Читать книгу "Иди и жди морозов - Марта Краевская"

Мужчина посмотрел на ее запавший живот, все еще большой, но точно пустой и мягкий. Он тряхнул головой, ища помощи у Венды, но та была занята и даже не взглянула на него. Атра почувствовала, что ее зашивают, но кричать у нее не было сил.

«Все же они забрали его, – подумала она, и ее сердце застучало. – Он родился здоровым. Они забрали его. Моего ребенка».

Мое.

Она больше не отзывалась, просто пялилась в потолок. Люс следил, чтобы она не потеряла сознание. Марозова с опасением смотрела на ее пылающее лицо, боясь послеродовой горячки, которая сведет к нулю работу повивальни, зашивающей разорванную рану. Тело Атры было не готово к родам, и удивительно, как она еще жива после такой потери крови.

Однако, как и обещал демон, Атра выжила.

Наконец Венда напоила ее микстурами.

– Справишься, – буркнула она, словно и сама не могла в это поверить.

Потом выровнялась и глубоко вздохнула, поправляя закатанные рукава. Перевела взгляд с девушки на Люса и резко произнесла:

– Ну хорошо, а сейчас расскажите мне, что тут, демоны вас забери, произошло.

* * *

На следующее утро Венда проснулась такой же уставшей, какой и ложилась спать. Ей понадобилось время, чтобы переварить рассказ Атры, а скорее, клочки информации, какие удалось из нее вытащить.

Это обещало большие проблемы и много работы.

Даже трудно поверить, чтобы кто-то был настолько глупым…

После пробуждения она долго не могла заставить себя встать. Но встала, зная, что в хлеву ее ждет голодное, зависящее от нее животное. Это всегда ее стимулировало, хотя одновременно она ненавидела корову за то, что не могла провести утро, лениво нежась в постели.

Зевая и потирая глаза, она оделась. Каждое утро она выполняла одни и те же дела, потому и не напрягала мозги. Мысли ее вращались вокруг пропавшего ребенка и демонов с Кладбища Проклятых. Идея встречи с ними не добавляла ей радости, тем более что она даже не любила Атру. Однако она обещала защищать всех в долине с одинаковым самопожертвованием и собиралась выполнить свое обещание лучшим образом.

Выходя из хлева, она наткнулась на кота, который шмыгнул у нее под ногами и исчез за стогом сена. Она тихонько выругалась себе под нос, качаясь, чтобы удержать равновесие на вытоптанной в снегу тропинке. Удалось.

И лишь тогда она увидела его. Серый волк шел со стороны леса.

Она поставила ведерко на пороге, чувствуя, как стучит в груди сердце от радости и неуверенности. Она боялась поверить в то, что видит. Однако волк ускорился и через минуту уже входил в вечно открытую калитку, и тогда она кинулась к нему навстречу. Зверь подскочил к ней, выпрямляясь и превращаясь в человека.

Она упала ему в объятия.

– Да Верн! – выкрикнул она, задыхаясь от счастья и слез.

– Вен… – прошептал он, крепко прижимая ее к себе.

Он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. Нежно и горячо. Он обнял ее, и сердце Венды растворилось в тех чувствах, по которым так тосковало.

С неохотой она заставила себя успокоиться.

– Ради Рода! – произнесла она, оглядывая его с ног до головы. – Ты голый! Идем в дом, пока не замерз!

Он только улыбнулся и позволил увести себя в теплый дом. Выглядел так, словно не спал неделями. В желтых глазах все еще тлел огонек, но усталость синими тенями ложилась на его лицо.

– Держи, – Венда вытащила из свертка в углу рубашку и штаны. – Сейчас позволю тебе одеться, – она широко улыбнулась.

– Но это мои вещи, – произнес он довольно. – А я думал, кто открыл тайник и забрал их?

– Всего лишь я, – она пожала плечами, подсовывая ему под нос кружку с молоком. – Пей, пока теплое. Сейчас сделаю тебе завтрак, ты, должно быть, умираешь с голоду.

– Подожди! – он схватил ее за талию, притягивая к себе.

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но только прижалась к нему.

– Прости, – буркнула она. – Никак не могу успокоиться.

Он ничего не ответил, только спрятал лицо в ее черных волосах, упиваясь знакомым ароматом ее тела.

– Спасибо, Вен… – прошептал он. – Я думал, сдурею там без тебя. Было именно так, как я боялся…

Она усмехнулась и прикрыла глаза.

– Только я не понимаю, – продолжил он через минуту, – почему вернулся только я?

– Потому что Аласа ошиблась, – ответила она тихо. – Я не ключ к морю. Я обычная смертная.

Он усмехнулся. Лишь через минуту понял, что она не шутит.

– Нет, если я тут, – произнес он, – ты – ключ. Мой. Так, как и говорила вещунья.

Она не ответила. Он отодвинул ее от себя на расстояние вытянутой руки и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Вен, как ты это сделала? – спросил он с подозрением. – Великий Волк меня выпустил, я видел его глаза в метели. Ты?..

– Мне удалось его вызвать.

– Что ты ему пообещала взамен? – он нахмурился.

Она знала, что ему это не понравится, но Да Верн не злился, только боялся.

– Успокойся, любимый, – она обняла его. – Правда, не о чем волноваться. Буду жить на год меньше, но я считаю, это не такая большая цена за твое возвращение к жизни.

Она улыбнулась, но Да Верна ее слова не успокоили.

– Он так сказал? – спросил он. – Что ты будешь жить на год меньше?

– Ну… не совсем. Он сказал, что взамен хочет получить год моей жизни. В устах бога это означает для меня смерть раньше на…

– Не в устах этого бога, – он беспокойно заерзал.

– То есть?

– Еще не знаю, – он снова притянул ее к себе, словно злой бог собирался забрать ее для своих гнусных целей уже сейчас. – Но раньше или позже точно узнаю.

Знахарка закрыла глаза, наслаждаясь близостью его тела.

– У всего своя цена, Верн, – улыбнулась она беспечно. – Думаю, год жизни – это немного, если я могу снова чувствовать тебя рядом. Уже навсегда, правда?

Он погладил ее волосы и нежно поцеловал, стараясь удержать нарастающее беспокойство.

– Да, – ответил он ласково. – Навсегда, Вен.

* * *

– Прошу, поешь, – Люс подал жене миску каши и кружку приятно пахнущего напитка.

– Что это?

– А я знаю? Венда дала. В каше есть шалфей, а тут, – он понюхал, – похоже, тоже. Какая-то смесь, но из чего?

– О боги! – Атра закатила глаза. – Крестьяне…

Она заела кашу хлебом, хотя не была голодной. Живот болел при каждом движении, а груди к тому же налились молоком, которое некому было пить. Физическая боль усиливала чувства жалости и злости, которые она не могла утолить.