Читать книгу "Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель - Мэри Стюарт"

– Но из-за двери не доносилось ни звука, даже плача. Просто как будто вы тихо сновали по комнате перед сном. Так вот я и подумала про себя, все это просто ссора, подумала я, завтра с утра старик одумается, а мисс Аннабель скажет, что не будет больше так делать, что бы там она ни натворила, может, ездила на этом коне мистера Форреста, Эвересте, а может, просто слишком припозднилась, было ведь уже поздно, а старик такого не любит, он в этом отношении жутко старомоден. Но, думаю я про себя, с утра все уладится, как оно всегда бывало. Так что я просто кашлянула маленько, чтобы дать вам знать, что я здесь, а потом стучусь в дверь и говорю: «Мисс Аннабель, я ухожу спать», а вы на миг замерли, как будто я вас напугала, а потом подошли к двери, на минутку остановились около, а когда отворили, оказалось, вы еще совсем одеты, да и сказали: «Доброй ночи, милая Бетси, и спасибо» – и поцеловали меня, помните, а сами выглядели так ужасно, ни кровинки в лице, а я и говорю: «Не принимайте этого так близко к сердцу, мисс Аннабель, – говорю я, – ничего не случилось такого, что не уладится», а вы улыбнулись и сказали: «Да». А потом я пошла спать и не слышала ни единого звука, и скажи мне кто-нибудь, что на следующее же утро вы сбежите и пропадете на все эти годы, а ваш дедушка сердце себе загубит, о вас печалясь, несмотря на то что у него остался мистер Кон и Жюли приезжает на этой самой неделе, когда она ваш живой портрет, доложу я вам…

– Я знаю. Лиза мне говорила. Просто не терпится ее увидеть. – Я снова тронула миссис Бетси за руку. – Не волнуйтесь больше из-за меня. Давайте оставим эту тему, хорошо? Я вернулась и больше никуда не ухожу, и не надо слишком сердиться на меня за то, что я когда-то наделала.

Лиза спасла меня – думаю, все еще стараясь вернуть сбившегося бегуна на верный курс.

– Ваш дедушка, наверное, уже проснулся. Вам лучше подняться наверх, он захочет сразу же увидеться с вами. – Она потянулась к завязкам фартука. – Я вас провожу. Сейчас, вот только руки помою.

Заметив, как взъерошилась миссис Бейтс, я ровным голосом произнесла:

– Не беспокойтесь, Лиза. Я… я лучше сама. Уверена, вы меня поймете.

Лиза замерла на полдороге к раковине с нерешительным и весьма удивленным видом.

Миссис Бейтс снова кивнула, в уголках плотно сжатых губ таилось что-то вроде триумфа. Кон ухватил очередной рогалик и, собираясь уходить, отсалютовал мне легким подъемом бровей.

– Ну разумеется, – согласился он. – Не обращайся с Аннабель как с гостьей, милая моя Лиза. А ты, Аннабель, не бойся. Он будет так рад видеть тебя, что вряд ли захочет ворошить старые и больные воспоминания.

Очередной подъем бровей при этом мастерски выраженном двусмысленном заверении – и Кон ушел.

Лиза чуть успокоилась и, казалось, отчасти вернула себе былое самообладание.

– Простите. – Голос ее снова стал ровным и бесцветным. – Конечно же, вам хочется пойти одной. Я и забыла. Не каждый день случается… такое. Идите наверх, дорогая. Чай будет через полчаса… Миссис Бейтс, не поможете ли мне с плюшками? У вас на них рука куда легче, чем у меня.

– Оно и неудивительно, учитывая, что я-то родилась и выросла тут, на севере, а еще ни одному чужаку не удавалось как следует приготовить наши плюшки, – ядовито отозвалась помянутая леди, однако проворно двинулась к столу.

Лиза снова нагнулась над плитой. Она находилась к нам спиной. Я должна была сказать это, и сейчас наступил самый подходящий момент.

