Читать книгу "Крючок для Пираньи - Александр Бушков"

Рванули в конце концов, и даже выбрались. Философски рассуждая,все оказалось зря, потому что победители, которым они подыгрывали, через малоевремя, как водится, начали истреблять друг друга в череде нелепых переворотов.Но это уже другая история, а если что не так, не наше дело, как говорится —Родина велела…

Редко случалось, чтобы он столь остро ощущал географию, п ро с т р а н с т в о — до Шантарска добрых две тысячи километров, до Мурманскане ближе, зато к полюсу он оказался так близко, как никогда прежде.

Одно утешало: впервые за все время их одиссеи «Морскаязвезда» оказалась в столь спокойном месте, на пирсе, огороженном бетоннойстеной с колючей проволокой, запертыми воротами и серьезно бдящими охранниками.Никто не митинговал на причале, не лез в душу, не надоедал. Должно быть,примерно по тем же соображениям именно здесь ошвартовался белый красавец «ФедорДостоевский», опустившийся-таки по Шантаре к океану, чтобы заплатившему валютойзарубежному народу (а также отдельным представителям отечества) не докучалиобщением аборигены. «Достоевский» красовался совсем неподалеку. Мазур со своегоместа, не вставая, видел, как в неведомо зачем привезенный сюда с Большой земликрасный «Икарус» грузятся немногочисленные туристы — те, кто по собственномужеланию захотел осмотреть Тиксон, надеясь, должно быть, на крутейшую экзотику.В городе наверняка уже навели порядок, а может, и восстановили линиюэлектропередачи, но все равно сыщется немало выбитых витрин. Да и сгоревшиймузей благолепия не добавляет. Интересно, зачем их вообще пустили в город.Видимо, скрепя сердце решили показать, что пресловутый железный занавесокончательно сдан в металлолом, и жители братского зарубежья могут шататьсявезде, где им заблагорассудится. Наверняка ухитрятся провезти их так, чтобыобъехать за километр и погорелый музей, и наиболее уныло выглядящие магазины, —не привыкать…

Вошел Кацуба. Мазур не стал спрашивать — все было ясно итак. Майор с преувеличенно бодрым видом прошелся по каюте — на сей раз дляразнообразия наискосок, выглянул в иллюминатор:

— Знакомых не видно?

Мазур покачал головой.

— Последние известия. Линию поправили в ударном темпе.А в городе относительный порядок. Только мэр буйствовал, требуя наших скальпов,но силовики вежливо разводят руками и кандалы на нас надевать не спешат. Затопо столичному телевидению уже, быть может, сегодня вечером все здешние сенсациибудут изложены с соответствующими комментариями. Огребет начальствоположительные эмоции…

— Как ты думаешь, почему они молчат?

— Мон колонель… — досадливо поморщился Кацуба. —Удивляюсь я тебе, право: четверть века таскаешь погоны и все еще пытаешьсяпонять начальство? Прогуляться не хочешь?

— Куда?

— Схожу к портовикам, попытаюсь звякнуть по обычномутелефону. Должен же хоть один дежурный оказаться на месте? Я, конечно, кнынешним временам отношусь со всем омерзением, но не поверю, чтобы нашу конторув одночасье отменили и выкинули на улицу… Идешь?

— А, пошли, — сказал Мазур. — Не торчать же здесь…

— Подышим воздухом, пройдемся, Величко обещал, чтопроблем с телефоном не будет…

Вошел матрос и с порога сунул Кацубе бумажку, пояснив:

— Только что приняли.

Мазур деликатно отодвинулся, чтобы не косить глазом всекретные бумажки, на каковые ему по нынешнему своему положению глядеть неполагалось.

— Интересные дела, — сказал Кацуба, изучив радиограмму.

— Что там еще на нашу голову?

— На нашу, к счастью, ничегошеньки пока. А вот нашкапитан в затылке сейчас скребет со страшной силой, и я его понимаю… Вариантпод незатейливым названием «четвертый».

— Это что такое?

— Легализация корабля. Капут легендам. Капитанупредписано из столицы… Под высоким Андреевским стягом и девизом: «Авось!»

— А мы?

— Что до нас, тут ситуация несколько пикантная, —сказал Кацуба, напяливая куртку. — Приказ касается только корабля и команды,про нас ни словечка, мы ведь не в столичном подчинении. Да и потом, где ж длянас мундиры-то взять?

Когда они спускались по трапу, на корабле уже полным ходомвнедрялись перемены — на кормовом флагштоке поднимали Андреевский флаг, закаковой процедурой надзирал Степан Ильич, оказавшийся капитан-лейтенантом.Вахтенный у трапа щеголял в полной форме, лихо заломленной бескозырке и савтоматом на плече. Собственно, все внешние перемены этим и должны былиисчерпаться.

На «Достоевском» не прошел незамеченным «ряд волшебныхизменений» — пара дюжин зевак наблюдала с кормы, щелкая фотоаппаратами.Притворившись, что они тут люди совершенно посторонние, Мазур и Кацуба снезависимым видом направились к четырехэтажному зданию, откуда портовики ещепытались чем-то управлять.

— Ты тут поскучай, а я постараюсь быстренькообернуться, — сказал Кацуба и взбежал по выщербленным ступенькам.

Мазур остался скучать. Море немного волновалось, но посоответствующей шкале это равнялось одному баллу, не более. Небо оставалосьясным, корабли стояли у пирса, словно полузабытые слоники, приносившие якобысчастье, — как ни смотри, справа налево или слева направо. «Федор Достоевский»,красивый и белоснежный, «Морская звезда», никак не способная с ним тягаться, новсе же не напоминавшая угольную баржу, и безымянный пограничный сторожевик подномером двести семнадцать. На нем тоже заинтересовались творящимися с «Морскойзвездой» метаморфозами — двое моряков в куртках с меховыми воротниками и низконахлобученных фуражках вышли на палубу, обогнули пулемет на турели и,остановившись на носу, задумчиво созерцали как полощется на прохладном северномветру белый флаг с Андреевским крестом.

Мазур подозрительно покосился на остановившегося совсемрядом детину, по облику и повадкам классического нового русского. И не сразуопознал Пашу, — в джинсовом жилете поверх элегантного свитера, затемненныхочках, при каком-то немыслимо ярком шарфе.

Паша как ни в чем не бывало поднялся по ступенькам, досталсигарету:

— Дай прикурить. Это я не ради конспирации — и в самомделе зажигалку забыл в старых джинсах. Ничего, в буфете куплю… Майор где?

— Там где-то, — Мазур ткнул большим пальцем за спину. —Звонит. Тебе бы еще сотовый телефончик…

— Э, нет, это уже перебор…

— Внедрился, судя по виду?

— Ага. Сунул там одному лакею достаточное число бумажек— и моментально отыскалась каютка. Не высший сорт, ну да мне не приемы тамустраивать… Ага! Глянь-ка!

У трапа «Достоевского» остановился белый японскиймикроавтобусик, и оттуда вылезла теплая компания — Джен со своим напарником и ДашаШевчук, все с внушавшими уважение импортными спортивными сумками. Сраскованно-светским видом поднялись по трапу.