Читать книгу "Три позы Казановы - Юрий Поляков"

– Позор! В какой стране мы живём! – кричал он жене, плотно притворив дверь спальни и выдернув из розетки телефон. – Даже изверг Сталин говорил: «Сын за отца не отвечает!» А они? Ну как жить в этой стране? Ненавижу!

Ночью ему приснились две аптеки в Харькове, отобранные в 1927 году, несмотря на то что его отец, провизор, снабжал большевиков кое-какими химикалиями (не бесплатно, конечно!) для изготовления метательных снарядов.

На следующий день Альбатросов, всегда сочинявший свои книги с утра пораньше, встал с постели небывало поздно, зато убеждённым антикоммунистом, о чём благоразумно помалкивал до девяносто первого года. Узнав о крахе ГКЧП и победе демократии, он собрал пресс-конференцию и на глазах потрясённых западных журналистов сжёг свой партбилет. (Вторым подобный подвиг совершил Марк Захаров.) Эта картинка облетела все мировые агентства, а «Вашингтон пост» напечатала статью под названием «Альбатрос новой русской революции». И нет ничего удивительного, что знаменитый финансист Сэрос позвонил ему через месяц и предложил возглавить российское отделение своего фонда, назвав такой оклад жалованья, что писателю пришлось вызывать неотложку…

Гранд-дама вышла из-за глянцевой двери и направилась к Кокотову походкой Одетты, измученной артрозом.

– Вот, Андрей Львович, еле спасла ваш проект!

– Да что вы? Спасибо… Не знаю даже, как вас…

– Потом, потом, – потупилась сэросиха. – Слава богу, Борису Леонидовичу очень понравился ваш замысел. А то ведь могло случиться самое худшее. Вот всё, что я смогла для вас сделать…

Она положила перед Кокотовым синопсис, где «100 миллионов» было исправлено на «36,6 миллиона», а на полях, как это делается в бухгалтерских документах, появилась надпись «Исправленному верить» и летучая подпись Альбатросова, действительно напоминающая птицу, реющую над волнами.

4. Тимур и его командос

…Получив солидный аванс, равнявшийся годовой учительской зарплате, Кокотов уселся за машинку и задумался. Завязка-то у него была – лихая и неожиданная, но вот что делать дальше с Тимуром и его командой, решившей убить Сталина, он понятия не имел. И тогда Андрей Львович отдался на милость вдохновения.

В поезде, оставив дома потрясённых дочерей Олю и Женю, полковник Александров задумчиво смотрел в тёмное окно. Но недолго слушал он мерный колёсный перестук: в ста километрах от Москвы литерный задержали и отогнали в тупик. Выглянув в окно, бывший белогвардеец увидел у насыпи чёрную арестантскую «марусю» и угрюмых кожаных людей вокруг автомобиля. «Да здравствует Учредительное собрание!» – громко крикнул он перед тем, как застрелиться из именного браунинга, полученного из рук маршала Тухачевского за успешное подавление Антоновского восстания. Чтобы не поднимать лишнего шума, самоубийство героя Испании объявили результатом неосторожного обращения с оружием и похоронили полковника со всеми полагающимися воинскими почестями.

Немногим дольше светила удача майору Гарееву. Едва он завёл с личным составом речь о том, что династия Романовых радела о народе получше-то большевиков, на него сразу донесли. Когда в домик, где он квартировал, шурша хромовыми тужурками и скрипя портупеями, вошли чекисты, Георгий крепко спал. В итоге: неправый классовый суд и пятнадцать лет лагерей за попытку организовать монархическое подполье в РККА.

Тимура тоже поначалу заподозрили в измене Родине, но мудрый мальчик, усыпляя бдительность врагов, выступил на комсомольском собрании и громогласно отказался от контрреволюционного дяди. Он хотел также отречься и от мамы, но добрый старичок из райкома, которого расстреляют через полгода за дружбу с Бухариным, объяснил: это совсем не обязательно – достаточно дяди. Гареевых оставили в покое, прогнали только с казённой дачи. Приняв предложение осиротевших Оли и Жени, мать и сын Гараевы поселились в доме у сестёр Александровых.

