Читать книгу "Радости Рая - Анатолий Ким"

— Ну что тебе сделать, любовь моя, чтобы ты утешилась?

— О, ничто не может меня утешить!

— А все же, любовь моя?

— Меня успокоило бы только одно…

— Но, милая богиня моя, муху можно достать, если разобрать весь потолочный светильник.

— Нет, нет, любимый! Не надо разбирать светильник, и пусть себе сидит там зеленая муха! Я не боюсь ее.

— Тогда почему ты грустишь, любовь моя, принцесса моя?

— Я печалюсь потому, что не смогу приколоть к волосам живой белый лотос и так пойти в кают-компанию к капитану на приглашенный ужин.

И тут пришел на помощь Александр Захарович Данилочкин. По духовной всемирной сети всех прозорливцев Земли он принял сигнал от Ашока, который инкогнито был земным телом Искандера Хасани Первого, принца Марокко. И вот надел механик Данилочкин свой мистический камуфляжный костюм, надел очки и отправился к своему «Затерянному раю». Дело происходило глубокой февральской ночью, в час, когда прилетали на озеро лотосов брачующиеся фазаны-петухи за цветами для своих невест. Механик Данилочкин наладил силки из рыбачьей сетки и живо добыл первого же подлетевшего петуха, который возник прямо из воздуха над самым красивым, крупным, полураскрытым к утру цветком. Пойманный фазан Ипполит и механик Данилочкин, два весьма продвинутых прозорливца, смогли договориться между собой, как действовать дальше, и вот в каюту первого класса на «Куин Мэри-3», оглушительно-гулко хлопая крыльями, влетел прямо сквозь все переборки корабля великолепный фазан, по раскрасу перьев очень похожий на индийского петуха Брамапутру. В клюве он принес чистейший, сияюще-белый раскрытый цветок лотоса, который на лету выронил в подставленные ладони принца Искандера (Ашока).

Итак, на устроенный капитаном лайнера сэром Мартином Уимблдоном ужин в его кают-компании Ванита пришла с приколотым к гнедым волосам живым цветком белоснежного лотоса, вызвав тем величайшие удивление, восторг и восхищенное недоумение у всех присутствующих. Сам капитан был весьма удивлен: на корабле в ботаническом саду был крошечный искусственный прудик с лотосами, но в настоящее время все они были далеки от цветения, даже бутонов еще не выбросили стебли.

— Много чудес я видел на свете, леди и джентльмены, но такого еще не встречал. Может быть, вы расскажете нам, красавица, как могло произойти такое чудо?

— Охотно, сэр. Цветок принес мне в клюве сказочный фазан.

— Браво! Ответ ваш не менее изящен, чем ваш египетский лотос. И хотя мне не стало понятнее, однако я больше не стану приставать к вам с расспросами и оставлю вашу тайну в классе волшебных происшествий, которые время от времени случаются на нашей славной земле. — Так сказал капитан, сэр Мартин Уимблдон, и первый тост провозгласил в честь чудесного лотоса.

Механик же Данилочкин наконец сам разобрался в том, почему ему в свое время пришло в голову среди ржавых железных джунглей, на кладбище автомобилей, устроить озеро с лотосами и назвать «Затерянным раем». Рай библейский в действительности был на земле, но потом затерялся где-то, и его надо было вновь найти, однако образ его оказался очень неконкретным. И вот те люди и даже некоторые животные, которые приходили в пространственный мир из небытия прозорливцами, обязаны были искать утерянный рай или хотя бы рассыпанные по всей жизни отдельные его признаки и детали. Таково было видовое предназначение прозорливцев — среди всего сонма шевелящихся живых тварей земли и космоса.

