Читать книгу "Азенкур - Бернард Корнуэлл"

Хук стрелял не переставая. Он уже потратил целый пучок стрел и крикнул, чтобы принесли еще: мальчишки с новыми вязанками то и дело сновали между лучниками, но стрел нужно было сотни тысяч. Пять тысяч лучников делали в минуту шестьдесят тысяч выстрелов, а при наступлении конницы стрелы летели еще чаще. Сейчас кое-кто сохранил тот же темп, но Хук предпочел сыпать стрелами реже: чем ближе подходит враг, тем точнее должен быть каждый выстрел.

Ник теперь брал наконечники с широкими лезвиями: латные доспехи они не пробьют, зато опрокинут латника назад, а каждый упавший будет создавать помеху на пути других. Французы продирались не только сквозь грязь, но и сквозь нескончаемый поток стрел. Хук то и дело слышал удары наконечников о сталь, и латники, которым до англичан оставалось еще полторы сотни шагов, пригибались, словно клонимые ветром — ветром, несущим стальной град.

Томас Брютт, под пальцами которого порвалась тетива, ругнулся и, глянув на беспорядочно завертевшуюся стрелу, полез за новой струной. К тому времени в каждом из вражеских знамен уже торчало по дюжине стрел. Хук выбрал латника в ярко-желтой накидке, прицелился, отпустил тетиву — и латник, опрокинутый стрелой, отлетел назад. Вражеский строй сделался еще более беспорядочным: на пути латников попался лежащий на боку раненый конь, бьющий копытами в предсмертных судорогах, и латники, пытаясь держаться от него подальше, теснились друг к другу, ломая шеренги. Вокруг Хука то и дело глухо щелкала тетива, стрелы затмевали небо. Лучники по большей части стреляли в тех латников, что двигались прямо на них, и шедшие в первых рядах французы, чтобы уберечься от шквала стрел, норовили вжаться в глубь строя. Задние лучники, которым загораживали обзор передние, мало-помалу перебрались в густой подлесок Трамкурского леса и выстроились вдоль кромки деревьев, откуда поливали стрелами французский фланг.

Самые отважные из французов стремились добраться до врага поскорее, более благоразумные предпочитали держаться за спинами смельчаков. На глазах Хука ровный строй латников превращался в три рваных клина, их острия были нацелены на флаги, развевающиеся в центре каждого из трех английских отрядов: латники шли на латников. Французы, как предполагал Хук, надеялись в трех местах прорвать английский строй и разметать войско, сея вокруг кровавый хаос и смерть. Он мельком взглянул на север. Теперь, когда французский строй сузился, арбалетчикам ничего не стоило начать обстрел флангов, но французские стрелки стояли едва ли не дальше, чем вначале, будто потеряв интерес к битве.

Хук вытащил стрелу с тонким наконечником и отыскал глазами прежнего латника в ярко-желтой накидке. Он натянул лук, отпустил тетиву и вытащил следующую стрелу. Латник уже падал на колени. Значит, тонкие наконечники все-таки прошивают доспехи. Хук не уставал сыпать стрелами во французский строй, медленно надвигающийся на англичан. Он целил в передние ряды врагов. Одни стрелы отскакивали от лат, другие, ударив в доспехи под прямым углом, прошивали броню насквозь. Французы валились на землю, преграждая путь задним рядам, и все же огромная, закованная в латы толпа продолжала двигаться вперед.

— Дайте стрел! — крикнул кто-то из лучников.

— Стрелы сюда! — поддержал его другой.

У Хука оставалась последняя дюжина. Враг подошел уже на сотню шагов, но стрел не хватало, приходилось стрелять реже. Хук натянул тетиву, выбрал жертву в черном налатнике и выстрелил. Стрела вонзилась сбоку в закрытый шлем. Латника с торчащей из мозга стрелой повело в сторону, он угодил копьем в соседнего рыцаря и тут же упал на колени, а потом и вовсе растянулся в грязи во весь рост. Следующая стрела отскочила от чьей-то кирасы. Хук выстрелил снова, уже способный различить цвет налатников и гербов приближающихся французов. Пустив стрелу в какого-то латника с золотой короной вокруг шлема, он тут же выбранил себя: воин такого ранга уж точно мог себе позволить лучшие доспехи. Стрела отскочила от лат. Рыцарь, правда, зашатался от удара, но его тут же поставил на ноги знаменщик. Следующим выстрелом, нацеленным чуть ниже, Хук ранил кого-то в бедро. Оставалась последняя стрела. Держа ее на луке, Ник оглядел вражеский строй. Все тысячи стрел, выпущенных во французов, принесли врагу не так много вреда. И хотя войску то и дело приходилось перелезать через тела сотоварищей, все же поле по-прежнему кишело живыми, заляпанными грязью, облаченными в латы французами, которые с копьями, мечами, боевыми топорами и булавами неотступно шли на малочисленное английское войско, шаг за шагом преодолевая проклятую пашню. Хук выбрал какого-то здоровяка, который выказывал прыти больше других, и пустил в него последнюю стрелу. Наконечник, прошив стальную кирасу, ударил в грудь, задел ребро и пронзил легкое. Бурлящий поток крови, вырвавшись через горло, заполнил шлем и брызнул наружу из отверстий забрала.

