Читать книгу "Клуб неисправимых оптимистов - Жан-Мишель Генассия"

— Знать его не хочу. Для меня он умер!

Я ушел в свою комнату. Хлопнул дверью. Хотел, чтобы от меня отстали. И они отстали. Я лег, погасил свет, но заснуть не мог. Вспоминал встречу с Пьером в бистро на площади Мобер. Как он тогда смеялся! И как много дал мне! Я ничем не сумел ответить, и этот неоплатный долг тяготил меня, а потом вдруг увидел Пьера — он стоял на крепостной стене, у его ног расстилалась бескрайняя пустыня. Воротник мятой рубахи был поднят, ветер развевал расстегнутые полы. У него были седые волосы и морщинистое лицо. Пьер улыбался солнцу.

19

Сесиль посмотрела в окно на высившуюся вдалеке лесистую гору, повернула голову и взглянула на мужчину в белом халате. Он с непроницаемым видом изучал лежавшие перед ним бумаги. Закончив, довольно хмыкнул и сказал:

— Анализы идеальные, я согласен. Мы должны сделать все строго по правилам, поэтому в конце дня вас осмотрит мой коллега и напишет собственное заключение. Моя секретарша свяжется с вами. После этого можно будет делать операцию. Придете утром, натощак, во второй половине дня сможете уйти.

— А если возникнут проблемы?

— У нас не бывает проблем.

— Тогда давайте сделаем все как можно скорее.

Врач полистал ежедневник:

— Утро пятницы вас устроит?

— Конечно, спасибо, доктор.

— Накануне примете вот эти таблетки и порошок, его нужно растворить в стакане воды.

— А как я должна буду вести себя после операции?

— У вас слегка повышено давление. Отдых на свежем воздухе пойдет вам на пользу. Думаю, недели, максимум — двух будет достаточно.

Сесиль шла по цветущей каштановой аллее. Заходящее солнце освещало озеро и горы. Она села на скамью у большого фонтана. Струи воды отклонялись под ветром и устремлялись ввысь. По небу цепочкой летели пять диких лебедей. В свой роскошный, стоящий в парке отель она вернулась с наступлением ночи, подошла к стойке за ключом, направилась к лифтам, но передумала.

— Я бы хотела позвонить в Париж. Долго придется ждать?

— Вам везет, мадемуазель, сегодня долго ждать не придется, — подчеркнуто любезно ответил портье.

— Одеон, двадцать семь пятьдесят три.

— Я соединю вас через пять минут.

Сесиль вошла в кабину, поставила сумку на стол. Зазвонил телефон, и она сняла трубку:

— Здравствуйте, могу я поговорить с Мишелем?

— Сейчас я его позову, — ответил юный голос.

Жюльетта постучала в комнату брата:

— Тебе звонят.

— Кто?

— Не знаю. Дама.

Мишель взял трубку:

— Слушаю вас…

— Это я… Как дела?

— Ну…

— У меня все хорошо.

— Ты дома?

— Я… на каникулах. Мне нужно было ненадолго уехать, понимаешь?

— Консьержка сказала, что ты отправилась к дяде.

— Да… Сначала… А потом решила повидать подругу. Окажи мне услугу, Мишель, мне больше некого попросить.

— Конечно.

— У тебя ведь есть ключи от моей квартиры, можешь сходить туда?

— Конечно.

— Возьмешь рукопись и пошлешь мне по почте. Она в спальне, в ящике письменного стола. Ключ в маленькой греческой вазе, на радиаторе. Я хочу продолжить работу, у меня сейчас есть время. Сделаешь?

— Само собой.

— Еще мне нужны книги, не хочется тратить лишние деньги. Записывай.

— Подожди, сейчас возьму ручку.

— «Путешественники на империале», «Богатые кварталы», «Орельен», «Нож в сердце», «Глаза Эльзы» Луи Арагона и «Духовные песни» Жана Расина. Они на этажерке. Сложи в коробку и отправь по почте. Сейчас продиктую адрес. Когда вернусь в Париж, сразу отдам деньги. Да, и захвати картотеку.

— Шутишь?

— Нет. Вообще-то, без «Путешественников» и «Богатых кварталов» я, пожалуй, обойдусь. Прочти их сам.

— Правда?

— Бери, что хочешь. Диктую адрес.

— Давай.

— Отправь посылку в… Эвиан, до востребования.

— Почему не на адрес подруги?

— Так удобней.

— Ладно. Какой это департамент?

— Кажется, Верхняя Савойя. Как дела в лицее?

— Мне нужно тебе кое-что сказать, Сесиль.

— Валяй.

— В общем…

— Не тяни.

— Пьер…

— Что — Пьер?

— Он… С ним…

— Что с ним?

— Он… Его убили.

— Что ты сказал?

— Пьер попал в засаду.

— Ну и?..

— Он умер, Сесиль.

— Замолчи, Мишель!

— Клянусь, это правда.

— Нет!

— Пять дней назад.

— Не может быть! Война закончилась!

— Пьер погиб, Сесиль.

У нее закружилась голова, жар бросился в лицо, стало трудно дышать. Она попыталась сделать глоток воздуха и потеряла сознание.

— Алло… Алло? Сесиль!.. Ответь мне! Что происходит? Сесиль! — надрывался Мишель, но на другом конце провода никого не было — трубка болталась на шнуре над полом.

20

Из всех членов клуба только Леонид и Грегориос остались несгибаемыми коммунистами. Леонид неуклонно поддерживал политику Хрущева, а потом и Брежнева, каждый день покупал «Правду» в киоске на углу Лафайетт и прочитывал ее от корки до корки. Он бежал с родины не по политическим мотивам, а из-за любви, не изменил своим убеждениям и очень этим гордился. Те, кого едва не перемололи жернова советской системы, ставили Леониду в вину его правоверность.

Как всегда бывало по средам, Имре и Владимир читали «Канар аншене», комментировали заголовки и очень веселились.

— Слыхали последний каламбур Жансона? — спросил Владимир. — Почему все генералы такие придурки?

Присутствующие начали предлагать варианты ответов — несуразные, экстравагантные, смешные, идиотские, — гадая, в кого направлена ядовитая стрела — в де Голля, Массю или Франко. В конце концов все сдались.

— Потому что их выбирают среди полковников!

Рассмеялись все, кроме Леонида. О своей жизни он рассказывал только мне, остальные его не слушали. Игорь говорил, что воспоминания о прошлом ввергают человека в меланхолию, которая, как всем известно, лучше всего лечится выпивкой. Таково неписаное правило. Нелегко подавить старые полустершиеся воспоминания, которые немедленно всплывают на поверхность, если ты слегка пьян, а гитарист играет блюз. Леонид не мог свалить вину на Кот-дю-рон — алкоголь на него не действовал.