Читать книгу "Гарем - Кэти Хикман"

Когда мне едва минуло десять лет от роду, — начал он свое повествование, — меня отдали в ученики к писцу, одному из каллиграфов султана. Я был смышленым и ловким парнишкой и скоро обучился ремеслу и преуспел в нем, но что-то во мне противилось этому занятию, и я чувствовал себя неудовлетворенным. Какая-то часть моей души стремилась к большему, чем простое переписывание чужих слов, хоть иногда это были умные слова, а иногда и святые, часто из само́го Корана.

А нужно сказать, что рядом с лавкой моего хозяина расположилась мастерская другого умельца, который делал часы, механические, солнечные, и разные другие инструменты для султана. Меня же изготовленные им приспособления приводили в такой восторг, что я и сказать не могу, не только тем, что они были красивые, но и тем, с какими целями их изготавливали, чему они служили. Все свободное время я проводил в его мастерской, изучая то, что он мне показывал. Я убедил его учить меня начаткам арифметики и геометрии, к полному изумлению со стороны других ремесленников и отчаянию моего хозяина. Но, к счастью, хозяин оказался добрым человеком и был мне почти как отец, так что когда он понял, что не может выбить из меня это постороннее увлечение, а у меня и вправду есть кое-какие математические способности, он устроил так, что я смог посещать дворцовую школу. В школе я был очень счастлив, у меня появилась уверенность в том, что я делаю то, для чего предназначил меня Аллах. А моим учителям стало ясно, что они имеют дело с одаренным мальчишкой. Всего за несколько лет я освоил всю математическую премудрость, которой обладали сами учителя, но меня это не удовлетворило. Я продолжал учиться, но теперь уже самостоятельно. Больше всего меня интересовали числа и связи между ними, я хотел знать все о кристальной стройности их взаимоотношений. Я слышал, что в христианском мире существует понятие «музыка сфер», но, Пол, знаете ли, на самом деле язык Вселенной, ее глубочайшая и тайная музыка, — это числа. — Ученый с улыбкой скрестил на груди руки. — Большинство парнишек в моем возрасте интересовались только стрельбой из лука или скачками, в то время как я пытался понять «Начала» Евклида!

Когда мне исполнилось тринадцать, скончался султан Сулейман и к власти пришел его внук, султан Мюрад, отец нашего нынешнего повелителя. В Стамбул он привез с собой своего старого учителя и ученого, ходжу Са'д аль-дина, который проникся ко мне интересом. По счастью, этот человек был другом главного астронома Такюддина. Прошло несколько лет, и Такюддин предложил построить новую обсерваторию в Стамбуле, поскольку астрономические таблицы, бывшие в употреблении, устарели, а для составления новых ему потребовалось провести ряд наблюдений. Когда он вошел с этой просьбой к султану, в диване — у нас так называется совет визирей — первым его поддержал ходжа Са'д аль-дин. Обсерватория была построена, находилась она неподалеку отсюда, вблизи башни Галаты и Топхане, и я был принят туда в качестве ученика Такюддина.

О том, что случилось дальше, вы знаете. — Ученый испустил глубокий вздох. — В тот год, это было в тысяча пятьсот семьдесят седьмом году, в небе появилась огромная комета. Такюддину поручили составить предсказание о значении этого события для султана, и он сообщил, что это добрый вестник, возвещающий о победах армии Османской империи в войне против персов. Конечно, он оказался прав. Мы победили, но эта победа досталась нашим войскам неимоверно высокой ценой, потери были огромны. Почти в то же время на империю обрушилась другая беда — чума пришла в наш город и большая часть населения погибла. Даже среди высоких чиновников смертность была огромной. Все это едва ли можно было назвать добрыми вестями, предсказанными моим учителем.

К тому же у моих попечителей, ходжи Са'д аль-дина и его союзника, великого визиря Сокуллы Мехмед-паши, появились при дворе опасные враги. Одним из них был Шейх аль-ислам, главный знаток законов ислама — шариата — у нас в стране. Так вот, он отправился к султану и попытался убедить его в том, что причиной всех этих напастей является существование самой обсерватории. Выведывать тайны природы, говорил он, грешно и может навлечь злосчастье на каждого из нас. Все страны, где имелись обсерватории, как он утверждал, пришли в упадок.

Поначалу султан, человек, почитавший ученость и знания, и слушать его не хотел, но со временем Шейх и его клика сумели убедить его в своей правоте, и султан послал в обсерваторию своих солдат. Остальное вам известно, — с болью выговорил Джамаль. — Без всякого предупреждения ворвались они к нам и стали крушить все, на что падал их взгляд. Инструменты, книги, бесценные таблицы, сама башня — все было разрушено до основания и восстановлению не подлежало. Все мы впали в немилость. Что следовало делать? Куда податься? Погибли плоды всех наших трудов. Большинство сотрудников вернулись к своим родственникам, своим семьям, но мне идти было некуда, и я пришел сюда, вот в эту башню.

В те годы здешняя округа представляла собой лишь пустынное поле, в котором высилось одно невысокое здание, называемое Малая обсерватория. Она являлась частью большого комплекса, но про нее мало кто знал. Алебардщики султана побывали и в ней, но большого вреда не нанесли, разрушили они многое, но того, что приключилось в главной обсерватории, здесь не произошло. Уцелевшего хватило для того, чтобы я смог оборудовать для себя убежище в одной из частей здания и начать потихоньку работать. Часть книг и инструментов мне удалось спасти.

Когда до простых жителей города дошла весть о том, что какой-то звездочет поселился в башне и живет там наподобие отшельника, они стали приходить ко мне. Поначалу они осторожничали, поскольку были темными и необразованными людьми и понятия не имели об астрономии. Им случалось просить меня кое о чем: растолковать тот или иной сон, составить простенький гороскоп при рождении ребенка в семье, назвать благоприятный день для свадьбы или обрезания. Но со временем их просьбы становились более сложными. Люди стали обращаться ко мне за получением приворотного снадобья, с просьбой изготовить амулет на удачу или для защиты от злого глаза. В таком роде. Но иногда бывали задания и посложнее…

— К вам обращались как к колдуну?

— Колдуну? Так вы называете у себя таких людей? — Джамаль поднял на собеседника недоумевающие глаза. — Ну, по большей части это колдовство выглядело абсолютно безвредным. Мне случалось написать для страждущего несколько строк из Корана, не забывайте, что я был превосходным каллиграфом, и он носил эту бумагу в холщовом мешочке на груди. Как я уже сказал, все это было не опасно. По большей мере.

— Что же случилось потом?

— Потом? Однажды мне нанес визит евнух по имени Хассан-ага.

— Глава черной дворцовой стражи?

— Он самый. Только в то время — это произошло более двадцати лет назад — он еще не был главой, конечно.

— И он тоже попросил вас составить гороскоп?

— Не совсем так. Он сказал, что к моим услугам намерена обратиться одна очень знатная госпожа и что дело это абсолютно секретное. Если я помогу ей, меня ждет награда, которая превзойдет все мои самые смелые мечты. Если же я не сумею сохранить это обращение в тайне, сказал он, — Джамаль сокрушенно улыбнулся, — то меня оскопят так же, как оскопили его.