Читать книгу "Проклятый ректор - Лена Летняя"

– Как она оказалась беременна? – наконец смогла спросить я. – От кого?

Лессандр снова усмехнулась, с каким-то нездоровым предвкушением во взгляде.

– О, это интересная история. Поначалу ведь Аманда ее никак не ограничивала. Позволяла гулять и вообще вела себя очень снисходительно. Русалка не владела нашей речью, а потому ничего никому не могла рассказать. Она умела только петь, но до чего же прекрасно. Возможно, в одну из таких прогулок она и познакомилась с мужчиной, в доме которого Аманда потом нашла ее в ту ночь, когда русалка пыталась сбежать. Глупое создание… Она не понимала, что из Лекса можно выбраться только через портал. А может быть, она искала помощи у того мужчины. Только вот объяснить ничего не могла, а он сам не понял. Только уложил в свою постель. Видимо, истосковался по женской ласке и не устоял перед соблазном. Его беременная жена еще за месяц до этого была вынуждена вернуться в столицу, поскольку беременность протекала нелегко. Ей требовался постоянный присмотр докторов.

– Кто это был? – спросил Фарлаг, поскольку я молчала.

Теперь Лессандр явно наслаждалась разговором, словно открытие чужих старых грязных секретов доставляло ей удовольствие.

– Сет Прайм, – почти пропела она уже знакомое мне имя.

Мне на плечи словно уронили большой тяжелый камень. Вдруг захотелось остановить мир вокруг себя, повернуть время вспять, оказаться в прошлом и сделать так, чтобы моя нога никогда не ступала на территорию Лекса. Меня снова пробила дрожь, и рука Фарлага, которой он продолжал меня держать, уже не помогала.

Мне хотелось уйти. Немедленно. В груди бушевало пламя, которое грозило на этот раз уничтожить меня, сжечь дотла. В этой маленькой темной комнатке без окон мне не хватало воздуха. Но я не могла пошевелиться: меня словно парализовало, поэтому пришлось слушать дальше.

– Когда оказалось, что русалка беременна, Аманда перестала ее истязать. Понадеялась, что беременность скажется на ней так же, как на человеческих женщинах. Но и тогда русалка не плакала, хотя ее заперли в подвале, а жизнь ее стала куда тоскливее. Она заплакала только в ту ночь, когда ребенок родился. Видимо, после родов в ее организме что-то переключилось. Слезы хлынули ручьем. Только пока она держала младенца на руках, Аманда насобирала целый флакон.

Выражение лица Лессандр снова изменилось: наслаждение исчезло. Мне даже показалось, что у нее самой заслезились глаза.

– А потом Аманда забрала ребенка. Унесла наверх и больше никогда не принесла его русалке. Та рыдала каждый день, а Аманда все собирала и собирала ее слезы. Наконец она получила то, чего так жаждала. Сварила снадобье, и у нее еще остался небольшой запас слез. Через пару недель русалка снова перестала плакать, а младенец не плакал с самого рождения. Орал, но слез не было. Не знаю, чем бы кончилось дело, только Делла не выдержала. Однажды забрала все оставшиеся слезы, ребенка, русалку и попыталась сбежать. В ту ночь порталы были открыты, и Делла это знала. Аманда заметила побег. Она была просто вне себя от ярости и бросилась их догонять. Не знаю, что там произошло, я оставалась в доме, но только Аманда вернула русалку. Я была в ужасе, потому что она притащила ее домой уже мертвой. Она словно обезумела. Заставила меня помогать: нужно было слить кровь, пока та не остыла, и сварить еще снадобья. Кровь, в отличие от слез, хранить нельзя, а Аманде нужно было много снадобья. Она это понимала, ведь принимать его надо раз в неделю. Всегда. Как только перестанешь – процесс старения пойдет снова, еще быстрее, чем обычно. Так она говорила.

– И вы помогли? – наконец подал голос Мор.

