Читать книгу "Научи меня - Людмила Молчанова"

- Звони в скорую, - и тут же уточнил. - Платную. Телефон знаешь?

Она покачала головой и вцепилась в трубку. Мишка кинул ей бумажник.

- Визитка там. Ищи, - когда она замешкалась, мужчина прикрикнул: - Быстрее!

Его окрик подействовал на нее как ушат холодной воды. Она быстро и деловито открыла бумажник, уронила какие-то карточки, деньги, полетели на пол визитки. Подольский приблизился к кровати и присел на корточки. Наклонился, так чтобы оказаться перед Кириным лицом. Только тогда Кирилл его заметил.

- Миша приехал, - выдохнул Кирилл и снова засипел. - Катя, Ми-ша...

Сквозь пелену слез все номера и имена разъезжались перед глазами.

- Хорошо, солнышко. Это хорошо.

- Я же говорил...ты...

- Я приехал, - прервал Подольский ребенка, которому каждое слово с трудом давалось. - Катя! - с нажимом повторил Миша.

- Звоню.

Скорая приехала через пять минут. Катя хотела поддержать племянника, но Подольский вызвался сам. Ей оставалось только показать как.

Зашел статный, пожилой мужчина с девушкой и сразу направился в комнату. Следующие двадцать минут превратились в ад ожидания. Врач задавал Кате разные вопросы, она на автомате отвечала, дрожа как осиновый листочек на ветру. Зубы от волнения громко стучали, выбивая почти четкий ритм.

- Карточка его есть? - бросил врач.

Катя рванула в комнату и притащила толстую карту. Отдала врачу и застыла рядом, по-прежнему неистово содрогаясь. Мишка подошел сзади и прижал к себе спиной, заключая в тепло своих объятий. От всего произошедшего в последние дни, от той беспомощности, которую ощущала сейчас, от страха одиночества, вновь вернувшегося в ее сердце, когда Подольский ушел - Мишка ее своими руками сейчас огородил от всего. Она спиной чувствовала мерное, спокойное тепло его тела и успокаивалась сама, наконец-то позволив это себе.

Когда Кирилл уснул, - почти под утро - Катя его заботливо укрыла, убрала влажную челку со лба и погасила свет. Вышла, оставив дверь приоткрытой, и двинулась на негромкие рокочущие голоса Мишки и врача.

- Все, - врач уже заканчивал говорить. Отложил карточку в сторону, повернулся к ней и отдал исписанный под ноль лист. - Вам я написал список лекарств, уточнения насчет диеты и кое-какие пожелания, - Катя кивнула, вчитываясь в медицинский почерк доктора. - А вам, Михаил Иванович, я уже все сказал. По-хорошему, вашему сыну стоит в больницу лечь на обследование. Так, с этим закончили. Адрес и телефон я вам оставил.

- Да, конечно. Я провожу, - Подольский посторонился, пропуская мужчину вперед, и наклонился к Катиной щеке. - Чайник пока поставь, ладно?

Они еще о чем-то в коридоре негромко переговаривались, и только потом Мишка вернулся к ней. Катя успела накрыть на стол и соорудить нехитрый ранний - очень ранний - завтрак.

Не говоря ни слова, он сел за стол. Ел, пил, в полнейшей тишине, даже не поднимая на нее глаз. Катю это не волновало. Она ощущала дикое облегчение, сродни тому, как скинуть с себя тонный груз. Она еще не пришла в себя - и после его ухода, и после Кириного приступа. Она смотрела на Мишку словно со стороны, находясь в отдалении, через толстое матовое стекло.

- Еще будешь? - спросила она, когда тарелки с бутербродами и салатом опустели.

- Нет. Кофе сделаешь еще?

- Ты что, не спал сегодня? - Катя забрала чашку, сполоснула ее и снова навела напиток, делая мысленную заметку купить нормальный кофе, а не быстрорастворимый заменитель, который прочно обосновался в ее доме, когда ушел Подольский.

- Не спалось, - коротко ответил Миша и подкатал рукава рубашки. - Я тебе визитку врача оставил на тумбочке. Там его личный телефон.

- Хорошо. Ты ему заплатил?

- Да.

- Много?

Ей послали тяжелый взгляд.

- Какая разница?

- Никакой.

- Тогда пей свой кофе, а то остыл давно.

Катя послушно отхлебнула и правда остывший и покрывшийся неприятной пленкой напиток.

- Ты приехал, - утвердительно кивнула Катя, с замиранием ожидая ответа. Подольский отрывисто кивнул. - Почему?

- Потому что.

- Ты специально так со мной разговариваешь?

От обиды, от бессонной ночи, от навалившихся проблем и собственной глупости, вмиг свалившихся на ее хрупкие плечи, стало тяжело. А Мишка только добавил масла в огонь. Как по заказу из глаз покатились крупные слезы обиды и облегчения, и в этот раз Катя не видела смысла их скрывать и прятать.

Миша сразу подобрался, посмотрел на нее с опаской и нервно заерзал.

- Я тебя прошу, только без этого...

Она громко и обиженно всхлипнула.

- Кать, - сморщившись, простонал он. - Ну не надо, ты чего?,,

Было надо. Она с громким звоном бухнула чашку на стол, обиженно и некрасиво сморщилась, вроде бы стараясь остановить поток прорвавшихся слез, и, поймав смирившийся обреченный взгляд, пересела к Мишке на колени, где была заботливо обнята и обласкана.

Там, в теплых надежных, правда, несколько робких объятиях, Катя окончательно расклеилась и самозабвенно зарыдала, не обращая внимания на нерешительные попытки ее успокоить. На слова "прекрати", "пожалуйста, не надо" и "Катя, ну ты чего" она тоже внимания не обращала. И ближайшие минут пятнадцать с упоением мочила Мишкину наверняка дорогую рубашку.

- Все? - мужчина, поглаживая ее по худой спине, отстранился и заглянул в покрасневшее, опухшее от слез лицо. Она икнула. - Буду считать, что внеплановый дождь закончился, - попробовал он отшутиться.

Катя разгладила отсыревшую рубашку.

- Прости.

- Ничего страшного. С рубашкой ничего не будет.

- Я не за нее извиняюсь, - всхлипнула девушка. - Прости меня, Миш. Я больше так не буду.

Он неожиданно улыбнулся, совершенно не к месту, чем загнал ее в легкий ступор.

- Ты прощение просить собралась как и Кирилл? Хоть бы слова местами поменяла.

- Хватит надо мной смеяться, - буркнула Катя. - Это не смешно все.

- Не смешно, - согласился Миша. - Еще раз так сделаешь - выдеру. Поняла?

- Я серьезно.

- А ты думаешь, я шучу? Прекращай эту дурь, Кать. Серьезно. Хватит искать того, чего нет. Хватит вечно все решать за других. У других своя голова на плечах. Если ее нет - их проблемы. Ты никому и ничего не должна.

- Причем здесь?.. - она попробовала прервать речь, которая, к несчастью, била точно в цель. Каждое слово продумано, взвешено и дозировано, чтобы ее задеть.

- А притом, - отбрил Мишка все нерешительные возражения. - Ты привыкла вечно все за всех решать. Ты привыкла даже решать, как будет дальше. Но я не все, Кать. Я сам решаю, что делать и как. И меня бесит твоя привычка расписывать мою жизнь и поступки по минутам.