Читать книгу "Тень Бешеного - Виктор Доценко"

Икс прекрасно понял, что человек, называвшийся Жюлем Дюбуа, произнося слово «читатели», вовсе не имел в виду читателей газеты «Монд», и важно кивнул.

— Можете на меня рассчитывать, — пообещал хозяин кабинета, прощаясь с несколько озадачившим его гостем.

Собственно, единственной целью Гиза было побудить Икса начать собирать информацию о Молоканове и его партии, отправляя ее в Центр по соответствующим каналам, а уж Гиз, своевременно получив эти сообщения, сам бы разобрался что к чему. Но один предатель–ученик Широши не оценил другого, столь же неверного ученика.

Теперь всерьез озабоченный Молокановым и его непонятной партией, Икс решил не тратить время на кропотливый сбор информации, а просто «изъять» на несколько часов Молоканова из обращения и поговорить с ним, как это называл Икс, «по душам». А потом Молоканов забудет о состоявшемся разговоре.

Иными словами, Икс с присущей ему четкостью и осторожностью стал планировать похищение Молоканова.

События начали развиваться стремительно.

Аналогичную задачу поставил перед собой и Гиз после личной встречи с Молокановым, которой он с трудом добился, чтобы якобы написать литературный портрет нового политического деятеля России.

Чисто для проформы Гиз попытался взять интервью у Чжао Бина, хотя и понимал, что от многомудрого китайца ничего не добьется. Но пресс–секретарь китайского профессора и одновременно Партии здоровья Сергей Дрокань ему отказал, сославшись на необычайную занятость ученого, завершающего создание своего чудо–лекарства.

Выразив полное понимание невозможности встречи с Чжао Бином, Гиз попросил Дроканя организовать хотя бы получасовую беседу с самим Молокановым. Дрокань обещал узнать, найдет ли Молоканов время на встречу с корреспондентом известной французской газеты, и попросил перезвонить ему через час.

Узнав о том, что иностранный корреспондент жаждет взять у него интервью, Молоканов растерялся, если не сказать, впал в панику.

Надо заметить, что иностранные журналисты, аккредитованные в Москве, никакого интереса к нему и его партии не проявляли. Поскольку с профессиональным цинизмом наблюдали за тем, как в России перед каждыми выборами рождалась примерно дюжина партий, вокруг которых отечественные средства массовой информации поднимали изрядный шум, очевидно, кем‑то щедро оплаченный. Потом эти партии не преодолевали пятипроцентный барьер, необходимый для попадания в Думу, и благополучно исчезали.

Поэтому настойчивый интерес, проявленный заезжим французским корреспондентом, застал Молоканова врасплох. Он никогда еще не давал интервью, тем более иностранным журналистам, а потому просто не представляя, что это такое, Но у него был верный друг, Сашка Позин, говоривший на всех европейских языках и общавшийся с иностранными журналистами с детства в доме своего отца, крупного советского журналиста–международника.

Аристарх бросился звонить Позину, который отсыпался после, на редкость, удачной ночи в казино.

— Говоришь, из газеты «Монд»? — спросонья не сразу врубился Позин. — Да хоть из чертовой «Нью- Йорк тайме»! В гробу мы этих жмуриков видели. Они все тупые, малообразованные и самонадеянные мудаки! — постепенно просыпался и сам Позин, и его азарт игрока. — Слушай меня, Аристарх, ничего не бойся и назначай интервью на любое удобное для тебя время. Я буду рядом с тобой, и мы этого лягушатника кинем в самый заболоченный пруд, где ему и место.

Успокоенный Аристарх сообщил Дроканю, что интервью состоится.

Гиз жил в «Гранд Мэрриот отеле» на Тверской, где в свой первый приезд в Москву останавливался нынешний президент США. По предложению Позина Дрокань передал приглашение господина Молоканова отобедать в ресторане, расположенном справа от входа. Цены там были ломовые, но Позин считал полезным сразу дать понять французу, что они не лаптем щи хлебают.

Гиз, специально выбравший столик, дававший широкий обзор, сразу узнал Позина, о котором слы шал много, но лично с которым не был знаком. Они представились друг другу. Молоканов, чувствовавший себя крайне скованно, в очередной уже раз страшно позавидовал Позину, весело зачирикавшему по–французски.

— Насколько я знаю, господин Молоканов французским языком не владеет, а я очень нуждаюсь, чтобы — как это? — практиковать моего русского языка.

Гиз медленно и аккуратно выговаривал слова, нарочно делая мелкие ошибки и паузы, будто подбирал подходящие слова. На самом деле он русским владел в совершенстве с детства, о чем позаботился Широши, пытавшийся привить воспитаннику любовь к стране, которой сам был много лет назад очарован.

Первой учительницей русского языка у Гиза стала одна из представительниц рода князей Голицыных. Русская аристократка в эмиграции во втором и в третьем поколении старалась сохранить родной язык и культуру.

— А в конце обеда мы можем с Аристархом даже устроить вам маленький экзамен по русском языку, — пошутил чувствовавший себя совершенно свободно Позин, — особенно если примете много доброй русской водки, язык и развяжется.

— Тогда уже вам придется брать у меня интервью, — в тон ему ответил Гиз. — Я вообще‑то плохой пьяница, после выпивки совсем глупый становлюсь… Разве вы не помните, Александр, как однажды… в каком это было году? В одна тысяча девятьсот девяносто седьмом, кажется… Мы с вами в одной фешенебельной компании жутко напились на Лазурном берегу, там еще был ваш непьющий друг Долонович. Помните?

Убей бог, Позин не помнил. На Лазурном берегу он бывал неоднократно и с Долоновичем, и без оного.

«Новые русские», облюбовали это райское местечко во Франции, следуя традиции старой русской аристократии, и отрывались там на полную катушку, покупая или снимая самые дорогие яхты и катера, заказывая самое дорогое шампанское и самых дорогих девочек.

Все это Позин прекрасно помнил, а вот был ли там Жюль Дюбуа, вспомнить не мог. Наверняка был. Французские журналисты — а Позин ни на секунду не усомнился в том, что Гиз именно журналист, — охотно пользовались гостеприимством русских богатеев, пополняя репортажами об их экстравагантных выходках колонки светской хроники.

— Припоминаю, конечно, — сделав задумчивый вид, соврал Позин. — Во всяком случае, лицо ваше мне точно знакомо, господин Дюбуа!

Так, умело использовав широко известную светскость Позина, Гиз без особого труда растопил ледок настороженности у своих собеседников.

Немного расслабился и Аристарх.

«Ну раз Сашка с ним уже где‑то встречался, видно, этот журналюга — парень свойский», — подумал он.

После приятных и смутных воспоминаний о прошлых совместных загулах все трое дружно решили не заказывать даже вина, а ограничиться минеральной водой, салатами из морепродуктов и хорошо прожаренными стейками.

Опытным глазом заметив напряженность Молоканова, Гиз счел разумным начать со словоохотливого Позина:

— Если я правильно понимаю, вы, господин Позин, вторая по значимости фигура в Партии здоровья — главный политический советник лидера?