Читать книгу "Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев"

Отметим, что деятельность и повседневная жизнь членов ИГР находилась под неусыпным агентурным контролем с использованием источников из числа священнослужителей и интеллигенции – «Литератора», «Васнецова», «Новоричного», «Теолога», «Григорьева», «Фурмана», «Подбужского», «Пресса», «Футуриста», «Сурового», «Залесского», «Максименко» и др.

Разрастался и сам агентурно-осведомительный аппарат по линии разработки УГКЦ. Так, по состоянию на середину сентября 1945 г. в Дрогобычской области (часть нынешней Львовской области) имелись 592 храма и 4 монастыря УГКЦ с 333 священниками и 17 иеромонахами. На них приходились 32 агента и 92 осведомителя 4-го отделения (антирелигиозного) 2-го отдела УНКГБ (в том числе 9 деканов, 21 священник, 27 диаконов, 4 монаха и 68 прихожан). Показательно, что свыше половины вербовок священнослужителей пришлось провести на основе «компрматериалов» (по сути, путем запугивания привлечением к уголовной ответственности за «антисоветскую деятельность» в период оккупации, связи с ОНУ и т. д.). К августу в области арестовали 32 священника, активно противившихся деятельности ИГР. 31 пастырь пребывал в агентурной разработке. К этому времени 260 священников подали М. Мельнику прошения о переходе в православие.

Как отмечало Дрогобычское УНКГБ, в ходе обеспечения мероприятий по ликвидации униатской церкви на первом этапе был «нанесен оперативный удар» по «наиболее реакционным элементам», мешающим слиянию церквей (то есть были произведены аресты по имеющимся агентурным материалам). Далее провели вербовки «авторитетных священников». С их помощью, при участии членов ИГР, сотрудников НКГБ и облисполкома, проводились междеканатские собрания, велась индивидуальная работа. В результате значительная часть священников подала заявления о переходе в РПЦ[514].

Было бы неверно считать, что все они приняли такое решение под принуждением. Сам клир был достаточно расслоен по церковно-богослужебным и общественным взглядам, социальному положению. Оперативные источники фиксировали многочисленные высказывания, как в духе «не изменим папе», так и в пользу «восстановления справедливости», «ухода из-под диктата Ватикана», «прекращения преследований со стороны поляков», существования «одной веры со всем украинским народом».

В свою очередь, как поясняло УНКГБ по Тернопольской области, «торможение воссоединения» было обусловлено религиозными убеждениями священнослужителей и их нежеланием нарушать присягу, опасениями репрессий со стороны антисоветского вооруженного подполья, активной проповедью монашества в пользу сохранения унии, пассивностью агентурного аппарата.

Беседы с участием товарища Иванова

К 20 сентября 1945 г. к работе по обеспечению ликвидации УГКЦ оказалось привлечено в целом по УНКГБ Западной Украины 197 агентов, 348 осведомителей, было арестовано 5 архиереев, 124 священника, 5 деканов, 2 монаха и 6 семинаристов[515]. 10 октября С. Савченко направил В. Меркулову «План дальнейших мероприятияй по ликвидации греко-католической униатской церкви в западных областях Украины» (также подготовленный С. Кариным)[516].

Создание упомянутых «позиций влияния» позволило Г. Костельнику, членам ИГР и действовавшим под прикрытием чекистам активизировать созыв совещаний духовенства на местах с целью склонения его к воссоединению церквей. Начальник отделений 4-го отдела 2-го Управления НКГБ УССР капитан И. Богданов описал подобное собрание клириков УГКЦ, состоявшееся 22 сентября 1945 г. в местечке Перемышляны Львовской области, с участием Г. Костельника и самого офицера, изображавшего из себя сотрудника отдела религиозных культов облисполкома «Иванова».

Сначала отец Гавриил сделал обстоятельный доклад об истории унии, канонических и догматических изъянах католицизма и призвал к воссоединению с православием через подачу прошений в инициативную группу. Состоялась дискуссия, «Иванову» задавались острые вопросы (о причинах арестов священников прежде всего). Священник Степан Грат заявил: я 5 лет учился в Риме, хорошо знаю этих «непогрешимых» иерархов-католиков. Беда в другом – как бы нам не пришлось через год переходить в другую церковь, а вместо Костельника и Иванова пришлют Петрова и Сидорова и будут доказывать, что штундистская церковь лучше православной. У нас в деканате 16 священников подписались за воссоединение, а я не смог – «совесть не позволяет»[517].

О сложностях процесса подготовки воссоединения и непростом состоянии духа Г. Костельника, его личном понимании сущности процесса ликвидации унии дает представление письмо-отчет пресвитера Патриарху Алексию І от 3 октября 1945 г. К тому времени, сообщал Гавриил Теодорович, свыше 800 священников присоединились к ИГР, «народ следует за священниками». При воссоединении церквей богослужебную практику, обряд нужно менять десятки лет. «Наша галицкая церковь, – писал лидер ИГР, – должна задержать… свою автономию в Православной всерусской церкви… Только очень небольшой процент» священников присоединился к ИГР по убеждению, «таких нет, вероятно, и 50». Не все, кто не присоединился, «паписты», «но если бы не было нажима со стороны государства», то не набралось бы и 50 клириков, которые хотели бы «разрушить греко-католическую церковь, чтобы преобразовать ее в православную… Большинство наших священников не верит в лучшее будущее церкви в Советском Союзе». Жители Западной Украины с ХIV столетия пребывают в неволе и выработали «специфическую натуру – очень отпорную на все чужое». Галичанин «только навне подчиняется принуждению и будет искать только случая, как бы реагировать по-своему».

Православие у нас, продолжал Костельник, – только «внешняя лакировка». Священников возмущают аресты, и если бы не государственный прессинг, многие бы отказались от поддержки воссоединения. Он предлагает вести дело очень постепенно, так, чтобы сложилось впечатление, что православие в регионе «как бы само выросло из нашего корня». Весь епископат должен быть «нашими людьми», местного происхождения, даже правящий архиерей Макарий должен приспособить обряды и внешний вид (!) к греко-католическому образцу. Клириков рукополагать также желательно из коренного населения, поскольку «миропонимание нашего духовенства отличается от миропонимания духовенства восточных областей». Предлагалось хиротонисать во епископов членов инициативной группы М. Мельника и А. Пельвецкого, так как они священники-целибаты, им свыше 40 лет[518].

Позиция и действия Г. Костельника тревожили архиепископа Макария. При том, что контрразведка констатировала «значительное улучшение поведения Костельника при проведении им совещаний униатских священников по деканатам», владыка Макарий 3 октября 1945 г. высказал упомянутому И. Богданову свои опасения. Костельник, утверждал архиерей, «продолжает проводить свою линию на обособление униатской церкви, стремясь любыми путями затормозить практические мероприятия по непосредственному распространению православия». Сам отец Гавриил 30 сентября очередной раз добивался у архиепископа хиротонии для М. Мельника и А. Пельвецкого, протестовал против открытия во Львове православных пастырско-богословских курсов, считая, что достаточно и униатских клириков. По данным Костельника, до 50 % подавших прошения о воссоединении сделали это по своим убеждениям. Соображения владыки Макария передали в управление контрразведки НКГБ УССР[519].