Читать книгу "Исландская карта - Александр Громов"

Нет, великое счастье, что никакой Химерики не существует! Она заразила бы мир куда раньше реальной, но далекой Австралии. Надо быть глупцом, чтобы верить, будто православная, исполненная высокой духовности российская цивилизация сможет сколь-нибудь долго противиться нахрапу новой идеологии – идеологии чистогана, успеха любой ценой, лисьей пронырливости и волчьей хватки. Не сможем-с. Идеализм хрупок, люди слабы. Любопытно, описал ли этот Харви в своей занимательной книжице для простаков то, чем стала Россия в его «дивном новом мире»? Вот уж, надо думать, печальное зрелище…

Хотя с какой стати ему думать о России? У каждого свое отечество.

Лишь у мраксистов его, кажется, нет – так их учит Клара Мракс. Однако же вызвался добровольцем Аверьянов и многие другие! Как они объяснят это самим себе без душевного раздрая? Мстительным желанием убивать норманнов? И только-то?

Вряд ли. Тут нечто большее, но скажешь им об этом – огрызнутся в ответ и не поверят. Ни один не поверит.

Да и черт пока с ними! Они станут проблемой потом, не сейчас!

Еще не проблемой России, но уже проблемой статского советника графа Эн Эн Лопухина…

Сейчас проблема только одна: нет достойной цели, пусты гренландские берега. Ползет текучее время, бегут дни. Есть опасность не застать «Победослав» в Гонолулу. Кривцов уверяет, что любой грамотный штурман проложит курс от Азор до Сандвичевых островов в полосе попутных пассатов. Для «Победослава» это лишняя тысяча морских миль, но проигрыш в расстоянии обернется выигрышем во времени. Баркентине же придется иметь дело со встречными ветрами.

Солнечный зайчик скользнул по обезьянскому чучелу, поплясал на потолке и пропал. Вошел Еропка, зевая и потягиваясь со сна. Последние дни бездельник только и делал, что набивал брюхо да спал. Никто ему в этом не препятствовал и меньше всего граф, молчаливо благодарный слуге за лечение и уход. Лодырь беззастенчиво этим пользовался.

– В портки скоро не влезешь, – заметил ему Лопухин. – Ишь, брюхо-то наел.

Еропка немедленно скорчил плаксивую физиономию.

– Отощал ведь я, барин, на каторжных-то харчах. А только неправда ваша, нету у меня брюха.

– А то я не вижу. Чем бы тебя занять, а? У меня в каюте дюжины две книг на исландском языке, я их еще не смотрел. Возможно, среди них и «Одиссея» есть, как ты думаешь? Двойная польза – заодно язык выучил бы.

Слуга только засопел – знал по опыту, что вопль «да на что мне исландский язык, барин?» повлек бы за собой лишь реплику о пользе просвещения, дивно сросшуюся с приказом. Поэтому Еропка предпочел сменить тему, благо повод имелся:

– Меня господин Кривцов прислали. Просят вас наверх.

– Так бы сразу и говорил.

Кривцов оказался на мостике. Молча протянув Лопухину бинокль, он проронил лишь одно слово:

– Мачты.

Лопухин долго всматривался в горизонт. Мешали солнечные блики. Растрепанное облачко собралось было закрыть ненадолго солнце, но раздумало, проплыло мимо. И все же Лопухин увидел.

Не мачты – верхушки мачт. Ну и глаза у Кривцова! Хотя, наверное, чужака обнаружил матрос, сидящий в «вороньем гнезде»…

– Пустое, вряд ли мы его догоним, – высказал мнение граф.

– Пусть уходит, – согласился Кривцов. – Но откуда он идет?

И Лопухин молча обругал себя за недогадливость. В самом деле, если корабль уходит в открытое море, то есть прямой резон проверить место, откуда он предположительно отчалил.

Возможно, там ничего нет, кроме голых скал. Возможно, там песчаный или галечный пляж, где исландцы килевали свое судно. Возможно, там нищая деревушка и ничего более.

И все же есть шанс, что не придется огибать Гренландию в поисках достойной цели.

Похоже – последний шанс.

– Прикажете разводить пары? – спросил Кривцов.

– И немедленно.

Устье фиорда – узкое, стиснутое округлыми, отшлифованными древним ледником гранитными скалами, пряталось за крутобоким островом. Если держаться мористее, как сделает всякий капитан, не желающий распороть брюхо судна о камни или потратить уйму времени на промеры глубин, то пройдешь мимо и не заметишь.

– Хорошее место, – только и сказал Кривцов.

Лопухин молча согласился. Сама природа создала в этом забытом богом краю идеальное убежище. Правда, еще не доказано, используется ли оно пиратами.

Скоро все выяснится.

Паруса были убраны. Размеренно и неспешно дышала машина. Баркентина входила в устье фиорда малым ходом.

– Нашли, – вновь подал голос Кривцов. – Здесь их база.

– Почему вы так думаете? – спросил Лопухин. При всей своей наблюдательности он не замечал на берегах ни малейших признаков присутствия людей.

– Цвет воды. Это не речка несет в залив ил. Это портовая вода.

Моряку, надо думать, виднее. Лопухин не стал возражать, но лишь спустя пять минут убедился: Кривцов прав. Отливное течение пронесло у самого борта масляное радужное пятно.

Здесь они. Береговых батарей пока не видно, но это ничего не значит. В таком уединенном месте их может не быть вообще. Не исключено, что дозорная служба также поставлена из рук вон плохо. Если же это не так, коменданту уже докладывают: корабль его величества «Ulisses» входит в гавань. Британцы здесь такие же нежелательные гости, как и все прочие, но нападут ли норманны первыми?

Судно готово к бою. Но орудийные порты пока закрыты.

– Еще раз выслушайте и хорошенько запомните, капитан, – сказал Лопухин, нарочито не именуя Кривцова мичманом, – никто и никогда не должен узнать о том, что мы сейчас сделаем. Никто и никогда. Ни при каких обстоятельствах. Ни в России, ни тем паче за ее пределами. Это не только в интересах России – это в ваших личных интересах.

– Последнего вы могли бы не говорить, – отозвался Кривцов. – Впрочем, мне все ясно. Не знаю, ясно ли команде.

– С командой я поговорю потом.

Четверть часа протекли в ожидании. Временами фиорд сужался так, что поставь судно поперек – застрянет меж гранитных утесов. Рулевой управлял штурвалом кончиками пальцев. Вода уходила в море с отливом, и навстречу течению медленно продвигалась баркентина с трепещущим на грот-мачте Юнион Джеком.

Перешли в рубку.

– Вон за тем поворотом, – указал Кривцов.

– Почему вы так думаете?

– Чувствую. Хотите пари?

Лопухин покачал головой – учиться можно и без ущерба для кармана. Миновали поворот.

– А зря отказались, – с досадой констатировал Кривцов. – Вы бы выиграли.

Гавань открылась за следующим поворотом. Фиорд здесь расширялся, образуя котловину, со всех сторон закрытую горами. Только что не было ничего, кроме моря, неба и скал – и странно нереальным казался поселок, раскинувшийся на пологом левом берегу, длинные дома без окон и труб, жилые домишки с дымками над крышами, причалы из заполненных камнями срубов. Хотелось протереть глаза.