Читать книгу "Наследницы - Элизабет Адлер"

Гарри бросил чемоданы на кровать.

— Я не принадлежу к тому типу людей, которые стирают грязное белье на публике, — сердито заметил он, — и предупреждаю тебя, что я останусь здесь только на одну ночь. — Гарри снял пиджак и посмотрел вокруг глазами человека, привыкшего к роскоши номеров «Ритца». — Где у вас ванна?

Ханичайл вывела мужа в коридор и показала ванну. Она была маленькой и безупречно чистой, хотя кафель был старым и слегка потрескавшимся. Гарри презрительно фыркнул, и Ханичайл от гнева побагровела. Потом повернулась и пошла искать Элизу. Та стояла у плиты и жарила цыплят — любимое блюдо Ханичайл.

— Мне кажется, он хороший, твой муж, — сказала Элиза, с подозрением посмотрев на Ханичайл. — И красивый.

Ханичайл стояла, сложив на груди руки и наблюдая, как разливаются капельки жира, когда Элиза клала на сковороду очередную порцию цыплят.

— Многое изменилось с тех пор, как ты уехала, — продолжала Элиза. — В северной части ранчо стоят нефтяные вышки. Я рада, что они нашли нефть не рядом с домом, иначе бы мы днем и ночью слышали это жужжание. И люди там нехорошие, мэм, определенно нехорошие.

— Но они делают нас богатыми, — сказала Ханичайл, проведя пальцем по торту с шоколадным кремом и облизнув его.

— Возможно, ты и богата, но манеры твои не улучшились, — стукнула ее по руке деревянной ложкой Элиза. — Я думала, что ты уже выросла. Стала утонченной, такой же, как Джинджер Роджерз, которой ты так восхищалась.

— Мне почему-то кажется, что я никогда не стану такой утонченной, как Джинджер Роджерз. Я не изменилась. Под этим новым платьем бьется старое сердце.

— А мне кажется, что ты изменилась, — заметила Элиза, снова пристально посмотрев на Ханичайл. — Мне кажется, что ты сбросила розовые очки, через которые всегда смотрела на мир. Неужели девушка так меняется, живя в роскоши? Она лишает ее иллюзий?

— Иногда, — с грустью ответила Ханичайл.

— Ханичайл! — В дверях стоял Том. Его красивое лицо расплылось в широкой улыбке.

Ханичайл бросилась к нему.

— О, детка, детка, — проговорил Том, — ты даже представить не можешь, как я рад тебя видеть.

Прильнув к его плечу, Ханичайл почувствовала, что сейчас она действительно дома.

Из комнаты вышел Гарри. Он стоял, скрестив на груди руки, и терпеливо наблюдал за Ханичайл и Томом.

— Ну ладно, — сказал, улыбаясь, Том. — Тебя ждет твой муж.

Ханичайл заметила ледяное выражение лица Гарри, когда Том направился к нему.

— Рад познакомиться с тобой, Гарри, — приветствовал Том мужа Ханичайл.

— Как поживаешь? — с надменным видом спросил Гарри.

Ханичайл внезапно вспомнила детей в школе и их мамаш, и ей захотелось избить Гарри за то, что он так груб с ее родными и близким.

— Надеюсь, вы простите меня, если я не буду обедать с вами, — сказал Гарри. — Поездка была утомительной, к тому же сейчас очень жарко. — Он повернулся и вышел из комнаты.

Элиза посмотрела на Тома, а затем на Ханичайл, но ничего не сказала. Они ели жареных цыплят на крыльце, как делали это раньше, и Ханичайл рассказывала им о Лауре и Анжу. Затем она рассказала о бале, королевской презентации, о тете Софи и о том, каким одиноким, по ее мнению, был лорд Маунтджой. Но она ни разу не упомянула Гарри.