Отведя от себя подозрения, Тимур задумался о том, как выполнить завет дяди, спасти народ от тирана и вернуть власть законной династии. Конечно, он понимал: совершить это в одиночку невозможно, и после долгих колебаний посвятил в свои планы сестёр Александровых. Оказалось, ради созыва Учредительного собрания девушки готовы на всё! Вместе они стали прощупывать остальных членов Тимуровой команды, и результат превзошёл самые смелые ожидания. Коля Колокольчиков тут же согласился вступить в организацию, так как его дедушка, тайный сторонник Троцкого, ненавидел Сталина за то, что этот марксистский невежда предал дело Ленина, свернул мировую революцию, дал послабление попам и начал строить социализм в одной (вы только подумайте!) отдельно взятой стране. Вскоре к ним примкнул и Симка, сын бывшего руководителя Викжеля, брошенного ныне на клубную работу. «Они низвели рабочий класс до положения бессловесной рабочей скотины и смеют ещё называть этот строй диктатурой пролетариата!» – горячо повторял темпераментный мальчик вслед за своим оппозиционным батькой.

Но и это ещё не всё! Догадавшись о замыслах Тимура, к нему пришёл с повинной бывший враг Мишка Квакин. Оказалось, его отец был кулаком и активным участником тамбовской Вандеи, где и сгинул, отравленный боевыми газами, пущенными в леса продвинутым извергом Тухачевским. Потому-то Мишка и лютовал по садам да огородам, ведь посёлок, где жили Оля, Женя, Тимур и его команда, был не обычной деревенькой. Здесь получили дачи активные большевики и спецы, пошедшие в услужение к богопротивному режиму. Вот им-то и мстил крестьянский сын Квакин. Ненависть к тирану Сталину объединила вчерашних врагов в едином порыве справедливого возмездия.

Попросился к ним в подполье и бывший квакинский прихвостень по прозвищу Фигура, злобный отпрыск начальника расстрельной команды Фигуровского, которого свои же прикончили за избыточные зверства, вредные делу революции. На самом деле Фигура просто хотел втереться в доверие и сдать заговорщиков НКВД, надеясь, что его в благодарность за бдительность возьмут на отцовскую должность, всё ещё вакантную. Но исполнить подлый замысел предатель не успел: утонул в речке, случайно зацепившись трусами за корягу.

Но как, как убить Сталина, которого охраняют как зеницу ока полчища оголтелых опричников? Долгими вечерами, собравшись в своём штабе, оборудованном на чердаке сарая, юные тираноборцы строили самые рискованные планы, но ни один никуда не годился. Это был тупик…

5. Поцелуй чёрного дракона

Кстати, в тупике оказались не только Тимур с друзьями, но и сам Кокотов, не знавший, как выпутаться из завязанного сюжета. А срок сдачи рукописи неумолимо приближался. И тут Андрей Львович почему-то вспомнил про писателя Альбатросова, который страшно осерчал из-за того, что его литературный супостат получил орден Ленина из рук самого Брежнева. И автора осенило!

…Следом осенило и Тимура. Он грустно сидел на чердаке и слушал чёрный, похожий на шляпу радиорепродуктор, бодро доносивший о том, как Сталин в Кремле вручает награды героям-полярникам. «Да ведь это же так просто!»-буквально подскочил мальчик. С кем из обычных людей изверг встречается лично? Только с теми, кто совершил что-то выдающееся, особенное, полезное государству: с ударниками, полярниками, героями, победителями, стахановцами, изобретателями, учёными, творцами… Следовательно, нужно стать достойным награды показаться рядом с диктатором в торжественной обстановке. Впрочем, и тут возникала серьёзная проблема: пришедших в Кремль за наградой тщательно обыскивают – и потому пронести с собой оружие невозможно. А это значит, необходимо найти способ уничтожить врага голыми руками. Тимур помчался к своему другу Ван Цзевэю, сыну китайского коммуниста, ответственного работника Коминтерна, тоже получившего дачу в этом посёлке. Мальчики долго о чём-то шептались, и китайчонок показывал товарищу странные движения, напоминавшие восточный танец.