Читать книгу "Карлуша на Луне - Борис Карлов"

Но вот впереди показался давно заброшенный ветхий домик лесника и стоящие на пороге трое главарей. Губошлёп открыл дверцу машины, спрыгнул на землю и подбежал к Ханаконде:

— Сорвалось, шеф! Чуть-чуть всё не сорвалось! Туда заявился вдруг этот полицейский, Тихоня, пришлось моментально смыться!

— Успел что-нибудь срисовать?

— Есть кое-что, шеф.

— Ладно, пошли покажешь.

Все прошли в дом, а Ханаконда задержался на пороге, вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Нет, кажется, «хвоста» он за собой не привел. Тихо, только листья едва слышно прошуршали за деревьями.

— Кролл! Мига! — крикнул Ханаконда. — Это вы?

Тишина. Наверное, ветер.

Ханаконда вернулся в дом и выслушал от Губошлёпа полный отчёт о поездке. Тот рассказал, как он под видом дамочки заявился в город и купил газету с объявлениями о найме на работу. Как врал в отделе кадров, а потом до начала смены отсиживался на лавочке в Центральном парке, прикрываясь газетой. Как потом явился на работу в телецентр и как столкнулся в коридоре с Тихоней.

— Машину я оставил на Западном шоссе, как вы велели, шеф. Теперь, если начнут копать, пустят ищеек в ту сторону, а нас-то там и нет!

— Ладно, не умничай, Губошлёп, — проворчал Ханаконда. — Показывай план.

Несколько минут он внимательно разглядывал мятый листок бумаги с нарисованным от руки планом телецентра.

— А что это здесь, наверху? И стрелки повсюду?

— Наверху вертолетная площадка, шеф. А стрелки — это куда бежать в случае пожара. Я ведь срисовывал эту науку с дверцы на пожарном щите.

Ханаконда поднял глаза на Губошлёпа:

— В случае пожара, говоришь? Так мы им устроим пожар. Такой пожар, что небу станет жарко.

— Что это вы задумали, шеф?

— Узнаешь все в своё время. Иди умой рожу, а то смотреть противно…

Губошлёп смыл с лица косметику и уселся за пустой обеденный стол.

— У вас пожрать-то что-нибудь есть? В городе кругом продают булочки, пирожки, бутерброды, а я чувствую, что вот-вот хлопнусь в голодный обморок. А главное, что деньги-то есть в кармане!

— Ладно, не плачь, — сказал Хорёк. — Мига и Кролл за грибами ушли.

— Что, сейчас, ночью?

— Днём слишком опасно. А козленки можно и на ощупь собирать, их на каждом пне хоть пруд пруди.

— Ох, — поморщился Губошлёп, — опять грибы…

Послышался шум, в дом ворвались Мига и Кролл; физиономии у них были буквально перекошены от страха. Кролл держался за лоб обеими руками.

— Там!.. Там!.. — только и могли они сказать, показывая трясущимися пальцами куда-то в лес.

— Да что такое, говорите быстрее, — потребовали все разом.

— Дикий… Гном…

У бандитов отлегло от сердца: они подумали было, что дом уже окружают полицейские. Из сбивчивых объяснений Миги и Кролла выяснилось, что при свете фонариков они внезапно увидели перед собою ужасное существо — не то зверя, не то гнома. Побросав корзины, они бросились бежать, причем Кролл в панике всё время налетал на деревья и едва не расшиб себе голову.

Высмеяв трусов и сообразив, что все остались без ужина, главари бандитов не на шутку рассвирепели и приказали горе-грибникам вернуться в лес за корзинами. Вместе с ними отправились Хорёк и Губошлёп, у которых за порогом тоже начали трястись поджилки. Однако все четверо благополучно вернулись, а грибы немедленно сварили и съели.

Более или менее насытившись водянистыми грибами, Ханаконда откинулся на скрипящем стуле и начал не спеша ковырять спичкой в зубах, хитро поглядывая на своих дружков. Догадавшись, что он собирается сказать что-то важное, все притихли.

— Пупсу хана, — произнес наконец Ханаконда. — Будем брать телевидение через вертолётную площадку. Завтра. Или послезавтра. Пупсу хана.

— Это как, шеф, на вертолёте, что ли? — спросил Хорёк.

— Да, на вертолёте.

— А где ж его взять-то, вертолёт?

— Угнать вертолёт — раз плюнуть. Или уже забыли?

Бандиты понятливо переглянулись.

— Слушайте мой план.

Все пригнулись над столом и приготовились слушать, но тут снаружи, за окном, послышалась какая-то возня.

Всем стало страшно.

Не сводя глаз с темного оконного стекла, Ханаконда отступил к пылающей печке и взял в руку кочергу. Минуту все находились в оцепенении, но звук больше не повторился.

— Ерунда, — сказал Ханаконда и бросил кочергу. — Белка или барсук…

И в это мгновение оконное стекло с грохотом разбилось, и в дом влетело, перевернувшись в воздухе, ужасное существо — заросший рыжей шерстью полугном-полуобезьяна. Вскочив на стол, он задрал голову к потолку, оглушительно зарычал и забарабанил кулаками по своей огромной груди.

Все бандиты, за исключением Ханаконды и Кролла, залезли под лавку, и оттуда торчали только их дрожащие задние части. Ханаконда стоял возле печки и смотрел на существо в упор широко раскрытыми глазами. Кролл попросту лишился сознания от страха и поэтому продолжал сидеть на своем стуле.

Рука Ханаконды потянулась к кочерге.

— Не-ет!! — заревело чудовище ужасным гортанным звуком.

Соскочив со стола, оно подхватило кочергу, завязало её в узел и яростно отшвырнуло.

— Кто ты? — прошептал Ханаконда.

— Я! — ударило себя в грудь чудовище. — Росомаха!

Глава девятнадцатая

Тайна дикого гнома. — Росомаха попадает на засекреченный остров. — Чудовищные метаморфозы. — Возвращение на материк

Когда Росомаха полетел в злосчастную расщелину, его парашют, сконструированный для космических строителей особым образом, раскрылся автоматически.

Случившееся привело его в такое бешенство, что весь отрезок пути до слоя облачности он беспрестанно ругался и плевался, забрызгав слюной всё стекло гермошлема.

Опустившись ниже облаков, он посмотрел вниз и сразу потерял дар речи: повсюду, куда ни глянь, под ним синела бескрайняя водяная пустыня.

Да, да! По сравнению с другими неудачниками, угодившими в разное время в ту же самую расщелину, Росомахе повезло меньше всех. Теперь его ожидала долгая и мучительная гибель в бескрайней водной пустыне без всякой надежды на спасение.

Но вот, по мере приближения к воде, на зеленоватой глади начали появляться то там, то здесь какие-то скопления точек. Эти точки были группами во множестве разбросанных в этой части Южного океана необитаемых островков. Зелёные островки окружали песчаные пляжи и белесая пена прибоя, они всё более отчётливо вырисовывались в зоне видимости, и леденящий ужас, сковавший Росомаху, сменился радостью и надеждой.