— Стрел сюда! — взревел Хук.

Но тщетно: немногие стрелы, сбереженные для последнего выстрела, оставались лишь у лучников из задних рядов. Стрелки, превратившиеся в зрителей, стояли среди кольев, в нескольких ярдах от французов, которым до английских латников оставались считаные шаги.

Лучники сделали свое дело. Теперь наступал черед латников.

Французы, наконец избавленные от шквала стрел, с хриплым кличем кинулись на врага.

* * *

Мессир де Ланферель, которому ничего не стоило в полных латных доспехах вскочить на коня или протанцевать с дамой (не для того, чтобы лишний раз поразить дам, обожающих мужчин в латах, а чтобы блеснуть изяществом и гибкостью, которыми и без лат обладал далеко не каждый), сейчас двигался с трудом. Ступни на каждом шагу вязли в топкой грязи, местами его засасывало чуть не по колено, и тогда, чтобы высвободить ногу, приходилось опираться на соседа. Он пытался наступать в заполненные водой борозды, дно которых было тверже поверхности поля, но сквозь мелкие отверстия закрытого шлема едва мог разглядеть землю. Открывать забрало он не решался: вокруг то и дело сыпались стрелы. Одна ударила ему в лоб, он потерял равновесие и упал бы, не подхвати его кто-то из латников. Другая стрела, летевшая в грудь, пропорола накидку и проскрежетала по кирасе, оставив царапину на стальной поверхности. Доспехи выдержали оба удара, но так везло явно не всем. Под сыплющимися с неба стрелами то и дело раздавались стоны, вопли и крики о помощи. Ланферель, даже не видя падающих тел, чувствовал, что строй сминается: латники, отшатываясь от летящих стрел, теснили его слева, сжимая ряды. Латы гремели о латы, его притиснули к соседу справа так, что стало невозможно двинуть рукой с копьем, и Ланферель взревел, пытаясь освободиться и вырваться на шаг вперед. Водя головой из стороны в сторону, сквозь отверстия в шлеме он пытался хоть что-то разглядеть в маячившей впереди серой толпе. Англичане стояли с поднятыми забралами: еще бы, если в тебя не летят стрелы, можно позволить себе видеть врага! Зато случись поднять забрало Ланферелю — любой лучник из тех, что стояли в центральном строю между латниками, тут же возблагодарит Бога за удобную мишень.

В шлеме было душно. Ланферелю, который считал себя сильным и выносливым, переход через пропитанную водой пашню давался с трудом: дыхание стало хриплым, по лицу струился пот. Левая нога проехалась по грязи, он упал на правое колено, выпрямился, побрел дальше — и тут же, споткнувшись, растянулся во весь рост, на этот раз рядом с трупом латника. Поднявшись с помощью двух солдат, Ланферель, измазанный с ног до головы, попытался левой рукой вытереть забрало, в отверстиях которого застряли сырые комья земли, но отчистить густую грязь латной перчаткой оказалось невозможно. Только дойди, сказал он себе, только дойди, а там начнется бой. Биться — не то что бродить по заболоченной пашне. Уж убивать-то Ланферель умел. Яростным усилием он вырвался из тесного строя, высвобождая руки и оставляя место для размаха, и вновь повел головой, через оставшиеся отверстия пытаясь разглядеть поле. Прямо перед ним развевалось знамя с английским королевским гербом, нагло присвоившим французские лилии. Герб пересекали три серебряные полосы, каждая с тремя червлеными кругами. Узнав герб Эдуарда, герцога Йоркского, Ланферель подумал, что Йорк вполне сгодится в пленники: герцогский выкуп принесет пленившему целое состояние. Такая мысль не могла не взбодрить. Усталые ноги Ланфереля словно налились новой силой. Английский строй маячил уже совсем рядом.