Читать книгу "Семейная хроника - Нина Осмоловская"

Врач пожалела и мать, и ребёнка и оставила их на две недели в лазарете. Николенька приходил проведать, но его не пустили, и Лида в окошко показывала ему красавицу дочку.

Николенька где-то достал настоящего коровьего молока и принёс его своим девочкам.

Только потом Лида узнала, что Николенька смог через уголовников договориться и ему переправляли деньги в ссылку, так он смог платить охране, когда они встречались с Лидой, и теперь он оплачивал врача и продукты.

Девочка росла и хорошела. Но эта идиллия скоро закончилась. В палату пришёл начальник лагеря и вместо поздравлений сказал, что ребенка у неё заберут. Лидка плакала, стояла на коленях, умоляла оставить девочку при лагере, но начальник был неумолим. Опять помогли связи Николая.

Связались со старшей сестрой Глафирой, ей разрешили приехать в лагерь и забрать девочку в деревню. Лидка плакала так, как никогда в жизни ещё не плакала, даже когда её били и издевались, ей не было так больно и обидно. Отрывали её кровиночку! Даже встреча с сестрой её не обрадовала.

Николай успокоил и сказал, что надо радоваться уже тому, что она родила такую красавицу и что девочке будет лучше в деревне на свежем молоке и продуктах.

Лидка вышла на работу, и теперь её главной задачей было добиться досрочного освобождения. Она работала, как ломовая лошадь, все только удивлялись, откуда берутся силы у этой худой измождённой женщины.

Николай быстро продвигался по служебной лестнице. Его инженерные способности помогали в работе. Он теперь жил в сносных условиях, ему увеличили паёк, но резко ограничили свободу передвижений. Он должен был сидеть целый день за чертёжной доской и выдавать идеи. Они встречались всё реже, а потом Николая и вовсе перевели в Москву.

Лида плакала, просила Николеньку, если он сможет, навестить девочку в деревне и помочь им деньгами и продуктами.

Николенька обещал. В последнюю встречу они мечтали, что обязательно встретятся, поженятся и родят ещё много, много мальчиков и девочек. Будут жить долго и счастливо и умрут в один день.

Наконец наступил долгожданный день открытия канала. 15 июля 1937 года Волга впервые повернула свои воды. Вода в канале поднялась на тридцать восемь метров по сравнению с Волгой. За успешное строительство канала начальник строительства Л. И. Коган получил орден Красной Звезды, а в 1938 году был осуждён и расстрелян. На строительстве погибли, по разным данным, от семиста тысяч до полутора миллионов заключённых.

Лида никогда больше не встретилась с Николенькой. Он тоже был сначала награждён орденом за строительство канала, а позже осужден ещё раз и расстрелян.

Лиду освободили в 1937 году, она долго не могла устроиться на работу, жили они с дочерью очень бедно. В Москве ей поселиться не разрешили, они жили в небольшом городке Александрове, за сто километров от Москвы.

Замуж Лида так и не вышла. Но всю свою жизнь была верна и предана Иосифу Виссарионовичу Сталину, считала его великим человеком и была уверена, что он не знал обо всех злодеяниях, которые творили другие за его спиной.

Умерла она в сорок лет, не выдержало сердце, случился инфаркт, и врачи не смогли её спасти. Маргарита выросла, стала врачом. Добилась реабилитации матери и отца после смерти Сталина в 1955 году.

В 2007 году Маргарита была на закладке камня в основание часовни Новомученникам и Исповедникам российским в Деденёво. Всякий раз, когда она плавала по каналу им. Москвы, ей казалось, что она слышит стоны погибших и ощущает среди бетонных стен их кости и останки.

Но и в этих невыносимых условиях жили и любили люди, и она сама родилась от большой и чистой любви двух совершенно невинных и рано ушедших из жизни людей.

7 декабря 2013 г. Москва

Семейная тайна

Солнце спряталось за тучи, сразу стало темно и холодно. Высокие ели поскрипывали от порывов ветра. Начался сильный снегопад. Метель разыгралась нешуточная. Ветер неистово сыпал снегом в лицо. Забирался под куртку, старался сорвать шапку.

Николай Петрович понимал, что его любимая гнедая кобыла Звёздочка устала и с галопа перешла на тяжёлый шаг. Она пыталась противостоять порывам ветра, но ноги подкашивались и увязали в высоких сугробах. Дороги почти не было видно. Они ехали полем. Вокруг были только высокие снежные заносы.

Егерь Матвеич остался далеко позади. Его понурая лошадёнка совсем выбилась из сил, и только приятель Николая Петровича, молодой граф Орловский, лихо гарцевал на своем красавце – скакуне по кличке Мальчик.

Собаки тоже двигались из последних сил. Борзые с трудом вытаскивали из высокого снега свои длинные ноги и снова увязали в нём.

Николай Петрович остановился на опушке леса и решил, что охота не задалась и надо остановиться на ночлег в ближайшей деревне, иначе они и лошадей загонят, и собак потеряют.

Матвеич подъехал красный, запыхавшийся, шапка его была надвинута на глаза. Лошадь под ним дышала с трудом. Ближайшим местом для ночлега была небольшая деревушка Ильино. До неё было совсем близко, да и места там были удивительно красивые: рядом река, а сама деревня на высоком берегу.

После короткого отдыха все, довольные, двинулись в путь, благо было недалеко. Стали уже видны дома, из труб шёл дым, а окна светились заманчивыми огоньками.

Снег, так же неожиданно, как начался, так и прекратился. В небе показалась яркая луна, высыпали звёзды. Вечер был просто чарующий. Свет луны падал на деревню, на замёрзшую реку, на таинственный тихий лес, который окружал деревню со всех сторон. И такая была удивительная тишина и красота кругом, что Николай Петрович невольно остановился и залюбовался этой зимней картиной!

Он был ещё и неплохой художник. Рисовал с раннего детства, родители наняли ему лучших в Петербурге учителей, и мальчик многого достиг в художественном творчестве. Жаль только, что, когда подрос, забросил и кисти, и краски: его тогда увлекла военная карьера, и он мечтал о подвигах и славе.

Он представил себе чётко и композицию, и краски будущей картины, пожалел только о том, что нет с собой мольберта.

Граф Орловский стоял рядом и тоже любовался на тихий вечерний пейзаж. Послышалось протяжное женское пение. Голоса звучали негромко, но очень слаженно и красиво. Простая народная песня согревала душу и рождала какие-то детские воспоминания о няньке, певшей колыбельные песни.

Николай Петрович вспомнил маменьку, и на глаза набежали слезы. Он незаметно смахнул их перчаткой, сделав вид, что это просто снег попал ему на лицо.

Матвеич знал всех, кто жил в деревне, и поехал к самой большой и красивой избе. За окнами горел неяркий свет. Николай Петрович с графом стояли в стороне и не могли налюбоваться на зимний пейзаж. Графу не нравилась перспектива ночёвки в простом крестьянском доме, он был сердит, но Николай Петрович уговаривал его, что здесь встречаются такие замечательные особы женского пола и он сразу забудет о своём плохом настроении. Да к тому же выбора особенно не было, ехать дальше не было ни сил, ни желания.