованным взглядом, совсем не скрывая, своих пламенных чувств и протянул ей Чашу. Побледнев, Людмила уже точно утвердилась в мысли о том, что Мирон явно настроен биться за нее и просить Чашу снять с нее постриг. Но она не собиралась допустить того, чтобы Мирон потратил единственное свое желание впустую. Ведь пострига никогда и не было…

— Не называй меня так, Мирон, — пролепетала девушка, беря из его рук Чашу, и тихо добавила. — Жалеть потом будешь.

— Не буду, — выпалил он в чувственном запале и как-то весь поддавшись к ней хотел сказать что-то еще,  но она быстро прикрыла его рот ладошкой.

— Погоди, — остановила она его. — Дай мне желание у Чаши загадать.