Читать книгу "Песнь тунгуса - Олег Ермаков"

А крашеная женщина в растянутом свитере, кажется, что-то услышала или просто увидела лицо поющего Мишки и что-то спросила у бурята-переводчика. Бурят, мужчина средних лет, с тонкими чертами смуглого лица, в светлой рубашке с короткими рукавами и черных брючках, вопросительно смотрел на Мишку. Потом он встал и подошел к нему.

— Здравствуй! — поздоровался он громко. — Ты эвенк?

Мишка кивнул.

— Куда летишь?

Мишка посмотрел на Семенова и ответил, что в заповедник, хотя это была неправда. Но не говорить же, что в тюрьму. Мишка понимал, что можно говорить, а что нельзя. Мужчина вернулся к женщине и что-то сказал ей. Семенов превратился в наблюдательно-прослушивающий аппарат. У него, кажется, уже и уши шевелились, ловя каждое слово. Женщина наклонилась к своим спутникам. Они тоже посмотрели на Мишку и вдруг начали расчехлять свои сумки. Семенов мгновенно побледнел, лоб его покрылся испариной, хотя в самолете было довольно свежо.

— Они тебя снимут! — крикнул переводчик, улыбаясь. — Смотри в иллюминатор, и все.

Семенов даже привстал, нащупывая наручники, спрятанные под пиджаком.

— А вы, товарищ, подвиньтесь немного! — приказал переводчик Семенову.

Семенов, не зная, что предпринять, опустился на свое место и послушно посторонился.

— Лучше пока встаньте и отойдите! — распоряжался переводчик, жестикулируя смуглой рукой. На пальце сверкало золотое кольцо.

Семенов хотел возразить, но уже в руках одного из бородачей-лесорубов замигала красными и зелеными лампочками увесистая камера. И Семенову ничего не оставалось делать, как только подчиниться. Ну не набрасываться же на Мальчакитова с наручниками!..

О-ё, энэкэ!.. Мишка тут же подумал о своей бабушке, которая недоумевала по поводу киночеловечков. Какое кино, энэкэ? Вот такое. Я же говорил.

И Мишка глядел в иллюминатор, сине-золотой от морского простора и солнца. А мужик с камерой колдовал. Все пассажиры молча смотрели. Смотрел на все это беспомощно и Семенов. Из кабины выглянул один из пилотов. Мужик навел камеру и на него. Потом переводчик попросил Мишку отклониться. И оператор снимал только иллюминатор, Байкал и далекие цепочки гор. А потом он перешел на другой борт и начал снимать проплывающую внизу тайгу.

Мишка и думал, что это все — кино, ага. С самого начала. И если бы сейчас подружки Лида и Полина пошли в кинотеатрик на Ольхоне, то попали бы на этот сеанс кино-песни про сэвэн Байкал и птицу кыыран над ним. Да про Мишку Мальчакитова и его титановый бубен, о-ё!..

Мишке и самому было бы интересно, как и той зимой, оказаться в этом кинотеатре и увидеть, что же было дальше с этим парнем по имени Мишка и по фамилии Мальчакитов. Хотел бы он узнать и о судьбе косоглазого Славика, о Ките, о том леснике Шустове, который ждал рыжую девушку, огневку, как о ней говорили охотники, о фотографе Адаме, о черноволосой Лиде, так и не открывшей ему тайное имя. Хотел бы он увидеть, кто поджег в тот вечер «Орбиту» и магазин и строевой лес.

Но вообще-то с тех пор, как прозвучали те выстрелы, сбившие его с сосны, все и видится им как бы со стороны.

Вот и сейчас Мишка следит за самолетом четырехкрылым, как он висит в синеве над зелеными горами, — нет, движется, тень его плывет по зеленым таежным волнам. И скользит по горе с вышкой, на которой чернеет хрупко фигурка человека, на длинной лестнице, ведущей на площадку под дощатой крышей. Все это как какой-то детский рисунок. Башня, солнце, море, тайга и самолет. И человек с поднятой рукой.

А там уже и залив виден, пирс, катер, крыши поселка, аэродром. Самолет идет на снижение. Лесоруб в джинсовом комбинезоне продолжает снимать.

Семенов пододвигается к Мишке вплотную, но наручники не решается защелкнуть. Значительно смотрит на Мишку. Хочет что-то сказать, но оставляет эту затею, самолет слишком густо гудит, трясется, идя на посадку.

…Бац! Ударились колеса о землю. Самолет, как телега, грохочет и подпрыгивает, катится, останавливается. Еще некоторое время моторы работают так же напряженно, потом самолет начинает успокаиваться после лихорадки полета и замирает вовсе. Выходит веселый рыжий пилот в мятой голубой рубахе с погонами, открывает дверь. И в салон врывается тишина с запахом багульника болотного, солнечной смолы и хвои. Нет, тишина вся сверкает и переливается звуками: это птичьи голоса, о-ё!.. И отдаленный лай собаки. Стук топора. Ребячьи выкрики.

— Стоянка двадцать минут! — объявляет рыжий пилот, стараясь пригладить чуб, вставший коконом.

Мишка делает движение, чтобы встать.

— Сидеть, — тихо и грозно приказывает Семенов, стараясь глядеть на киношников со всей любезностью.

Переводчик быстро взглядывает на Семенова, потом на Мишку. Пассажиры один за другим выходят. Женщина в отвисающем свитере и затертых джинсах откидывает спутанные волосы и обращается к переводчику. Тот слушает, кивает. Они выходят. В салоне остаются только Мишка и Семенов.

— Размяться не желаете? — спрашивает второй пилот, задумчивый чернявый маленький мужик с усиками.

— Нет! — резко бросает Семенов.

— Ну-ну, — отзывается пилот, спускаясь на землю.

— Гражданин Семенов, — говорит Мишка. — Давай выйдем?

— Я сказал, нет.

— Э-э, мне надо.

— Чего тебе надо?

— Ну надо, ага, приспичило меня… мне.

Семенов, выругавшись, достает наручники.

— Ссы в пакет! — восклицает он и для верности сначала защелкивает один наручник за ножку сиденья, а другой собирается застегнуть на запястье Мишки, но в этот момент в салон снизу заглядывает переводчик. Потом и женщина в свитере.

— Вы чего, а? Чего не выходите? Выйди, пожалуйста, — просит переводчик Мишку. — Они будут снимать, как эвенк прилетел на родину.

— Черт! — ругается Семенов, от неожиданности цепляя наручник себе на запястье.

Он готов броситься за штурвал и унестись отсюда куда подальше.

Мишка встает и направляется к выходу. Семенов хочет тут же идти за ним, но не может. Стоп! Что такое?..

И киношники снимают, как эвенк Мишка Мальчакитов появляется на маленьком трапе самолета, в синем спортивном костюме, с цветной повязкой на стриженной голове. И солнечная колотушка ударяет в его космический бубен. О-ё!..

Вот я прилетел, На птице кыыран С закопченными боками. Земля моих предков Хорошо пахнет. Сэвэн Байкал синеет за крышами. На берегу в лиственницах лежит моя бабушка, Синий дымок табака ветер сносит. О-ё!.. Как я хочу кочевать по тайге С птицами, От одного дерева к другому. С оленями, От марян внизу К лугам на вершинах. О-ё!.. О-ё…

И тут Мишка почувствовал, что сэвэн Байкал отзывается. Словно волной его окатило всего с ног до головы. И призывно закричала чайка: хихахихихи! Тут Мишка вправду ощутил некую силу подъемную. Почудилось — с трапа может не сходить, а полететь. А Солнце все било в бубен космоса.