Они сидели допоздна. Элиза на верхней ступеньке крыльца, Том и Ханичайл — на нижних. Голова Фишера лежала на коленях Ханичайл; и они слушали дальний гудок паровоза и раздававшееся время от времени ржание лошадей в конюшне.

Позже они пошли туда, чтобы поздороваться с лошадьми. Апполоза лизнула руку в благодарность за яблоко, и Ханичайл, потрепав ее по холке, сказала, что не забыла ее и что завтра утром они отправятся на прогулку.

По дороге в дом Том спросил Ханичайл, счастлива ли она. В сгущающейся темноте они смотрели друг на друга, пока Ханичайл обдумывала ответ. Она знала, что несчастлива с Гарри и не будет счастлива никогда. Она думала о том, как сильно любит Алекса и какой была дурой. Элиза права: она потеряла розовые очки своей юности и невинности. Сейчас она отчетливо видела свою жизнь. Гарри женился на ней из-за денег. Он был игроком и бабником. И она совершила ужасную ошибку.

— Все не так просто, Том, — сказала наконец Ханичайл. — Мне кажется, я знаю, что такое счастье, но сейчас… я не уверена.

— Счастье — простая вещь, девочка, — сказал Том. — Когда оно придет к тебе, ты его сразу узнаешь. Просто запомни, Ханичайл, если этот человек не делает тебя счастливой, ты всегда можешь вернуться домой.

Ханичайл улыбнулась и поцеловала Тома. Но она знала, что слишком поздно и она никогда не сможет вернуться домой. Сейчас она была совсем другой.

Гарри уже спал, когда Ханичайл вошла в комнату. У кровати стояла полупустая бутылка, и в комнате сильно пахло виски. Ханичайл подумала, что это напоминает ей Роузи, когда та была дома.

Она разделась и легла, стараясь не касаться мужа. Она не могла бы вынести его горячее тело рядом с собой, дыхание с запахом виски на своем лице, его ищущих рук на своем теле. Закрыв глаза, она стала слушать звуки ранчо: вздохи ветра и травы, какой-то ночной птицы — и почувствовала, что на нее снова навалилось одиночество.

Она встала на рассвете, объехала с Томом ранчо и на какое-то время опять почувствовала себя счастливой. Когда они вернулись, Гарри сидел за столом на веранде и ел яичницу с беконом и блины.

— Тебе лучше поторопиться, Ханичайл, — сказал он. — Через полчаса мы встречаемся для делового разговора с человеком, отвечающим за добычу нефти, а потом посмотрим на производимые работы. После этого мы немедленно уезжаем в Нью-Йорк.

Он говорил с ней высокомерно, и Ханичайл захотелось плеснуть ему в лицо кофе. Но вместо этого она сказала:

— Я скоро буду готова. — И пошла в комнату собирать вещи.

— Будешь завтракать? — спросила Элиза, выглянув из кухни.

— Мне надо уезжать, Элиза.

— Я знаю. Но ты ведь вернешься обратно? — Элиза с тревогой посмотрела на нее.

— Вернусь, — пообещала Ханичайл. — И буду одна.

— Мне жаль, детка, — ответила Элиза.

— Мне тоже, — ответила Ханичайл, внезапно поняв всю правду. — Это просто ошибка, вот и все. Огромная ошибка.

Глава 33

Конгрессмен Джек Делении знал, что он похож на Кларка Гейбла. Люди так часто говорили ему об этом, что он и сам в это поверил. «Единственным различием являются уши», — говорил он, откидывая свои темные волосы и восхищаясь своими плоскими, хорошей формы, ушами. «И возможно, у меня еще кое-что получше, чем у Гейбла», — всегда добавлял он, непристойно смеясь.

А правда заключалась в том, что он не был похож на кинозвезду, а культивировал в себе это сходство: маленькие усики, кривая усмешка, легкая сутулость. Он убивал женщин наповал, как только они его видели. Они всегда бегали за ним, особенно сейчас, когда он стал шишкой.