Читать книгу "Смерть или слава - Сэнди Митчелл"

Показания ауспика подсказывали мне, что последний термин будет, в лучшем случае, условен. Настоящая метель контактных значков усеивала экран прибора, и я высунулся в верхний люк, чтобы оценить ситуацию более непосредственно с помощью ампливизора.

Вскоре я уже пожалел, что подобное вообще пришло мне в голову. Прохладный ветер побережья, благоухающий солью и острым запахом водорослей, пахнул мне в лицо. Я поднял оптический прибор и обнаружил, что неясная колеблющаяся линия на горизонте — это идущие волна за волной орочьи машины, набитые солдатами и приближающиеся к нам со всей возможной для них скоростью. Впрочем, менять решение было уже поздно, потому как пытаться бежать от них в другую сторону, впереди этого стремящегося на восток потока, было бы совершенно бессмысленно, да и организовать оборону на едва холмистом, поросшем лишь пятнами папоротника пространстве было совершенно негде. Скорость и огневая мощь теперь были нашими единственными союзниками вместе с надеждой, что страх перед имперскими силами, наступающими им на пятки, окажется для орков сильнее порыва остановиться и уничтожить нас.

— Проредить строй врага! — приказал я.

И наши танки открыли огонь, едва приблизившись на оптимальное расстояние, пробивая бреши в крупных соединениях зеленокожих, в то время как противопехотное вооружение наших машин било с прицелом на то, чтобы не дать им более воссоединиться.

Позади орочьих машин, второй волной, бежали бесчисленные фигуры — те из орков, кому не повезло найти себе транспорт, без устали спешили вслед за своими более везучими собратьями. Заряды наших минометов, рискованно расположенных в открытых орочьих машинах, начали рваться в гуще врага — как и ожидалось, провоцируя у них приступ неконтролируемой ярости, с которой зеленокожие бросились на нас, едва не догнав разношерстное собрание багги и грузовиков, идущее впереди, прежде чем те прибавили газу, а их стрелки принялись вести огонь куда-то в нашем направлении, как и обычно, совершенно не заботясь о его точности.

— Не позволяйте им сплотить ряды! — подбадривал я, надеясь, что мы сможем преодолеть инстинкт орков к групповым действиям, как мы это сделали в пустыне несколько недель назад.

Если бы мы сумели повторить это, то можно было бы просто пройти через их строй как сквозь масло…

Один из наших багги взорвался всего в нескольких метрах от нашей несущейся вперед «Химеры», пав жертвой случайного попадания, и я нырнул под защиту люка, как раз когда остатки машины и ее несчастного экипажа забарабанили по нашей броне, затем поспешил к недавно покинутому мной экрану ауспика:

— Работает?

— До определенной степени, — отозвался Пирс, указывая на мерцающие точки.

Наша атака, несомненно, вызвала замешательство в рядах зеленокожих, но, кажется, они восстанавливали свои порядки, несмотря на все наши усилия предотвратить подобное развитие событий, и делали это до отвращения успешно. На моих глазах им удалось подбить один из наших «Леман Руссов». Теперь в любой момент они могли сосредоточить огонь на центральной части нашего конвоя, и все было бы кончено. Я начал ощущать горький вкус желчи во рту. После всего, что нам удалось пережить, споткнуться здесь, почти избежав опасности…

— Приближаются воздушные объекты, — доложил Орилли, указывая на кучку быстро движущихся пятен на экране, утешительно помеченных имперскими символами.

Еще несколько дружественных значков появилось на самой границе экрана, и эти двигались медленнее, предположительно являясь нашими наземными силами, преследующими тех самых орков, с которыми мы столкнулись. Возможно, ситуация все же не была настолько безнадежной. Несмотря на врожденную осторожность, я снова выглянул поверх люка, как раз вовремя, чтобы увидеть, как подоспел имперский авианалет.

Три быстро движущихся точки, едва ли не слишком стремительные, чтобы за ними вообще мог уследить глаз, отвесно рухнули к земле, превратившись в знакомые силуэты «Молний», которых мы видели раньше (или, конечно, очень похожих). Они пронеслись над орочьими рядами, завывая, подобно демонам мщения, и их орудийные пилоны сверкали, будто роса на ярком утреннем солнце, сея за собой смерть и разрушение. Густой столб дыма поднялся из самого центра вражеского построения, и оглушенные выжившие бестолково закружились на месте в крайнем смятении.

— По слабому месту! — приказал я, и наши стрелки взяли прицел на выживших орков, как никогда хорошо помня о необходимости удержать их от восстановления сплоченного строя (конечно же, «сплоченного» в понимании лишь самих орков).

Наш, подобный ярости берсеркера, прорыв, едва ли менее отчаянный или безумный, чем только что демонстрировали противостоящие нам орки, снова начал набирать силу, метя в ту брешь, которую нам так заботливо открыли пилоты Имперского Флота. В то время я просто вознес благодарность Императору за подобное счастливое стечение обстоятельств, мало представляя себе, как плотно следили за нашим продвижением вперед в эти последние дни и как велико было желание высших эшелонов командования заполучить нас живыми для рапорта.

Сближаясь с врагом, мы, конечно же, оставались под его огнем и потеряли еще несколько отрядов ополчения и даже пару «Химер»,[116]но основная часть наших машин продолжала движение вперед, несмотря ни на что, нанося врагу не меньшие, если не сказать большие потери.

Я увидел, как орочий дредноут получил от «Лисичек» снаряд в грудь и исчез в яростном взрыве, прихватив с собой несколько оказавшихся поблизости байков, боезапас которых тоже воспламенился от жара.

Внезапно мы очутились в самой середине вражеских рядов, и я вцепился в установленный на турели болтер, поливая огнем все зеленое, что появлялось в поле моего зрения. Было уже слишком поздно нырять обратно и позволить позаботиться об этом Юргену, потому как те несколько секунд, которые на это потребовались бы, могли дать оркам достаточную передышку, чтобы собраться с теми мыслями, которые у них еще были, и снова открыть по нам сколько-нибудь эффективный огонь. Попадал ли я тогда вообще во что-то, не имею ни малейшего понятия, но мой облик, кажется, воодушевил идущих за мной людей, которые продолжали действовать в том же духе, заставляя выживших орков поплясать, и я постепенно осознал, что плотные группки слабо отстреливающихся врагов, которые появлялись в моем прицеле, становятся все меньше и меньше и что в перекрестие больше не попадает ни одной их развалюшной машины. Стрелок нашей «Химеры» уничтожил залпом из мультилазера последнюю кучку врагов, и я внезапно понял, что мы прорвались.

— Дружественные войска приближаются с запада, — доложил Орилли с ноткой неверия самому себе в голосе. — Вражеских единиц впереди не видно.

— Прорвались! — хлопнул меня по спине Пирс, едва я соскользнул обратно в машину, и спонтанный крик радости поднялся по всей длине нашего побитого, но выжившего конвоя.

Гораздо больше половины солдат и большинство ополченцев, кажется, все еще были с нами,[117]и, когда наша машина остановилась вместе с остальными, а Пирс опустил пандус, оказалось, что выкрикивают они все не что иное, как мое имя.