– Я боялась, что если откажусь, она убьет и меня, – попыталась оправдаться Лессандр. – А русалке уже все равно было не помочь. Вот только я недооценила Аманду. Благодарности за помощь я не дождалась. Она решила скрыть свое преступление в огне, а я была ненужным свидетелем. В какой-то момент я просто потеряла сознание, уж не знаю, что она со мной сделала. А когда пришла в себя, на мне был ее фокусирующий артефакт, а вокруг меня – огонь. Выбраться я смогла, но огонь оставил на мне свой след. Изуродовал меня на всю жизнь.

– Почему вы не рассказали об этом легионерам, которые расследовали это дело? – теперь инициатива допроса принадлежала Мору.

– А я рассказывала, – Лессандр нервно рассмеялась. – Только вот господин легионер, который вел это дело, начал всячески мне намекать, что если я буду рассказывать эту историю, то меня посадят как сообщницу Аманды. А когда я сказала, что это она чудовище, а не я, он взбесился. И я… испугалась. Мне ведь было немногим больше, чем этим девчонкам, я не так давно сама закончила учиться. Я испугалась и уехала, как он мне предложил. Вернулась в Лекс только десять лет спустя, так уж карьера сложилась.

– Почему ты пыталась убить Тару? – задал последний интересовавший его вопрос Фарлаг. – Что она тебе такого сделала?

– Она? Ничего, – Лессандр оскалилась. Отвечала она Фарлагу, но смотрела на меня. – Я всего лишь не хочу, чтобы она досталась Аманде. Я поняла, кто она, в тот вечер, когда ты уволил Арта. Тот в возмущении рассказал мне все, что произошло. Бедняга, он так боялся оказаться отцом! Но когда я узнала, что Тара считает своей матерью Деллу Блэк, я поняла, кто ее настоящая мать. Ведь Делле с ребенком русалки все-таки удалось сбежать. Рано или поздно Аманда тоже бы узнала об этом. Из крови русалки, конечно, получилось много снадобья, но запас в любом случае исчерпаем. А Аманда не хочет стареть. Рано или поздно ей снова понадобятся слезы русалки. Или ее кровь. Я же хочу, чтобы она выкусила и сдохла наконец, состарившись. Только вот благодаря тебе, – она снова покосилась на Фарлага, – теперь у Аманды есть шанс получить нужный ей ингредиент.

На этих словах я не выдержала: вскочила с места и выбежала в коридор.

Глава 41

К счастью, в коридоре оказалось пусто, и я без всякого стыда и неловкости схватилась руками за противоположную стену и прижалась к холодному серому камню лбом, пытаясь восстановить дыхание и погасить пожар в груди.

Как говорится, бойся своих желаний: они могут исполниться. Я хотела узнать, кто мой отец, кем была моя мать и как все произошло, я это узнала. И теперь уже не могла забыть, хотя очень хотелось. Как мне с этим жить, я тоже не знала.

Боль давила изнутри. Она сидела внутри колючим комом, который нельзя было ни проглотить, ни выпустить. Я готова была разорвать себе грудь руками, чтобы вытащить ее. Снова непривычно жгло глаза, но они оставались сухи. Как всегда. Теперь я хотя бы знала почему.

За моей спиной открылась и закрылась дверь, кто-то приблизился ко мне, но я не стала оборачиваться. Даже когда почувствовала осторожное прикосновение к плечу, все равно не пошевелилась.

– Тара, – тихо позвал Фарлаг.

Я с трудом втянула в себя воздух: он вошел с громким, сиплым свистом. В тот же момент его руки сильнее сжали мои плечи. Я понимала, что он хочет меня утешить, поддержать, но едва ли он мог что-то сделать. Никто не мог. Уже ничего нельзя было исправить, как невозможно было забыть. Страшная правда о судьбе моей матери – моей настоящей матери – будет преследовать меня до конца жизни. От этого не скрыться, об этом не перестать думать.