Читать книгу "Бархатный ангел - Николь Фокс"

только ты не умрешь, — возражает она.

— Но он не умрет, — говорит Никита, делая шаг вперед. — Он рожден для этого. Он всегда собирался быть доном.

Похоже, это последняя капля для Светланы. Я вижу это в ее глазах: она чувствует поражение на горизонте. Прежде чем это произойдет, она полна решимости отомстить, как только сможет.

Она выхватывает пистолет из кобуры Максима, целится прямо в Никиту и нажимает на курок.

— Нет! — Я кричу.

Я бросаюсь к Светлане. Но она слишком далеко, а я слишком медлительна.

Пистолет стреляет.

Никита падает на землю.

Я снова слышу чей-то крик. Возможно, это была даже я, но я не знаю.

Больше ничего не знаю.

Я оказываюсь на четвереньках, когда весь ад вырывается на свободу, и карабкаюсь к сгорбленной фигуре Никиты. Раздается еще один выстрел. Кто стрелял, я не знаю. Кого убили, я не знаю.

Прежде чем я успеваю добраться до Никиты, кто-то хватает меня за шею и оттаскивает назад.

На мгновение мне кажется, что это Исаак, но потом я узнаю сумеречный запах. На нем все тот же одеколон, которым он пользовался, когда мы впервые встретились.

— Максим! — Я плачу, пытаясь оторвать от себя его руку.

Он игнорирует меня. Я чувствую, как что-то холодное и твердое давит на мой висок. — Остановись сейчас! — кричит Максим. — Или я, блядь, вышибу ей мозги.

Хаос отступает почти мгновенно. Все замирают — и медленно картина передо мной становится ясной.

Исаак стоит в нескольких футах от бессознательного тела матери.

Богдан стоит на коленях рядом с ней. Я смотрю в сторону и понимаю, что Светлана тоже лежит на полу.

Но в отличие от Никиты, чья грудь вздымается и опускается, до боли очевидно, что она мертва.

Из ствола ружья Богдана валит легкий дым. Я сразу понимаю, что это он сделал смертельный выстрел.

Не могу сказать, что я что-то чувствую при виде лужи крови вокруг головы Светланы. Ни жалости, ни раскаяния, ни даже оправданного гнева. Ничего. Она едва ли была человеком. Полое пространство, где должна была быть душа.

— Не смей ее трогать, блядь, — рычит Исаак Максиму.

— Я же говорил тебе, кузен, — огрызается Максим. — Я не собираюсь так просто сдаваться.

Если вид его мертвой матери и вызывает у него какие-то чувства, он определенно мастер скрывать это.

— Пожалуйста, Максим, — шепчу я. — Просто верни мне мою дочь.

— Она в пределах твоей досягаемости, — говорит он мне. — Если ты пойдешь со мной и перестанешь поднимать такую суету.

Только тогда я понимаю, что борюсь, пытаясь сопротивляться его хватке. Я немедленно останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Я пойду с тобой, — говорю я, не теряя ни секунды.

— Камила, не верь ему! — Исаак зовет меня. — Он не отпустит Джо только потому, что у него есть ты.

От Максима исходит отчаяние. Он крепче сжимает мое плечо, но я почти ничего не чувствую. Я смотрю на Исаака и извиняюще качаю головой.

— Прости, Исаак… но я не могу рисковать. Я должна вернуть ее.

— Если кто-нибудь из вас, ублюдков, пойдет за нами в тот дом, я ее пристрелю, — угрожает Максим.

Он кивает своим людям, и мы медленно возвращаемся в дом. Я замечаю, что Влад что-то говорит Исааку, но поднимает сжатую в кулак руку.

Он отпускает меня.

Как только мы оказываемся в доме, Максим оборачивается и толкает меня к лестнице. — Наверх, — рычит он таким голосом, которого я никогда раньше от него не слышала.

Пять или шесть его людей сопровождают нас наверх. У всех наготове оружие. Один Эндрю. Он держится рядом со мной с ухмылкой на лице, словно наслаждаясь всем этим безумием.

Максим толкает дверь сразу за лестничной площадкой и жестом приглашает меня пройти. Затем он поворачивается к Эндрю. — Встань здесь и предупреди меня, если кто-нибудь из них войдет в дом.

Я вбегаю в комнату и отчаянно оглядываюсь.

— Мама?

Я оборачиваюсь и вижу Джо, сжавшуюся в углу комнаты между шкафом и кроватью. Треск выстрелов внизу пугает ее. Меня это тоже пугает, если честно.

Но это не имеет значения. Ничего этого нет. Это — моя малышка у меня на руках — это единственное, что меня больше волнует.

— Джо! — Я задыхаюсь. — Иди сюда крошка.

Она вскакивает на ноги и бежит ко мне. Я хватаю ее и притягиваю к себе, стараясь прижать ее голову к своей груди, чтобы заглушить шум.

— Все в порядке, — шепчу я. — Все нормально. Мама сейчас здесь.

— Я боюсь.

— Я знаю, дорогая, — говорю я ей. — Я тоже боюсь. Но теперь мы вместе. Это все, что имеет значение.

Дверь открывается. Вбегает Максим.

Я притягиваю Джо к себе и качаю головой. — Не трогай ее.

— Осторожно, — предупреждает он меня. — Или твоя дорогая свекровь не единственная, кого ты собираешься хоронить.

Мурашки покрывают мою кожу, когда я пытаюсь узнать мужчину передо мной.

— Что с тобой случилось, Максим?

— Что случилось? — повторяет он. — Ты случилась. Чертов Исаак случился. Ты хоть помнишь, что когда-то любила меня?

Я сморгнула слезы, боясь, что сказать, когда он такой непостоянный. — Максим, прости. Но… но я не думаю, что когда-либо любила тебя.

Его глаза расширяются.

— Я говорю это не только сейчас. Я всегда это чувствовала. Я просто… Мне нужен был кто-то, кто помог бы мне выбраться из этого кошмара… а ты…

— Я был твоим выходом, пока ты не нашла того, кто тебе больше нравился, — рычит он. — Витрины в поисках ебаного мужа-белого рыцаря. Как очаровательно.

Я прижимаю голову Джо к своей груди. Мои руки закрывают ее уши, но я не уверена, сколько всего она впитывает.

— Пожалуйста, Максим, прости. Но мы с тобой никогда не были в конце игры.

— А он?

— Я… я не знаю.

— Ты врешь! — рычит он. — Я вижу это в твоих глазах. То, как ты смотришь на него. Как он смотрит на тебя.

Его взгляд падает на Джо. Я дрожу рядом с ней. Он небрежно размахивает пистолетом в руке, и я пытаюсь прикрыть Джо на случай, если он выстрелит.

Бог знает, что скоро что-то произойдет. Максим выглядит так, как будто он сходит с ума. Это прямо контрастирует с ледяным контролем Исаака, когда ярость искажает его черты и искривляет челюсть.

Он смотрит в окно, и тут я понимаю, что выстрелы в основном стихли. Звук боя становится далеким. Подавленным.

Я стою на своем. Максим подходит к окну и выглядывает наружу.

— Ну… хорошие новости для Исаака, — рычит он.

Меня наполняет облегчение.

Но оно сворачивается и умирает почти