Читать книгу "Дикие цветы - Хэрриет Эванс"

Ее подруга Аманда, тоже певица, увидев квартиру, сказала:

– Корд, тебе нужно начинать карьеру дизайнера интерьеров.

– О, мне очень понравилось. – Корд потерла руки и улыбнулась. – Если с пением не сложится, то начну.

– Ха-ха, – сухо сказала Аманда, лишь недавно вернувшаяся с очередного неуспешного прослушивания. – У Корделии Уайлд наступили тяжелые времена, и она стала дизайнером интерьеров. Звучит вполне правдоподобно.

Квартира выглядела словно чистый холст. Теперь Корд предстояло превратить это место в свой дом. Она уже думала, как станет проводить здесь музыкальные вечера, как завесит все стены фотографиями, заставит книгами полки. Она пригласит всю семью: мамин ситком уже закончился, и она сможет приехать, и они вместе сходят в галерею и вернутся сюда на чай. А для Мадс и детей Бена, если они, конечно, когда-нибудь появятся, это место должно стать вторым домом. В коридоре в прелестном шкафу с вырезанным на дверце сердечком лежал ее новенький чемодан, ожидающий поездок за границу. Крючки для верхней одежды тоже были в форме сердечек. Над столиком начала века, на котором стоял телефон, висело прекрасное зеркало в стиле ар-нуво, найденное на распродаже частной коллекции в Глазго в доме, построенном Чарлзом Ренни Макинтошем. В холодильнике она всегда хранила бутылку шампанского, а в кухонном шкафу лежали консервные банки с паштетом и упаковки печенья. На свежепокрашенной каминной полке Корд оставила лишь одну открытку – поздравление с новосельем от Бена. Фотография Агнеты в шелковых спортивных шортах, вырезанная то ли из газеты, то ли из книги, была приклеена к открытке.

«Дорогая Корди, мой Супер Трупер, – написал Бен в открытке своим неразборчивым почерком. – Желаю тебе прожить много счастливых лет в твоей прекрасной новой квартире. С любовью, БиМ». Марка на открытке была из Лос-Анджелеса.

Уже собранный чемодан стоял у двери, но в этот раз она уезжала в Боски. Она не могла дождаться завтрашнего утра, на которое запланировала отъезд. Лето в городе, даже в ее тихом зеленом районе Западный Хэмпстед, все равно казалось пыткой, особенно для нее, в детстве каждый год проводившей июль и август у моря. Недавно она заметила, что впервые начала уставать после выступлений, и усталость сопровождалась болью в горле. В свои двадцать шесть последние шесть лет она без перерыва выступала. Ее график был расписан до 1993 года и охватывал концертные залы и оперные театры по всему миру. На прошлой неделе она в сороковой раз пела в роли графини Альмавивы – каждое свое выступление она записывала в блокнот с черной кожаной обложкой, верная старой-доброй Корди, любившей списки и организованность. Она не скучала – ей никогда не смогло бы наскучить пение. Но с недавних пор начала хандрить от самой себя. Ей наскучило постоянно говорить только о себе, постоянно думать о своем голосе. Статус звезды раздувал самооценку. Она подумала, что хорошо бы съездить в Боски и для разнообразия побыть обычным человеком. Повидаться с Мадс, поговорить с ней без спешки, узнать об ее делах. Последний раз, когда они виделись, что случилось очень давно, Корд выяснила, что у той не все гладко.

Корд шла на кухню, чтобы побаловать себя бокалом вина, когда зазвонил телефон. Она ответила, гадая, кто бы это мог быть – на часах половина десятого, поздновато для телефонных звонков.

– Алло?

– Бен? – сказал голос. – Алло, это Мадс?

Ответ последовал сразу же, и Корд почувствовала, что насторожилась.

– Кто это? – спросила она, взяв в руку телефонный провод и разглядывая себя в зеркале. Она к нему еще не привыкла, и виделась себе незнакомкой: в кои-то веки без сценического грима, высокие скулы залиты румянцем, рот приоткрыт от удивления, а темные, непослушные, густые волосы ниспадают на плечи и спину. «Я худая, – непроизвольно подумала она. – Я больше не коренастая десятилетка. Я и есть та стройная девушка в зеркале».

– Полагаю, вам дали номер не того Уайлда. Это не Бен…

Последовала пауза.

– О, боже. Корд. Прости. Конечно, я знаю, что ты – не твой брат. Я нашел этот номер в телефонном справочнике – должно быть, набрал тебе по ошибке.

– Все нормально, – ответила она.

– Ты меня узнала?

– Да, Хэмиш, – сказала она, пытаясь изобразить оживление. – Конечно, я тебя узнала.

– Прекрасно. – Голос его был теплым, мягким, мелодичным. Она прижала трубку ближе к уху. – Как ты, Корди?

Зазвонил домофон, и она быстро нажала на кнопку.

– Все замечательно. Отлично, – дополнила она. – Я только что переехала. Наслаждаюсь летом. Стараюсь не простудиться и, конечно, не заболеть коровьим бешенством… Купила новые шлепки. Эм… – Она залилась краской.

– Все еще поешь? – последовала тишина. – Господи, какой глупый вопрос. Прости. Я взволнован. Ты меня взволновала, Корделия, но так было всегда, ты это знаешь.

Она не могла не засмеяться.

Интересно, он все еще блондин? С россыпью веснушек и бледно-серыми глазами? С ямочкой на подбородке и с улыбкой… О, эта улыбка… С лестницы послышались шаги, и Корд откашлялась.

– О, да ты флиртуешь. – Но это было нечестно: он никогда не флиртовал и не гонялся за женщинами. – Как ты? Как… ее же зовут Санита?

– Да, все верно. Она в порядке, спасибо. Мы вернулись в Британию. Нашей дочери почти годик, Корди.

– Ах, – сказала она. – Как мило. Как ее зовут?

– Амабель, – ответил он.

– Аннабель?

– Амаб. Амабель.

– Я слышала. Аннабель. Очень милое имя.

– Нет. А-ма, «м» как «мама». Амабель. Амабель Хестер Чадри-Лоутер.

Корд почти обрадовалась такому нелепому имени. Ей хотелось засмеяться в трубку: «Что за имя такое Амабель?» Она хотела видеть Хэмиша глупым, смешным, совершенно чуждым ей человеком, несмотря на то что раньше он был для нее лучше всех.

– Эм… очень мило, – глуповато ответила она и отвернулась от зеркала.

– Ее… Санита выбрала имя, ей хотелось шотландского колорита.

– Амабель – прекрасное имя.

– Да. Корди… – Он осекся. – Зачем мы повторяем «Амабель» снова и снова? Теперь оно звучит абсолютно бессмысленно. Из-за тебя имя моей дочери потеряло всякое значение! Боже милостивый!

– Дорогая? – раздался громкий, глубокий голос за ее спиной. – Я принес фиш-н-чипс. Все правильно? Купил в кафе рядом с Марилебон. Тот парень, что там работает, налил туда уксуса, хотя я говорил ему, что не уверен. Но он налил, и…

Джей, прекрасный и запыхавшийся после четырех лестничных пролетов, стоял перед ней, держа в вытянутых руках белый полиэтиленовый пакет с едой навынос. Он поморщился, увидев, что она говорит по телефону, и прошептал:

– Я подожду здесь.

– Спасибо, – сказала Корд одними губами.

– Без проблем, – ответил он.