Значит, вот как это происходило: откуда-то появилась в каюте люкс жирная зеленая муха, испугала нежную Ваниту, что из касты брахманов. Нечистая тварь, тоже из прозорливых, видимо, залезла под стеклянный колпак в люстру и там замерла, исподтишка подло выглядывая в щелку, наблюдая за тем, как дрожит от мистического страха индийская аристократка из обедневшего рода. Но с оглушительным треском взлетел Тяжелый Длинный прозорливец-фазан из-под куста тамариска, получив в длинноклювую голову свою невнятный, но грозный приказ немедленно добыть и принести для индийской красавицы белый лотос, и приказу этому возразить Длинный, Тяжелый петух Ипполит не посмел. Он, как бы пожимая плечами, сильно усомнился в том, что Косохвостая Направо двухлетняя фазанка ну при самой бессовестной натяжке могла быть названа красавицей, да еще и индийской. Еще на памяти Ипполита пару лет назад Косохвостая вылупилась из яйца в гнезде под колючими кустами джиды и повзрослела только в этом году. Она накануне приказа, под вечер, перебежала по февральскому снегу через полянку меж кустами, косо откидывая на правую сторону свой длинный обкаканный хвост и пытаясь, однако же, двигаться при этом, соблазнительно виляя задом. Но накрывший Ипполита сеткою Данилочкин, хозяин лотосов, быстро вразумил петуха, где истина, и направил его с цветочком в клюве по нужному адресу, согласно приказу из центра просвещения прозорливцев — ЦПП.

Сам же Данилочкин, наклонив свою усатую запорожскую голову, прислонился сверху к мерцающему жемчугом цветку лотоса, с наслаждением нюхая его — и в этом наслаждении сублимировалась та высшая радость рая, ради поиска которого Александр Захарович был послан Вершителем Мира на землю продвинутым прозорливцем. А житейские дела его на планете обстояли средненько, на троечку. Женат был два раза, первая жена родила ему дочь, затем сбежала от него, став супервайзером сетевого монстра «Гербалайф», и механик в одиночку вырастил дочь Александру. Но она, почти в точности повторив схему судьбы родной матери, сбежала от отца, но только не в «Гербалайф» или другой какой-нибудь сетевой маркетинг, а в православный женский монастырь, приняв постриг в семнадцать лет. Тогда, в сердцах, Александр Захарович женился второй раз, взял жену-татарку с двумя детьми, быстро наелся прелестей новой семейной жизни и, арендовав у города территорию автомобильной свалки, устроил посреди ржавого железа райский пруд с египетскими лотосами.

Еще про одного прозорливца вспомнил Аким, улетая все дальше от прошлого космоса, глагола прошедшего времени, и ничуть не приближаясь к неизвестному футурум-пространству. Это был горбоносый индеец Амазонии, совсем голый, в символических стрингах из плетеных волокон пальмы и высоко поднятой, загнутой рогулькой на елдорае, что должно было выражать сексуальный мажор елдораеносителя. На заиленной просторной заводи реки, среди могучих зарослей гигантского тростника были связаны многослойные плоты — из того же тростника. На этих плотах, соединенных в ровные, просторные, уютные площади, улочки и задворки, стояли чистенькие желтые остроконечные хижины индейской деревни племени пренди-менди. Вождем племени был горбоносый елдорайщик с самой большой рогулькой на подъеме, лучший стрелок из духовой трубки, воин по имени Стуруа Муруа, продвинутый прозорливец.

Он умел ходить в соседний мир, разреженный более чем в триста раз, и приносил оттуда хохочущих девок из парижского салона «Мулен Руж», по одной на каждом плече. Но только он сбрасывал их на тростниковую площадку, как эти девки с дебелыми ляжками убегали назад, не прекращая хохотать, тогда Стуруа Муруа торопливо хватал тростниковую трубку и начинал стрелять им вслед ядовитыми стрелками — и все впустую, потому что стрелы пролетали сквозь разреженные тела девок, ничуть не раня их. Сидевшие на тростниковой площади широким полукругом желто-коричневые индейцы, наставившие всерьез свои загнутые рогульки к середине круга, вынуждены были сворачивать их в сторону, недовольно поглядывая на своего вождя-прозорливца. А тот со смущенным видом поднимался на ноги и с разбегу бросался головою в заиленную воду, на лету поправляя елдорайный колпак из пустотелого кривого мангрового корня. Погрузившись в воду, покрытую пестрой малиново-моренговой ряской, вождь пренди-менди вновь оказывался под площадкою сцены в салоне «Мулен Руж» в Париже. Он проползал на четвереньках к театральному люку и ждал там, когда приблизятся к нему танцующие задницы толстых девок, — с тем, чтобы схватить двух из них за ноги и утащить в свое измерение — назад на тростниковую площадку, где сидели воины. Они-то не были прозорливцами, совершать подобные вылазки не могли, и вождь Стуруа Муруа должен был поработать для воинов сам. А те сидели, ухватив одной рукою рогульки, и курили трубочки, набитые сухими листьями коки.