Читать книгу "Вредность не порок - Лариса Ильина"

— Кажется, Надя ушла, — неуверенно сказал Стас, — по крайней мере, мне так показалось…

— Угу, — пискнула я.

Повисла неловкая пауза, которую прервала я. Вскочив, я вылетела из-за стола, развернулась к Стасу и заорала:

— Ты дурак! Хоть понимаешь, какой ты дурак? Глаза у тебя есть?

Однако, задав ему эти два вполне конкретных вопроса, ответа я дожидаться не стала.

— Нежели ты думаешь, я не понимаю, что за мысли тебя изводят? — Он прятал глаза, но побелевшие костяшки стиснутых кулаков его выдавали. — Я — взбалмошная доченька богатых мамочки с папочкой? А ты всего-навсего телохранитель… Мамин. Но то, что ты охраняешь, сейчас очень далеко отсюда… А я здесь, рядом… Значит, никак не можешь разобраться между долгом и…

Я запнулась, не решившись произнести последнее слово. Может, я забила себе голову романтической чепухой, принимая желаемое за действительное? Но тут Стас поднял голову, и наши глаза встретились…

— Черт возьми, ну почему непременно я первая должна признаваться? Неужели ты не можешь сказать, что я тебя люблю?

Стас растерянно отпрянул:

— Ты меня?

— Ну, — я поняла, что сбилась, — то есть ты меня…

И еще я поняла, что вопреки своему твердому убеждению, что признаваться в любви первым должен мужчина, только что сделала это сама. И тогда я просто шагнула к Стасу. Он поднялся мне навстречу, и в следующее мгновение, оказавшись в кольце крепких рук, я уткнулась носом в его широкую грудь и закрыла глаза, ощущая сумасшедший стук сердца. Прижавшись щекой к моей бестолковой головушке, Стас прошептал:

— И откуда только ты взялась на мою голову.., шмакодявка мелкая?

Говорите что хотите, но это было самое настоящее признание в любви. Сердце мое потекло вдруг сладкой свечкой, я всхлипнула в ответ и, встав на цыпочки, потянулась вверх.

— Стасик, — выдохнула я, заглядывая ему в глаза, — а.., за столом ты правду сказал?

Он улыбнулся, закивал и вдруг подхватил меня на руки. Я ахнула от неожиданности, обхватила его за шею и рассмеялась. И никакие слова, и никакие клятвы уже не были нужны, потому что я лучше всех на свете знала, о чем говорят эти смеющиеся темно-карие глаза.

Я покосилась на будильник и вздохнула.

— Скоро совсем стемнеет, надо ехать, бабка, наверное, волнуется…

— Не волнуется. Я ей сказал, что ты здесь переночуешь, тебе завтра к девяти утра.., вот!

Он извлек из кармана джинсов малопривлекательную желтоватую бумажку и протянул мне.

— Повестка… — прочитала я и скорчила рожу:

— Ну и что я там буду говорить?

— Правду, только правду, и ничего, кроме правды… — снова усаживаясь в кресло, изрек Стас.

— Понятно, — качнула я головой, — значит, как всегда… А как ты узнал, что я здесь?

Стас весело хрюкнул:

— Немудрена задача… У кладбище две симпатичные молодые девушки купили белые лилии. Эти лилии остались на Ириной могиле… Потом эти девушки сели на восьмой трамвай. Восьмой куда идет?

Я посмотрела на него с большим уважением. Но если бы вместо цветка Надька дала синему попрошайке червонец, фиг бы он чего узнал.

— Ладно, мистер Шерлок Холмс, давайте ложиться спать, похоже, что завтра будет нелегкий денек… Ты поедешь со мной завтра?

— Конечно, — отозвался Стас, вставая, я была уверена, что про себя он добавил: «А куда от тебя деваться?»

Пока я в поисках постельного белья копалась в недрах шкафа. Стас обвел комнату оценивающим взглядом и саркастически поинтересовался:

— Как же ты, интересно, здесь своих гостей укладываешь?

Я живо высунулась из-за дверцы.

— Стасик, — плавясь от счастья, пропела я, — это же ты меня ревнуешь…

— Еще чего! — с досадой буркнул тот, а я бросила белье и опять полезла к нему с поцелуями.

Он посопротивлялся для вида пару секунд, а еще минут через двадцать чистосердечно признался, что я права на все сто.

Выйдя из ванной, я прошлепала босиком по коридору и растерянно замерла в дверях комнаты. Моя кровать была аккуратно застелена, а Стас потихоньку примерялся к раскладыванию кресла-кровати. Он оглянулся на дверь, несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, потом я забросила куда-то к чертовой бабушке свой халат и позвала:

— Иди ко мне…

В одиннадцать часов двенадцать минут я устало толкнула белую крашеную дверь и окинула взглядом коридор. Возле зарешеченного окна на обшарпанном деревянном стуле сидел Стас, неторопливо качал ногой и изучал свежую местную прессу.

— Спасибо, Анастасия Игоревна, — разулыбался мне вслед суровый молодой человек в штатском, — до свидания!

Я оглянулась и тоже расплылась от уха до уха.

— Всего хорошего, Антон Михайлович!

Сегодня у сурового молодого человека были все основания для хорошего настроения. Потому что в течение почти двух часов я старательно ему втолковывала, насколько веселее меня провел он последние дни. Всей правды он, конечно же, не узнал, но и тем, что услышал, остался очень доволен.

Неторопливо спускаясь по поскрипывающим деревянным ступенькам. Стас поинтересовался:

— Ну и чего ты там врала?

— Я врала? Да я правду, только правду, и ничего, кроме правды.., насколько это возможно…

— А-а! — протянул Стас уважительно. — Тогда ясно.

Теперь у следователя голова дня три болеть будет.

— Такая уж у него работа, — вздохнула я, уцепила Стаса под локоток и запрыгала рядом.

Через полчаса мы уже вылезли из автобуса возле Горелок. Поглядывая украдкой на часы, я размышляла о том, что, весьма возможно, мы поспеем как раз к обеду. Есть хотелось ужасно, позавтракать мы не успели, потому что с утра неожиданно нашлись занятия гораздо более увлекательные.

Углядев нас на пороге, бабка подбоченилась, поджала губы и скороговоркой выдала все то, что она думала по поводу моего вчерашнего исчезновения. Я только улыбалась и поглядывала в сторону кухни, распространяющей неземные ароматы. Бабка явно сварила свой фирменный борщ и прекрасно понимала, что теперь может шантажировать нас чем угодно. Но сегодня, как видно, она была не в ударе, и через каких-нибудь полчаса, вымывшись, мы уже сидели за столом, щедро сдабривая кулинарный шедевр чесноком и сметаной.

После обеда я отправилась мыть посуду, а бабка Степанида заставила Стаса снять рубашку и с пристрастием принялась изучать многочисленные повреждения. В целом она осталась довольна, но под конец осмотра поправила вдруг на носу очки и стала с недоумением разглядывать его правое предплечье. Я уже закончила с посудой, поэтому подошла поближе, вытянула шею, посмотрела и тут поняла, что это.., следы моих собственных зубов.