Читать книгу "После заката - Стивен Кинг"

Проезжая по трассе 17 – раньше она шла вдоль пастбищ, которые теперь превратились в заросшие кустарником пустыри («Только дурак стал бы тут строиться»), – Кертис думал лишь о том, что внезапный поворот событий его не радует. От такой победы сердце должно выпрыгивать из груди, а оно не выпрыгивало. Скорей бы встретиться с Грюнвальдом, выслушать его предложение и покончить с этим дерьмом. Конечно, участок Винтона наверняка достанется родственничкам-тараканам, и они тоже захотят возвести на нем жилой дом, но разве теперь это имеет значение? Нет.

Кертису хватало и своих проблем, хотя они скорее касались его душевного покоя, нежели семьи (упаси Господи), финансов или здоровья. Начались они вскоре после того, как Кертис нашел во дворе окоченевший труп Бетси. Кто-то счел бы это неврозом, сам же он предпочитал называть свое состояние тоской.

Теперешнее равнодушие Кертиса к фондовому рынку, который завораживал его с тех пор, как в шестнадцать лет он открыл для себя биржу, было самой очевидной составляющей этой тоски, но никак не единственной. Кертис начал замерять свой пульс и считать взмахи зубной щетки. Он больше не мог носить темные рубашки – впервые со школы у него появилась перхоть. Белая короста омертвевшей кожи покрыла черепушку Кертиса и хлопьями сыпалась на плечи. Когда он скреб ее гребнем, поднимался целый ураган мерзкого снега – просто ужас. И все-таки порой Кертис заставал себя за этим занятием: когда разговаривал по телефону или сидел за компьютером. Раз или два у него даже пошла кровь.

Он скреб и скреб. Взрыхлял белую гадость. Глядя на «тыкалку» на журнальном столе и вспоминая (разумеется) счастливую Бетси. У людей редко бывают такие счастливые глаза, тем более за выполнением домашних обязанностей.

«Кризис среднего возраста», – говорил Сэмми (раз в неделю он делал Кертису массаж). «Тебе бы кого-нибудь отыметь», – говорил Сэмми, но своих услуг не предлагал.

Хотя насчет кризиса среднего возраста звучало правдоподобно. Впрочем, так звучит весь новояз двадцать первого века.

То ли спектакль по делу Винтона вызвал этот кризис, то ли кризис был виной разгоревшейся вражды, но теперь каждый укол боли в груди наводил Кертиса на мысли о сердечном приступе, а не о несварении; еще его преследовал страх, что он лишится всех зубов (хотя они никогда не давали поводов для беспокойства), а после апрельской простуды он решил, что ему грозит полный и безоговорочный упадок иммунитета.

Была еще одна маленькая проблема, необъяснимое желание, о котором Кертис не решился поведать ни врачу, ни даже Сэмми, а ведь ему он рассказывал все.

Сейчас оно застигло его на пустынной трассе 17, которая и раньше была не самой оживленной, а теперь, когда проложили автостраду № 375, и вовсе обезлюдела. Прямо на заросшей с обеих сторон кустами дороге («Нет, ну какой дебил будет здесь строиться?!»): насекомые жужжали в высокой траве, лет десять не видавшей коров, гудели линии электропередачи и солнце било по непокрытой шлемом голове, как молот с ватной накладкой.

Кертис знал, что сама мысль о желании может его вызвать, но толку-то?

Он остановился рядом с указателем на Деркин-Гроув (холмик со стрелкой, указывающей на злополучную деревню, уже зарос травой) и поставил «веспу» на нейтральную передачу. Мотороллер уютно заурчал, и Кертис сунул два пальца в рот – пришлось запихать руку почти до браслетов «на счастье».

Кертис наклонился и выблевал свой завтрак. Он делал это не с тем, чтобы избавиться от съеденного; уж что-что, а булимия ему не грозила. Приятен был сам процесс. Сдавленная грудь, разинутый рот и напряженная гортань – все тело оживало, готовясь исторгнуть содержимое желудка.

