Читать книгу "Август - Кнут Гамсун"

Он идёт домой. Ему очень хочется поговорить с Эдевартом, но Эдеварта нет, вообще никого нет: дом по-воскресному пуст. Поулине в церкви, Йоаким на новостройке, а Эдеварт у своих пяти осин на выгоне. Август глядит на маленькие листочки, которые собрал со своей плантации и которые лежат теперь под прессом, с ними всё в порядке, вот только семян теперь у него нет.

По правде говоря, он изрядно попотел на своём участке, каждый день, каждую свободную минуту любовно обихаживал растения. Жаль только, что не караулил их по ночам. Он ходил и с нетерпением ждал, что коробочкам с семенами достанется хоть несколько солнечных дней, пока они не раскроются, — тогда у него будут семена на будущий год и он сможет посадить большую плантацию. А теперь всё уничтожено. Кто-то встал ему поперёк дороги.

Покоя в душе нет, Август снова подошёл к своей плантации, стал у ограды, огляделся. При этом он сделал вид, будто смотрит на загубленный участок, но на самом деле он искоса глядел на дорогу. И тот же самый человек, который давеча выглядывал из-за угла своего дома, оказался на прежнем месте. Не иначе ему приятно видеть чужую беду.

Август идёт домой. Он места себе не находит, он то бродит между домами, то останавливается, он готовится к бою. Против него совершены великий грех и несправедливость, но он так этого не оставит, можете не сомневаться. И Август идёт на свою плантацию в третий раз, теперь он в ярости, и лучше ему не попадаться. А тот человек так и стоит на своём наблюдательном посту, видна только его голова. Август делает вид, будто снова уходит домой, а сам делает большой крюк...

Примерно час спустя, уже на пути домой, он сделал, что хотел, он ударил этого человека. Ярость не дала ему сразу как следует прицелиться, пришлось ударить второй раз, он услышал крик, а после этого ополоснул стилет в ручье и вытер о собственный рукав. Дело шло к обеду, из трубы валил дым, Поулине уже вернулась и стряпала.

Когда он вошёл, все сидели за столом. Их занимала новость, услышанная в церкви, великая новость: сегодня огласили предстоящее бракосочетание между не состоящим в браке доктором Карстеном Тессесеном Лундом и девицей Эстер, дочерью Теодора, проживающего в Поллене

— Как, как? — спросил Август. — Так быстро?

— В церкви стояла мёртвая тишина, — рассказывала Поулине, — впрочем, ничего удивительного в этом нет.

— Кто-то сегодня ночью с корнем вырвал все растения на моей плантации, — сказал Август.

— С корнем?

— Все посевы. Там теперь ни одного целого листочка не сыщешь.

— Боже правый! Может, зверь там похозяйничал?

— Да уж, похозяйничал. Человек.

Однако новость, принесённая из церкви, занимала их больше. Они, конечно, сочувствовали Августу, но думали о другом, весь Поллен словно накрыла лавина. Подумать только, Теодорова Эстер заполучит в мужья доктора. Она выросла здесь, среди нас, была такая жалкая и оборванная, хотя и красивая, глаза приятные, она бойко читает и похожа в этом на свою мать...

— Она чертовски хороша, — подтвердил Август.

Остальные с ним согласились: и красивая, и работящая, словом, девица без изъяна. Говорят, правда, что она грызла уголь, но статочное ли это дело? Доктор тоже всем взял, вот только он лет на десять старше Эстер.

— И знатные барышни из Верхнего Поллена, что учительша у пастора, что дочь торговца, наверняка не пришли в восторг, — сказала Поулине. — Они обе были в церкви и всё слышали своими ушами.

Новость обсудили наиподробнейшим образом, и Август не отставал:

— Для меня это в общем-то никакая не новость. К тому всё шло. Просто доктор не мог заполучить Эстер, кроме как женившись на ней, а то она кусалась.

— А ты откуда это знаешь? — с досадой спросила Поулине.

— Он мне сам рассказал.

— Так мы тебе и поверили!

Август:

— А кроме того, я угадал это, когда увидел их вместе, я ведь хорошо с ними знаком, доктор по сю пору должен мне пятьсот крон за акцию.

Поулине встала, убрала со стола и принялась мыть на кухне посуду. Мужчины остались сидеть за столом, Август завёл речь про свою плантацию: целиком уничтожен прекрасный урожай, великой ценности, тысячи...

Йоаким спросил:

— А что у тебя там росло?

Август:

— Теперь я могу сказать, потому что всё пропало: там рос табак.

Йоаким, разинув рот:

— Табак? Настоящий?

Август усмехнулся и покачал головой:

— Господи Иисусе! Да там была «Вирджиния» лучшего сорта, «Суматра», настоящая «Гавана», впрочем, чего тут считать! И всё это уничтожено одной нелюдью, которая ночью вытоптала мою плантацию.

Медлительный и терпеливый Эдеварт вдруг спросил:

— А ты знаешь, кто это сделал?

— Да, — ответил Август.

— Я мог бы сходить к нему, — предложил Эдеварт.

— Не надо. Я уже сам к нему наведался.

— Табак? — повторяет Йоаким и задумывается. Ему доводилось видеть это чужеземное растение на Августовой делянке, но он не признал его и не пожелал спрашивать, а вдруг это и в самом деле был табак. — Разве табак может здесь расти? — интересуется он.

Август:

— Вот я и попробовал, и теперь пусть все знают: у меня под прессом лежат листья с моего поля, а если кто-то потребует документы, я могу их предъявить. Нет человека, который мог бы рассказать мне что-нибудь новое про табачную промышленность, потому что я и сам знаком с этим делом, как-то раз в Вест-Индии я управлял округом, где нельзя было ступить ни шагу, чтобы не наткнуться на табак. У меня под началом было семь тысяч человек. А вот за собственным участком я не уследил.

Эдеварт:

— Всё-таки будет лучше, если я к нему схожу.

— Не надо, — повторяет Август, — я уже сам к нему сходил.

Йоаким больше не принимает участия в их разговоре, он прислушивается к каким-то звукам со стороны кухни, после чего удивлённо замечает:

— Что там происходит? Плачет кто-то, что ли?

— Да, кто-то плачет, — говорит Август и встаёт, чтобы посмотреть, в чём дело.

Но в это же мгновение Поулине распахивает дверь и спрашивает:

— Ты что, ударил ножом Кристофера?

Август не отвечает.

— Я тебя спрашиваю.

— Да, — говорит Август, — я его ударил ножом.

Поулине всплескивает руками:

— Помилуй тебя Бог, Август!

В дверях появляется смятенная и простоволосая жена Кристофера Она простирает к нему руки и вопит:

— Ах ты убийца! Но я тебя ни капельки не боюсь, я сейчас пойду и заявлю на тебя, и ты оставишь голову на плахе, проклятый грешник, не сойти мне с этого места!