Читать книгу "Расцвет и падение древних цивилизаций - Гордон Чайлд"

Обнищание империи и депопуляция населения сказывались на самом государстве. Огромная постоянная армия оказывалась необходимой, чтобы защищать огромную империю от опустошительных вторжений германцев (и других племен, иранских и славянских. — Ред.) с севера и завистливых кочевников восточных и южных степей (а также постоянных войн на Востоке с Ираном — сначала в виде Парфянского царства, затем в лице Сасанидского Ирана. — Ред.).

Армию приходилось вооружать и обеспечивать жалованьем, стоимость ее содержания увеличивалась, поскольку императорам приходилось нанимать варваров из-за границы, чтобы восполнять недостачу местных рекрутов. Администрация и сбор налогов требовали устройства огромной и дорогостоящей гражданской службы.

Императоры тратили огромные суммы на общественные работы, которые оказывались действительно необходимыми, как дороги, виадуки и другие жизненно важные сооружения. Однако деньги тратились и на совершенно бесполезные предметы роскоши. Пока экономическая система расширялась, она легко преодолевала напряженные моменты, но когда она достигла своей вершины, как уже отмечалось, разница между доходами и расходами стала заметной.

Уже Нерон постарался покрыть дефицит, снижая качество монет, чтобы заплатить за предметы роскоши, доставлявшиеся для плутократии с Востока, что поставило в затруднительное положение казначейство.

В III веке дефицит стал нарастать в ходе гражданских войн, когда армии развернули от защиты границ на поддержку притязаний соперничавших претендентов на императорский трон. Все это легло необычайно тяжелым бременем на городскую буржуазию, и как раз в то время, когда ее платежная способность падала благодаря растущей самообеспеченности манориальных поместий.

Должности магистратов, которых ранее добивались ради получения почестей, становились обременительной обязанностью из-за того, что их делали ответственными за выплату городских налогов. Теперь магистраты начали принуждать всех, кто, по их мнению, должен был платить государству.

Принуждение применили также к производству и торговле. Гильдии ремесленников и купцов, первоначально представлявшие собой свободные объединения для религиозных и социальных целей, превратились в государственные органы для обеспечения поставок.

Чтобы обеспечить работу таких общественно значимых учреждений, как монетные дворы, государственные арсеналы, государственные текстильные производства (только на Западе их насчитывалось семнадцать), общественная почта, водоснабжение и прочих, люди прикреплялись к своим нанимателям, иногда клеймились, им разрешалось вступать в брак только с представителями семей родственных профессий. Больше не дозволялось свободно вступать в ассоциацию производителей или заниматься ремеслом самостоятельно, теперь полагалось следовать законодательным нормам. Профессиональные объединения превратились в замкнутые союзы с четкой иерархией и военизированной дисциплиной, которая распространялась в том числе и на объединения судовладельцев, перевозчиков и представителей других служб, необходимых обществу. (Одним из следствий данного процесса стало выделение строительных рабочих в особую корпорацию, позднее приведшее к появлению масонов, о чем пишет Р. Гулд в «Истории масонства». — Пер.)

Вряд ли тогда даже самые известные провинциальные города имели запасы продовольствия и комфортные условия для проживания. В Риме тогда имелось 956 общественных бань и бесплатные представления давались 175 дней в году. Горожане свободно получали пшеницу, распределявшуюся между ними со времен Гракхов, уже смолотую для употребления. После 300 года в Риме в обиход вошли водяные мельницы. Цены на зерно зафиксировали специальным эдиктом по всей империи, подобно вавилонским правителям, однако и зарплаты также зафиксировали. Хотя они и не были минимальными, напротив, повысились, как и в бронзовом веке, поскольку наблюдался недостаток в рабочей силе.

Наконец, первичных производителей низвели до положения рабов, прикрепленных к земле. Такая судьба была назначена «крестьянам фараона» до тех пор, пока Тиберий не лишил их права на забастовку, оставив единственным возможным прибежищем для подавляемых наемных арендаторов судьбу разбойников или нищих. В III столетии оракулу задавали следующие типичные вопросы: «Стану ли я нищим?», «Должен ли я бежать?», «Когда прекратится мое изгнание?».

После 300 года та же самая система стала использоваться в Европе, первоначально в качестве фискальной меры, чтобы убедиться в том, что хлебопашец не утаил свой подушный налог. В 332 году Константин, христианский император, законодательно прикрепил колонов (крестьян, плативших ренту) к поместьям. В 371 году император Валентиниан писал: «Мы не считаем, что колоны могут свободно оставить землю, к которой прикреплены по своему положению и рождению. Если они сделают это, то заставьте их вернуться назад, закуйте в цепи и накажите». Так наемный работник становился рабом.

С помощью фаворитизма и коррупции землевладельцы больших поместий избегали давления государственной машины. Хотя их иногда принуждали обеспечивать контингент для армии из своих наемных работников, они часто могли защитить их от взысканий налоговых сборщиков и прочего роя чиновников.

Так, разорившиеся фригольдеры (свободные землевладельцы) и городские рабочие искали убежища под покровительством крупных землевладельцев. Эта феодальная знать уже находилась на пути к тому, чтобы отстаивать для себя политическую независимость в соответствии с их экономической самодостаточностью, и таким образом началось разрушение системы, завершенное нашествием орд варваров в V веке.

Наконец, идеологическое давление перешло в тоталитарный режим. «Первый горожанин» как глава государства становился «Господином и Богом» («dominus ас deus»). Только христианство, как исключительно монотеистическая система, предлагало на время духовное убежище против поглощения национал-социалистическим государством. Обращение Константина обычно называется торжеством тоталитаризма.

Безусловно, церковь добилась не только лояльности к себе и защиты от преследований, но и богатство и право на преследование. Ценой стало церковное одобрение существующего порядка на земле. Император больше не являлся «Господином и Богом», превратившись в «православного и апостольского императора». Его правление стало земным подобием власти Божественного слова. В «Священном дворце» в Константинополе (совр. Стамбул) «Божественное хозяйство» выносило и издавало «Божественные указы», даже ежегодные расчеты налогов представляли как «Божественное послание».

Все выглядело так, как будто от греческого железного века гуманизм повернулся к восточному бронзовому веку. Атмосфера Византии больше напоминала Вавилон или Ур, нежели Афины или Александрию. Но восстановление восточной централизации и деспотизма уже не могло спасти империю от распада. Ее западные провинции опустошались постоянными вторжениями германских орд, которые позже (410) разграбили даже сам Рим. Во времена Константина столица империи переместилась в Византий (Константинополь). Поток варварства смел все новые достижения цивилизации, оставив только ее древний центр в Восточном Средиземноморье — Восточную Римскую (Византийскую) империю.