Все запахи – зелени, дикой жимолости – вдруг усилились. Свет стал ярче, солнце палило так, словно с молота сняли ватную накладку; кожа на загривке едва не шипела, и, быть может, именно в этот миг в составе клеток происходили не обратимые изменения, они объявляли себя вне закона и устремлялись к хаотическим землям меланомы.

Кертису было плевать. Он ожил. Поскреб пальцами стенки горла и выблевал остатки пищи. На третий раз из него вышли только длинные нити слюны, чуть розоватые от крови из горла. Вот теперь можно отправляться в Деркин-Гроув, Паскудов недостроенный Ксанаду на безмолвных, напоенных пчелиным жужжанием просторах округа Шарлотт.

Кертис аккуратно ехал по правой колее заросшей проселочной дороги и вдруг понял, что Грюнвальд – не единственный, кто сейчас «взаперти».

Деревня Деркин-Гроув вымерла.

В колеях еще непокрытых асфальтом дорог и в котлованах (у многих домов не было даже фундамента) стояла вода. Зрелище, представшее Кертису – недостроенные магазины, тут и там ржавое оборудование, желтые ленты, – было воплощением если не разрухи, то финансовых неурядиц. Кертис не знал, что вызвало такой перерасход (дело Винтона, развод с женой, болезнь или тяжба из-за собаки), однако перерасход средств был налицо. Кертис понял, что случилось, еще до того как подъехал к знаку у открытых ворот.

СТРОЙКА ЗАКРЫТА

ОКРУЖНЫМ ДЕПАРТАМЕНТОМ ПЛАНИРОВАНИЯ

И СТРОИТЕЛЬСТВА,

НАЛОГОВЫМ БЮРО ШТАТА ФЛОРИДА,

НАЛОГОВЫМ УПРАВЛЕНИЕМ США.

ПО ВСЕМ ВОПРОСАМ ЗВОНИТЬ 941-555-1800

Снизу какой-то умник приписал:

НАБЕРИ ДОБАВОЧНЫЙ 69 И СПРОСИ ГЕНЕРАЛА ЛИЗУНА!

Асфальт закончился; дыры в дорожном покрытии начинались сразу за первыми тремя зданиями – двумя магазинами с одной стороны улицы и экспериментальным домом с другой. Дом был в стиле Кейп-Кода, и от одного его вида у Кертиса кровь застыла в жилах. «Веспа» вряд ли проехала бы по грунтовой дороге, поэтому он остановил ее рядом с экскаватором, лет сто простоявшим на месте: на дне ковша уже выросла трава. Двигатель мотороллера умолк, и образовавшуюся пустоту заполнила тишина. Каркнула ворона. Ей ответила другая. Кертис поднял глаза: три черных птицы сидели на лесах, опутавших незаконченное кирпичное здание, которое вполне могло стать банком.

Теперь это могильная плита Грюнвальда, подумал Кертис, однако не смог выдавить из себя улыбку. Ему захотелось поблевать, но в самом конце улицы он увидел человека и белый седан с зеленым логотипом в виде нарисованной пальмы. Над пальмой было написано: «Грюнвальд». Под пальмой: «Строительство и подряд». Человек махал рукой. Грюнвальд зачем-то приехал на служебном автомобиле, а не на своем «порше». Как знать, может, он и его продал. Или машину конфисковало налоговое управление – вместе с остальным имуществом на Черепашьем острове. В таком случае участок Винтона сейчас волнует Грюнвальда меньше всего.

Надеюсь, за собаку ему хватит расплатиться, подумал Кертис. Он помахал Грюнвальду и, вытащив ключ, врубил сигнализацию (чисто машинально; в такой дыре «веспу» угонять было некому, но он привык заботиться о своих вещах). Кертис сунул ключ в карман брюк, к мобильному телефону, и двинулся навстречу соседу по несостоявшейся Мэйн-стрит. Пора положить конец распрям, если это вообще возможно. Кертис старательно обходил лужи, оставшиеся после ночного ливня.