Читать книгу "Боевой маг - Стивен Эриан"

* * *

Хотя в палате горело всего несколько свечей, их света хватило Балфруссу, чтобы найти дорогу к узкой кровати и не споткнуться о мебель. Он сел возле Элоизы, стараясь не морщиться от затхлого запаха, и некоторое время слушал, как обожженные легкие с тихим свистом вдыхают и выдыхают воздух. Звук был тихий – даже удивительно, что его хватало для поддержания жизни, и все-таки Элоиза не сдавалась. Она уже на один день пережила отведенный врачами срок.

Вчера, когда ее дыхание на короткое время остановилось, они решили, что это конец, и послали за Балфруссом, а теперь только разводили руками. Через каждые два-три десятка вдохов звучала странная икота, дыхание замирало на три секунды, а затем восстанавливалось.

Толстые каменные стены заглушали шум из других частей лазарета. Балфрусса обволакивала гнетущая тишина, которую нарушал только звук дыхания. На миг показалось, что со вчерашнего дня он стал громче, однако Балфрусс знал, что надежда – злая любовница, которая дурачит тех, кто отчаялся. Он больше всего на свете хотел исцелить Элоизу, излечить ее обожженное тело, увидеть, как к ней вернется здоровье. Но Элоиза была мертва. Эта обугленная фигура – не она. Скоро даже слабая искра, которая теплится в ней, погаснет.

По жестокому капризу судьбы половина лица осталась нетронутой. Остальное тело, все в ожогах, укрывали обезболивающие повязки, пропитанные смесью целебных мазей и масел. Сосредоточив внимание на нетронутой половине лица, можно было поверить, что Элоиза спит.

Она снова икнула, и на этот раз дыхание возобновилось только после пятого удара сердца. Все дольше и дольше. Конец уже близок. Неважно, как часто враны меняют повязки, сколько микстур вливают ей в рот, чтобы приглушить боль, – все равно ее муки невозможно было представить.

– Я только сейчас понял, как был богат, – сказал Балфрусс.

Он потянулся к Источнику и направил через себя струйку силы, пока на кончике большого пальца не зажегся крошечный голубой огонек. Неестественно ровный, он беззвучно омывал комнату бледным сиянием, слабым подобием дневного света. Бессильно покачав головой, Балфрусс погасил его и поднялся к выходу. Лицо Элоизы разгладилось.

– Я никогда не верил в богов или в то, что после смерти душа попадает в золотой дворец, – признался он вслух, – но если я неправ, то надеюсь, там тебя ждет Дариус.

Он прижал два пальца к губам и нежно коснулся ее щеки, нетронутой огнем. В коридоре снаружи царила прохлада, спокойствие нарушали толпы заплаканных родственников. В этом крыле лежали самые безнадежные больные. Их семьи ждали неизбежного конца.

Слева от Балфрусса жрец-фонарщик в безупречно белой мантии с капюшоном молился в компании нескольких женщин. За ними отряд местных воинов, поджарых южан, благопристойно передавал друг другу фляжку и тихо переговаривался. Еще дальше дородный жрец Создателя утешал седую старуху. Вокруг нее беззаботно бегали двое мальчишек. Мать, стыдливо оглядываясь, тщетно пыталась их угомонить. Балфрусс хотел было предложить ей помощь, но тут увидел, с каким выражением на него смотрят окружающие. Его узнали. На их лицах был написан не просто страх, а животный ужас.

Он отвел глаза и зашагал прочь. Хотелось уйти от скорбящих как можно дальше. Закрыв за собой тяжелую дверь, Балфрусс попал в самую суматоху. Вокруг сновали враны, сиделки и сестры милосердия, а по краю комнаты лежали тела, ряды за рядами, завернутые в белые саваны. Жрецы всех религий читали над покойниками молитвы, пока другие тянули прочь от умерших их рыдающих родственников. Все были слишком заняты и не смотрели по сторонам, но Балфрусс тем не менее пригнул голову.

«Они знают, кто ты такой. Тебе от них не спрятаться», – произнес голос.

Маг встал как вкопанный и завертел головой, вглядываясь в лица. Мысль принадлежала не ему.

– Туле?

«Я здесь».

– Где?

На него удивленно посмотрела сиделка, но, узнав, поспешила прочь. Балфрусс бросился бегом по больничным коридорам и выскочил на улицу. День перевалил за середину, грязно-голубое небо засорили серые облака. На улицах возле госпиталя беспрерывно толпились люди, и отыскать тихое место было непросто. Балфрусс сворачивал наугад, держась востока и углубляясь в сердце Старого города.

Наконец он вышел на тихую площадь, окруженную с трех сторон лавками зеленщиков. С четвертой к ней примыкал древний храм, посвященный смене времен года. Там стоял, балансируя на ребре, семифутовый каменный диск. На его источенной дождями поверхности еще виднелись старые отметины. У подножья лежали жертвенные подношения: еда, цветы и даже вино. Их не трогал ни один вор.

К счастью, на площади было безлюдно. Балфрусс сел на скамейку напротив храма, обвел глазами соседние окна и только после этого заговорил:

– Туле?

«Я здесь».

– Где? Где – здесь? Ты жив?

«Нет», – сказал знакомый голос.

– Не понимаю…

«Когда мы впервые встретились, я отдал тебе частицу себя. Только так другие могли услышать о страданиях моего народа. Теперь, когда я умер, это слабое эхо – все, что от меня осталось. Но и оно потухнет со временем».

Балфрусс почувствовал, как гаснет последняя, отчаянная искра надежды.

– Я рад слышать твой голос. По крайней мере, я не один встречу то, что должно случиться.

«Что должно случиться?» – спросил Туле.

– Я убью Чернокнижника ценой собственной жизни.

«Может быть, не понадобится».

– Может быть, – сказал Балфрусс. Он вспомнил, как Элоиза и Туле, объятые пламенем, упали со стены. Ему представилось, как армия запада устремляется в городские ворота, убивая всех на своем пути. Скорчившись среди покойников, Балфрусс видел Вэннока, который сжимал в объятиях мертвые тела жены и детей. Тысячи немигающих глаз смотрели на мага, пока в городе занимался пожар. Глубоко внутри, погребенная под толщей самообладания, закипела река ненависти.

Балфрусс поднял глаза к небу. Собирались тучи. Ждать осталось недолго.

«Откуда ты знаешь, что умрешь?» – спросил Туле.

– Я никогда не доводил себя до предела. И теперь боюсь.

«Ты не потеряешь контроля».

– Меня беспокоит, что у нас с Чернокнижником общая жажда. Когда я управлял Цепью, мне казалось, будто я могу достигнуть всего, чего пожелаю. Меня было не остановить. Что если, попав в плен силы, я захочу большего?

«Может быть, Чернокнижник – и твое отражение, но никак не ты сам. Ты не перейдешь черту».

Кто-то бежал в его сторону, и Балфрусс поднял глаза, в глубине души зная – час пробил.

Долговязый мальчишка, шлепая по камням, выбежал на площадь и резко затормозил.

– Генерал Вэннок! – выпалил он, отдышавшись. – Чернокнижник!

– Не волнуйся, – сказал Балфрусс, вставая. – Я все знаю. Веди меня.