– Господи, Бетси, – воскликнула я, – да ведь это поющие голубочки! И на вид такие же вкусные, как всегда!

Лиза со звоном уронила противень на полку духовки.

– Простите, – сдавленно выговорила она. – Какая же я неловкая.

– Уж не взяли ли вы в голову, – едко осведомилась миссис Бейтс, – будто поющие голубочки – это в вашу честь? Ступайте-ка лучше наверх, к вашему дедушке.

Но кивок, сопровождавший этот резкий ворчливый голос, сказал мне яснее всяких слов: «Не бойтесь. Идите. Все будет хорошо».

Я не закрыла за собой кухонную дверь.

Совершенно очевидно, ни у миссис Бейтс, ни у ее мужа не зародилось и тени сомнений, действительно ли они видят перед собой настоящую Аннабель, однако главное испытание лежало еще впереди, и если вдруг возникнут какие-то вопросы, то каждое мое движение в этот первый день было крайне важным.

Так что я не закрыла дверь и, чувствуя на себе взгляды Лизы и миссис Бейтс, пересекла вымощенный каменными плитами проход, толкнула обитую зеленым сукном дверь в прихожую и, не успела та закрыться за мной, без колебаний шагнула направо.

«Дом устроен очень просто, – говорила мне Лиза. – Он в форме буквы Г, крыло короче, чем вертикальная палочка. В крыле находится кухня, судомойня и то, что прежде было молочной, но теперь все молочные работы производятся в службах, так что это стало прачечной комнатой, там стоят стиральная машина и электрическая гладильная машина. От основной части дома крыло отделяется обитой тканью дверью. Это, знаете ли, изначально не настоящий фермерский дом, а нечто вроде маленького манора. Его построили сто пятьдесят лет назад на месте прежнего дома, который снесли. Вы найдете изображение старого фермерского дома в „Нортумберленде“ Бьюика[46] – квадратное, унылое здание, однако новое совсем другого рода, этакий маленький деревенский домик, простой и приземистый, но изящный… Главный холл квадратный, почти как дополнительная гостиная… широкая лестница напротив парадной двери… с одной стороны большая гостиная, с другой – столовая, а за ней библиотека, ее использовали под кабинет… спальня вашего дедушки в большой комнате над гостиной…»

Когда дверь за мной закрылась, я прислонилась к ней и дала себе несколько секунд передышки. С той первой встречи с Бейтсом прошло не больше трех четвертей часа, но я уже чувствовала себя полностью вымотавшейся и опустошенной. Мне было просто необходимо провести минуту-другую в одиночестве, чтобы снова собраться, прежде чем идти наверх…

Я огляделась. Холл совершенно явно с самого начала строился не для обычного фермерского дома. Дубовый паркет, старинный дубовый же комод у стены – резной и очень красивый. Пара бухарских ковров роскошно смотрелась на медовом дереве пола. На стенах цвета слоновой кости висела картина с кувшином с букетом ноготков, копия акватинты Сарториуса, и старинная раскрашенная карта с явственно отмеченным на ней Форрест-холлом и, маленькими буковками на аккуратном сегменте в кружке, помеченном «Форрест-парк, 1», виднелся «Уайтскар».

Под картой на дубовом комоде стоял синий кувшин и старый медный подойник, отполированный до того, что кованая поверхность стала блестеть, точно шелк. Он был полон синих и пурпурных маргариток и желтых диких анютиных глазок.

Да, под властью Лизы Уайтскар явно не страдал. Я мельком подумала, что моя сообщница ошибалась насчет миссис Бейтс. Кухарка никоим образом не недолюбливала ее – это выражение вооруженного нейтралитета было слабым отражением той свирепой нежности, кою она питала ко мне. Всякий, кто мог вести дом так, как Лиза, почти несомненно завоевал бы симпатию миссис Бейтс и все уважение, какое только уроженка Нортумберленда могла испытывать к «чужаку».