Читать книгу "Пояс шахида - Лев Пучков"

— Ты это о ком?

— Да все о нем же! О сэре Джоне. Нашем добром ангеле…

Глава 14

Зима в новогоднем подмосковном лесу — это восьмое чудо света. Если вы деловой москвич, весь из себя озабоченный ежедневными проблемами, отпуск проводите на Канарах и Майорке, а в подмосковном лесу ни разу не бывали, вы — преступник. Какие, в задницу, Канары! Какая, к известной матери, Испания?! Бросайте все, берите бутерброды и термос с кофе, садитесь на свою нерусскую машину и дуйте… ну, хотя бы в то же Озерецкое. Или в Рыбаки. Это же совсем рядом: полчаса до Лобни, потом налево, ещё двадцать минут, и вы на месте. Если не деловой, без машины, и не были — все равно дуйте. На первой попавшейся электричке. И возьмите здоровенный носовой платок. Потому что по прибытии на место вы будете горько рыдать, ругая себя на чем свет стоит, за то, что все это время лишали себя такой невообразимой благодати…

Сергей неспешно прихрамывал по узким дорожкам меж заснеженных вековых елей, с упоением вдыхал густой хвойный аромат и наслаждался сказочной тишиной Берендеева царства. В принципе на дедовской даче тоже неплохо, но там как-то шумно, оживленно, многолюдно… Все приезжают взбудораженные и перенапряженные, измученные городской суетой, стараются максимально расслабиться и выпустить пар — в результате на даче всегда царит атмосфера отвязной молодежной вечеринки. Музыка, хохот, конкурсы всякие, щедро генерируемые четой Семиных, прыжки вокруг мангала… Сергею, например, никогда не приходило в голову послать всех подальше, отправиться в лес и гулять там в одиночестве. Да и не шибко там разгуляешься, по метровым сугробам в густом подлеске — разве что на снегоходе…

А здесь было просто здорово. Надежно, безлюдно, спокойно, дремуче как-то — а в связи с ситуацией и проживающим тут контингентом возникали даже некие ассоциации с пустынным раскольническим скитом, упрятанным в таежной глуши от завидущих глаз злобных никониан… Хотелось гулять целыми днями в мертвой тишине, сбивать варежкой снег с мохнатых еловых лап и лениво размышлять о приятных и радостных перспективах. Напрягать морщины на лбу по поводу каких бы то ни было проблем мирского бытия не было абсолютно никакого желания. У нас релаксация. А проблемы подождут…

По поводу отъезда Сергея на новогодние каникулы с матушкой договаривался Джон. И получилось это у него с такой поразительной легкостью, что наш юный партизан от удивления язык прикусил.

— Международный симпозиум… в рамках культурного обмена… Оксфорд… лучшие из лучших… выиграл конкурс… замечательные перспективы…

По-русски Джон говорил грамматически безукоризненно, но тяжеловесно и с заметным акцентом, часто употребляя беглые английские фразы. Матушку он в буквальном смысле очаровал: благообразный, седовласый аристократ с точеным профилем и манерами джентльмена байроновской эпохи… и, пожалуй, самое главное — определения в адрес её сына, щедро слетавшие с уст пожилого джентльмена, были искренними и по большей части относились к превосходной степени.

— Best… Best… The most best!.. Excellent… Beautiful… splendid… phenomenal… phenomenon!!!

А речь, вообще говоря, шла о двухнедельном семинаре в рамках культурного обмена МГИМО — Оксфордский университет. Привезли лучших студентов старейшего британского университета, поместили в фешенебельный подмосковный пансионат, теперь к ним до кучи добавят троих лучших студентов МГИМО, занявших призовые места в конкурсе. Общение, конференции, семинары… Культурная программа, экскурсии… В последующем — поездка в Лондон, реальные перспективы зачисления в Оксфорд…

— Да, он у нас способный… хотя это и не совсем по его профилю… он у нас специалист по арабской и персидской поэзии, — раскрасневшись от удовольствия, сообщила Ирина Викторовна. — И в Лондоне уже бывал… Но если такие перспективы — что ж…

В общем — сдалась матушка без боя. В результате Сергей был отпущен на две недели, с жестким условием звонить ежедневно в 22.00, и уже во второй половине 31 декабря гулял по тихим аллеям подмосковного пансионата «Зарница».

Хитрый джентльмен Джон, конечно же, сильно лукавил, расписывая Ирине Викторовне замечательную компанию и радужные перспективы, ожидавшие её чадо. Сергей, при разговоре сидевший скромненько в сторонке, не знал, куда глаза девать от смущения, и наверняка бы выдал себя, если бы не необходимость стоически бороться с болью и делать каменное лицо. Раненая нога за ночь распухла и, несмотря на своевременно оказанную квалифицированную медпомощь, гудела, как линия высоковольтных передач, вызывая изрядный температурный фон. Так что, спасибо разлетевшемуся на части «Мерседесу» Мирзы — спас от конфуза перед матушкой.

Впрочем, некое рациональное зерно в рассказах Джона присутствовало: компания действительно была, да и перспективы место имели… но, как вы уже наверняка догадались, совсем иного рода.

На компании остановимся чуть позже — сначала познакомимся с таинственным Джоном.

Знакомьтесь: Евгений Борисович Либман.

— Джон. Просто — Джон. Жена англичанка, коллеги и близкие — тоже. Тридцать лет живу — привык. Отсюда и акцент. Когда тридцать лет говоришь и думаешь по-английски — дам понимаешь…

Рост — 178, вес — 78, 56 лет от роду, в графе национальность отрекомендовался без тени смущения:

— Я даже не сын юриста! А полнокровный московский еврей. Но считаю себя русским. Предки мои родились в России. Прошу заметить — не СССР, а именно Россия. Я — поздний ребенок…

Поздний ребенок в начале семидесятых эмигрировал вместе с родителями-диссидентами в Лондон. Помните, наверно, нехорошо в ту пору было диссидентам в СССР. Некомфортно.

— Ночью приезжали, переворачивали дом вверх дном — постоянные обыски… Чего искали — непонятно. Отца еле из психушки вытащили — пришлось квартиру продавать, чтобы дать взятку…

Туманный Альбион с лихвой окупил мытарства диссидентов. Родители устроились неплохо, Женя поступил в Оксфорд. Окончил с отличием, первые восемь лет после выпуска преподавал в Итоне, кандидат, затем доктор канонического и гражданского права.

По истечении указанного срока доктор вдруг все бросил и занялся нестандартными компьютерными технологиями — совершенно новой и по тем временам далекой от сиюминутной прибыли отраслью. Результат двадцатилетнего жизненного периода: глава фирмы-монополиста на европейском рынке компьютерного нестандарта,[55]мультимиллионер, отец троих детей и… глубоко несчастный человек.

— ???

— Родина в опасности. Вот это и гложет душу, не дает жить привольно и радостно…

— ???!!!

— Вернее сказать — Родины. Они мои. Две. Первая — историческая, что произвела первое колено Израилево. Вторая — которая породила предков моих и меня самого…

Оказывается, лет десять назад появилось у доктора Джона хобби. Вернее сказать, появилось оно гораздо раньше — ещё в ту пору, когда готовился защищать кандидатскую по «Крестовым походам», но окончательно оформилось и статус второй жизни обрело именно в указанный период.