Читать книгу "Случайная - Екатерина Риз"

- Всего доброго, - бодро проговорила я, когда Алина направилась к выходу.

Она повернула голову, мазнула по мне взглядом, задрала подбородок и скрылась за дверями, а я смогла расстаться с ненужной мне улыбкой. Петрович подошёл и шлёпнул передо мной исписанный лист бумаги, придержал его ладонью первую секунду.

- Займись работой, - сказал он с ощутимым нажимом.

Я взялась за лист бумаги, потянула за уголок. Озёрский не отпускал, на меня смотрел. Даже не смотрел, а оценивающе присматривался, будто гадая о моих способностях. Потом руку убрал. Я пробежала текст глазами, список требований, количество гостей, примерное меню.

- Банкет намечается? – поинтересовалась я.

- Да. Через месяц. Здесь всё написано. Если что непонятно будет, подойди, спроси.

- У кого? – заинтересовалась я, хотя, Николай Петрович успел сделать пару шагов прочь от меня. – К кому подойти и спросить?

Он обернулся.

- У меня, Лида. Но, если имеешь большое желание, подойди к Алине Михайловне. Она всё разъяснит.

- Не сомневаюсь, - пробормотала я. А как только Озёрский ушёл, направилась в бар, потому что Анька продолжала подавать мне таинственные знаки из-за стойки.

- Ну что? – живо проговорила она, как только я присела на высокий табурет. – Поняла, как надо мстить?

- Ты о чём?

Анька вытаращила на меня глаза, после чего ткнула пальцем в лист бумаги, исписанный округлым почерком Алины Потаповой, что я положила перед собой.

- Я об этом!

- Банкет хочет закатить, по всей видимости, работы мне прибавить, - усмехнулась я.

А Анька сжала руку в кулак и костяшками постучала по лакированному дереву стойки. Заглянула мне в глаза.

- Лида, какой к чертям банкет? Проснись. У них свадьба!

Я снова опустила глаза в список гостей и меню. Новые шторы, цветы, скатерти в тон, столовое серебро и хрусталь. Пятьдесят гостей, цвет города.

Я сглотнула. Месть, на самом деле, изощрённая. Не удивлюсь, если Алина потребовала от Озёрского, чтобы организацией торжества занималась именно я. А если я не соглашусь, то мои капризы можно не терпеть, взять и уволить.

- Выпей водички, ты вся красная, - прошептала Анька, ставя передо мной бокал с минералкой.

Я с трудом сглотнула, потом с шумом втянула в себя воздух.

- Что будешь делать? – всё так же тихо спросила сестра.

- Брошу всё и уеду в Питер, - сказала я, и буквально сползла с высокого табурета.

А что, может, на самом деле, так поступить? Бросить всё и уехать, начать сначала. Мне не впервой, не должно быть так страшно, как когда-то. И я ведь справилась, не пропала, жила себе вполне благополучно. Не голодала и не скиталась. По крайней мере, меня никто так не унижал.

Я всё смотрела и смотрела на лист бумаги, исписанный ненавистной мне рукой, хотелось смять его в кулаке и выбросить. Не вспоминать больше. Но это испытание было придумано специально для меня, сомневаться не приходилось. И к Озёрскому идти бесполезно, просить о чём-то. Он мне помогать не станет, выгораживать меня не будет. Для него это тест на проверку моей компетенции, стоящий я работник, или своими любовными трагедиями репутацию себе подорвала. Хотя, он, как мой начальник и человек более опытный в жизни, и в профессии, изначально меня предупреждал. А я сделала глупость, не послушала.

Через месяц они женятся. Повторное торжество, в узком кругу близких и нужных людей. Факт того, что Давид и Алина официально в разводе, всплывал в памяти окружающих не так уж и часто. Почему-то. Все были уверены, что они супруги, и их примирение в обществе было воспринято, как нечто понятное и давно ожидаемое. Люди за них радовались и их поздравляли. А вот Алина, судя по всему, хотела ясности и стабильности. Ей необходим был штамп в паспорте, и давать Давиду даже малейший шанс на побег, она не намерена. Она действовала решительно и стремительно. Интересно, сам Давид в курсе, что через месяц у него свадьба? Или он тоже, как и Анькин Витёк в новогоднюю ночь вставал при всех на одно колено и умолял бывшую жену вновь его осчастливить?

- Привет.

Я в этот день была настолько занята своими мыслями, что с превеликим трудом заставляла себя улыбаться посетителям, и умудрялась держать в голове нужную информацию о заказах, именах, номерах столов. А как только на минуту оставалась одна, в мыслях уносилась далеко, но пыталась не сосредотачиваться на тупой боли и обиде, засевших в душе. Иначе только расплакаться остаётся у всех на глазах от бессилия. И вот как далеко зашла моя отстранённость от происходящего вокруг, появление виновника всех своих бед умудрилась пропустить.

Я глаза подняла, и увидела Давида прямо перед собой. Он снова был в костюме и белоснежной рубашке, правда, без галстука. Странно, летом я у него такой тяги к официальному стилю не замечала. Я на него смотрела, не набрала в себе сил изобразить радушие, даже для окружающих. Хотя, за нами вполне могли наблюдать со стороны.

- Твой стол свободен, - сказала я ему, совершенно не собираясь отправляться с ним в зал.

Давид ко мне приглядывался, брови сдвинул.

- Что ещё случилось?

Он меня спрашивал, что случилось!

Вместо ответа я придвинула к нему тот самый лист бумаги, исписанный рукой его жены. Давид пробежал его глазами, и окончательно помрачнел. А я сказала:

- Ты женись на ней, ты с ней не пропадёшь. Любого, кто на её собственность посягнёт, она уничтожит. Цепной собаки не надо.

Давид оперся рукой на стойку. Кинул быстрый взгляд в зал, стараясь понять, наблюдают ли за нами. Каждый такой взгляд, голос, приглушённый до шёпота, меня коробили. Становилось противно и обидно.

- Лида, я тебе всё объясню.

Более глупой фразы на свете нет, согласитесь. Что можно объяснить человеку, который в очередной раз понял, что его обманули?

- Спасибо, я уже всё поняла.

- Перестань упрямиться, - попросил он. Потом вдруг за руку меня схватил и из-за стойки потянул. Я попыталась руку свою отнять, мы замерли друг перед другом, глядя глаза в глаза. Давид опасно прищурился. – Давай выйдем на две минуты. – Я молчала и не двигалась с места, а он всё продолжал держать меня за руку. И напомнил: - Люди смотрят.

- То есть, мне нужно переживать? – удивилась я, но больше храбрилась, потому что после его замечания, поднялась с места и направилась к выходу. Правда, заставила Давида руку мою отпустить.

Мы вышли из ресторана и свернули в коридор, прошли ещё немного вперед, стремясь отойти подальше от чужих людей. В конце концов, остановились в полумраке, и замолчали. Давид стоял, сунув руки в карманы брюк и возмущённо сопел. Словно, это я его чем-то из терпения выводила.

- Ты хотел что-то объяснить, - напомнила я ему, совершенно не надеясь на честный ответ.