Читать книгу "Танцуя с тигром - Лили Райт"

– Cabrón, я пошутил. Я не умру, пока не прикончу тебя. А потом уже смогу почить в мире.

Он погладил себя по груди. Чертовы птицы снова вернулись на дерево. Пусть почивают в дерьме. Он мог быть по-королевски щедр, но не с диггером. Эта истощенная наркоманская задница, прилетевшая из Америки, должна получить урок, которым она не сможет воспользоваться, так как будет слишком мертва. Как последний брат Салинаса, Энрике, которого нашли мертвым в собственном автомобиле на задворках Мехико. С пакетом на голове.

– Принеси мне голову Иоанна Крестителя… Я однажды увидел ее в кино. И картину. Караваджо. Слыхал когда-нибудь о нем? Глупый вопрос.

Он потер свое раненое ухо.

– Ладно, если ты не можешь принести мне его голову, тогда принеси мне свой член, и я отведаю его на обед. Хорошо, что я не слишком голоден. Ха-ха.

Patrón должен угрожать. Люди ожидали этого. Это придавало им мужества идти до конца. Невозможно говорить с живым человеком так, как говоришь перед видеокамерой.

– Он нужен мне мертвым. Более мертвым, чем в прошлый раз. Больше никаких ванн перед сном. Пули.

Он сбросил звонок и набрал номер Суэрте.

– Ты нужна мне, детка. Я не хочу умирать, не закончив с тобой кое-какие дела.

7

Анна

Эмилио Луна, голый по пояс, сидел в тени и шлифовал коробки в форме сердца. Увидев Анну, он поспешил в дом, надел рубашку и вернулся, держа в руках маску из бирюзы. Он протянул ее Анне.

– La máscara es bonita[365]. – Она закусила губу, подбирая правильные слова. – Но она не совсем похожа на другую.

Резчик обдумал ее критическое замечание, перед тем как возразить:

– Хавьер работает по камню в Митле. Они работают с камнем сотни лет.

– Да, но лицо выглядит иначе. Где фотография?

Резчик достал фотографию и протянул ей. Анна взяла фото и маску, сравнивая.

– Она лучше в таком исполнении, – сказал резчик. – Вы же не хотите разгневанную маску.

Анна удержалась от мимолетного желания ударить его этой маской по голове. Встреча с Тигром неотвратимо приближалась, до нее оставалось всего два дня. Сухой бриз подул между ними. У нее больше не было денег, поэтому она решила использовать лесть.

– Ваш брат – известный мастер, настоящий художник. Я знаю, что он может сделать тончайшую работу. Эти две маски должны быть… – Ее мозг почти вскипел. – Idénticas[366].

Резчик пробормотал что-то неразборчивое, то ли молитву, то ли проклятье, и вытер лицо рукавом рубашки.

– Хавьер уехал.

– Когда он вернется?

– Depende.

Анне захотелось влезть в деревянную коробочку и закрыть ее безупречную деревянную крышку. Она посмотрела ему в глаза.

– Если вы сделаете эту работу к обеду пятницы, я буду очень довольна и расскажу всем своим американским друзьям, что вы делаете великолепные маски.

Едва успев произнести это, она тут же возненавидела себя. Эмилио Луна отмахнулся от этой бессмыслицы, снова сел на свой стул и продолжил шлифовать. Анна пошатнулась, почувствовав головокружение. Она не взяла с собой воды. Она была голодна, и ей хотелось в туалет. Я буду очень благодарна. Вот что она хотела сказать. Но от жары и тревоги склонение agradecer[367] было для нее за гранью возможного. Вместо этого она сказала одну вещь, которая могла убедить мексиканского резчика пойти на уступки американской требовательной gringa[368].

– Por favor, señor[369]. Это для моей мамы.

Мужчина посмотрел на нее, увидел в ее лице что-то очень знакомое и узнал это. Она лгала, но у нее не было другого выбора.

– Viernes por la tarde[370].

Анна поблагодарила его, повернулась, чтобы уйти, и застыла как вкопанная. Сальвадор стоял, опершись о забор. На нем была футболка с вышивкой ВОВ.

Он окинул ее оценивающим взглядом, подарил ей полуулыбку, словно находил ее одновременно очаровательной и гадкой.

– А из тебя вышел хороший лжец.

– Как и из тебя.

– Меня?

Он потянулся, чтобы взять ее за руку. Анна отдернула ладонь. Сальвадор последовал за ней на улицу.

– Я пришел, чтобы извиниться, – сказал он. – У меня тяжелый характер. Я могу помочь тебе продать маску в хорошие руки за отличную цену. Мы можем работать вместе, если ты позволишь мне и примешь мою помощь.

Анна не была готова излить на него свой гнев.

– Ты опоздал. Маска заперта за семью замками в молельне Томаса Мэлоуна, но у нас есть план, как ее оттуда достать.

– Нас?

– У нас с черным археологом.

– Каким черным археологом?

– Кристофер Мэддокс. Он твиггер, довольно известный твиггер в определенных кругах. – Увидев, что Сальвадор в замешательстве, она добавила: – Метамфетаминовый наркоман, который откапывает сокровища. – Теперь Сальвадор был в ужасе. – Но сейчас он в завязке и копает туннель под часовней. Он почти закончил свою работу.

– Ты думаешь, он безопасен?

– Туннель?

– Твиггер.

Анна пожала плечами.

– Я доверяю ему. Он мне еще не лгал. Ты мог бы рассказать мне о своей девушке или это не принято в кругу крутых мексиканских художников? Ко всему относиться с легкостью. Todo azul[371].

Она где-то услышала это выражение. Игра слов. Все круто. Все синее.

– О какой девушке?

– O fresa. – Анна взбила рукой волосы. «Клубничка» было пренебрежительным термином, обозначавшим распутную мексиканскую женщину.

– Моя сестра?

Анна скорчила гримасу.

– Да брось. Твоя сестра? – Она сымитировала его произношение: – Меня однажды просили стать отцом, но я отказался от этого предложения. Каждый должен знать свое место.

– Híjole[372]. – Он посмотрел на дорогу, через которую курица переводила цыплят. – Ты приехала сюда на машине?