Читать книгу "Последние дни. Павшие кони - Брайан Эвенсон"

– Нет! Нет! – воскликнул адвокат. – Никаких «он»! Называйте себя «я»!

– Да. Простите.

– Да что с вами такое?

– Я не знаю ваших правил, – сказал человек. Но что-то в голове мгновенно перевело фразу: «Он не знает ваших правил».

Адвокат хочет что-то сказать, как вдруг из коридора доносится шум. Адвокат качает головой. Отдает блокнот. Прижимает палец к губам и медленно пятится из палаты, оставляя человека одного.

Мне надо подумать о том, что произошло на самом деле. Мне надо вспомнить, а не выдумывать его прошлое. Мое прошлое. Мне…

Нет, «я» – как-то неправильно. Я так не могу. Он.

Ему надо попытаться вспомнить, а не выдумывать прошлое. Но это трудно, особенно когда он один.

Уже пора бы, думает он, проявиться голосам в голове, возникнуть лицам и полулицам. Уже пора бы посмотреть на себя, бледного и блеклого, как во сне, и либо увидеть, что он сделал, либо увидеть какую-то ложную версию того, что он сделал, предложенную тем дьяволом или богом, который обрек его на такие страдания.

Но ничего не приходит. Ничего.

– Кто знает? – говорил в коридоре врач. – Травмы головы непредсказуемы.

Человек не слышал того, к кому врач обращается.

– Я бы не рекомендовал, – продолжил врач, – Я бы мог вас остановить, но не стану.

Миг спустя вошел кто-то похожий на полицейского. Положил на тумбочку диктофон и включил его.

– Начнем допрос? – спросил он.

– Допрос? – повторил человек.

– Назовите ваше полное имя.

Человек попытался что-то сказать, но губы не шевелились.

– Для записи: у субъекта нет имени, – сказал полицейский.

Но нет, настаивал человек, дело не в том, что у него нет имени, просто ему трудно его вспомнить.

Офицер улыбнулся, не обращая внимания на реакцию человека в кровати, и спросил:

– Вы бы хотели записать чистосердечное признание?

– Признание в чем?

– Вас видели два свидетеля. Мужчина и женщина.

– Разве со мной не должен быть адвокат? – спросил человек.

– Ваш адвокат? Чем он вам поможет?

– Просто подумал…

– Вы же не думаете, что у обоих свидетелей – людей, заслуживающих доверия, – есть причина лгать?

– Я не знаю. Может, они ошиблись.

– Мы просто разговариваем, – сказал полицейский. – Неформальная беседа. Мы все здесь друзья. Да?

– Как скажете.

– Я так и говорю. Они видели, что произошло. Они спрятались под столом, но вы все равно их нашли. К счастью для них, вы нашли их после остальных.

– Я ничего из этого не помню. Это все не похоже на меня.

Полицейский слегка прищурился:

– Они утверждают, что вы заставили их вылезти. Вы посмотрели на свой пистолет и рассмеялись. «Осталась только одна пуля, – сказали вы. – Как же выбрать?» Ничего не напоминает?

– Нет. Значит, все-таки пистолет?

– «Эники-беники»… все еще ничего?

– Нет.

– В итоге вы выбрали мужчину. Прицелились в него, и он думал, что его песенка спета. Люди вашего поколения еще так говорят – «песенка спета»?

– Я не знаю.

– Каково это? Когда в вас целятся из пистолета? Можете себе представить?

Человек ничего не сказал.

– Оказывается, можете, – сказал полицейский. – Потому что в следующий момент вы навели пистолет себе на голову и спустили курок.

Он смотрел на человека в кровати, следил за выражением его лица. Тот старался выглядеть расслабленным и неподвижным, но в голове все шумело.

– Офицер, я бы хотел поговорить со своим адвокатом.

– Офицер? – сказал офицер и рассмеялся. – Вы за кого меня принимаете?

– За полицейского.

– За полицейского? – повторил незнакомец и снова рассмеялся. Он так смеялся, что его нижняя челюсть исчезла, оставив только верхнюю половину лица. – Ох, – сказал он глухо, – вы меня убиваете.

После чего человек потерял сознание.

IV

Врач посветил ему в глаза маленьким фонариком, спросил:

– Как вы себя чувствуете? Набираетесь сил?

– Мне мешают посторонние, – сказал человек. – Ко мне постоянно приходят.

– О? Посторонние? Кто, санитары? Я с ними поговорю.

– Все. Полиция. Мой адвокат. Все.

– Полиция? А зачем вам адвокат?

– Из-за того, что я якобы сделал, – сказал человек.

Он понял, что совершил ошибку, когда врач перестал светить фонариком в глаза, пристально на него посмотрел и спросил:

– А что вы якобы сделали?

Его голос, заметил человек, изменился. До этого он был неформальным, обыденным. Теперь – небрежным, но нарочито небрежным, словно врач пытался не спугнуть человека, пока подкрадывался ближе.

Сперва человек ничего не говорил. Потом сказал:

– Вы же врач, да?

Врач кивнул:

– Технически да.

«Технически»?

– А я в больнице, – сказал человек.

– Да, – врач еле заметно нахмурился. – Можно сказать и так.

– И я болен.

Врач улыбнулся:

– Думаю, нет никаких сомнений, что вы больны.

– Все еще ничего не помните? – спросил адвокат.

– Врач сказал мне набираться сил, – ответил человек. – Мне нельзя ни с кем говорить. Я даже не знаю, как вы сюда попали.

Адвокат отмахнулся от этих слов:

– Завтра мы со всем покончим. Применим все возможности.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое. Пожалуйста, уходите.

– Вы продолжайте в том же духе. Сами увидите, к чему вас это приведет.

Голова начала болеть. Когда он поднял руку к повязке, пальцы оказались в крови. Нужно было вызвать врача, но сперва хотелось записать кое-что еще, путь даже пальцы дрожали, а на страницу капала кровь. Он боялся умереть, но больше боялся забыть.

Сразу перед кровотечением ему приснился сон. Ему снилось, что он все еще бодрствует, сгорбился в кровати. Он видел, как люди пытались выбраться из здания, бросали в окна стулья, потом прыгали сами, как трезвонила сигнализация. Все было не так. Как будто он смотрел плохой телесериал. Видел скачущие черно-белые картинки с бегающими людьми и сам был среди них. Во сне он паниковал.

Почему голова так сильно болит? Кто это с ним сделал? Неужели кто-то занял его место на несколько дней и потом удалился, а ему достались все обвинения? Он сошел с ума? Или сам мир стал расползаться по швам?