Читать книгу "Отражение - Вадим Панов"

– Посмотрим.

– Он сможет быть только тем, кто он есть!

Иола мило улыбнулась карлику, потрепала его по макушке и направилась к столику, за которым ее ожидал Кирилл.

* * *

Они едут…

Спешат, торопятся…

Впихивают свои тела в металлические коробки и мчатся от улицы к улице, от дома к дому, от одной встречи к другой, как будто в этом заключается смысл бытия… Живут в ритме неистового ралли и торопятся даже на похоронах. И постоянно «на связи», особенно – в больших городах. Мессенджеры, социальные сети, новостные каналы, рассылки – информация льется потоком, даже когда они смотрят кино или пытаются читать. Каждая новость рассекает время на «до» и «после», заставляет потратить секунду или минуту, «переварить» сообщение, которое устареет через четверть часа, навсегда забудется завтра или вовсе окажется ложью.

Если хочешь спрятать – положи на видное место. Хочешь утаить – наполни информационное поле обилием лжи, перемешанной с правдой, и важнейшая новость останется незамеченной, на ее осмысление потратят стандартные секунды, а значит, не поймут. Махнут рукой и вернутся в привычную ленту, где скандалы, интриги и секс сменяются котиками, гэгами и выдуманными цитатами, за которыми следуют порнография, кровь и смерть.

Не отличая добро от зла.

Мир перестал думать – только узнает.

Мир потребляет, не интересуясь внутренними связями и законами, которые определяют его существование.

Мир стал таким, как сотни лет назад.

Именно это больше всего изумляло крупного, плечистого мужчину по имени Даген, известного в сети как Испанский Сапожник: мир стал таким, как сотни лет назад. Вернулся в состояние, от которого долго отползал, изобретая машины и механизмы, разгадывая тайны бытия с помощью науки, веруя в человека и в то, что ему все по плечу. Мир потерял цельность, время стало дискретным, а общество распалось на разумные атомы, занятые только собой и потреблением. Винтики большой машины – образ, над которым потешались индивидуалисты, превратились в «винтики», рассыпанные по земле, и бессмысленность стала их флагом. Сотни деталей в отдельных коробочках не равны собранному устройству, даже если эти коробочки проложены мягкой ватой и уникально оформлены. Тем более – сотни одинаковых деталей, «индивидуальность» которых подчеркивается модой на бороды, самокаты и крафтовое пиво.

А завтра – модой на лысину, электромобили и здоровое питание.

Модой.

Привычка думать заменена привычкой воспринимать.

Есть разница между «быть не таким, как все» и «считать себя не таким, как все».

Атомы послушны, нужно лишь установить правильную систему управления.

Атомы подсознательно ощущают свою слабость и тянутся к силе. И видят ее в жестокости, в возможности доминировать, вымещая на ком-нибудь собственные комплексы и страхи.

И тогда на их мониторах появляется Сапожник…

– Я даю то, что нужно вам, получая взамен то, что нужно мне, – усмехнулся Даген, презрительно разглядывая снующих вокруг людей. – Я – ваши потаенные желания. Я – ваша мечта о победителе. Я – ваш бог.

– Семь вторых?[20] – Кирилл выпрямился в кресле и демонстративно покачал головой. – Коля, тебе не на чем играть семерную.

– Шесть взяток на руках – две в прикупе, – рассмеялся в ответ звукорежиссер. – Я еще и восьмерную запилю.

– На «красных» сидишь?

– Отдай игру – увидишь.

Охранник Гена тихонько рассмеялся, он давно спасовал, и теперь борьба за игру шла между Кириллом и Николаем.

До появления Амона ночной охранник и ночной инженер убивали время за компьютерными играми, молча водя пальцами по экранам планшета и смартфона. После открытия «Первого Полночного» ничего не изменилось, но однажды Кирилл явился в студию за два часа до эфира, помыкался по кабинетам и коридорам, поглазел на мужиков и неожиданно предложил сыграть в карты. При этом никаких игр не помнил, но правила преферанса схватил на лету и с тех пор частенько приезжал пораньше, проводя вечер за столом. Инженеры и охранники из других смен идею подхватили, показав, как сильно их достали цифровые развлечения, а несколько раз к игрокам даже присоединялись менеджеры и другие ведущие – специально задерживались после работы, чтобы сыграть в компании.

– Семь третьих[21], – решился Кирилл.

– Четвертых[22], – азартно ответил звукорежиссер.

– Восемь первых[23]!

– Третьих!

– Точно говорю: на «красных», – пробубнил охранник.

– Ну и пусть играет восьмерную. – Кирилл посмотрел на звукорежиссера и кивнул на прикуп: – Бери.

Тот перевернул карты и поморщился: на столе появились две «черные» семерки. Охранник обидно захохотал:

– Две в прикупе?

– Заткнись. – Николай тоскливо оглядел свою «руку», вздохнул, скинул карты и буркнул: – Восемь третьих. Говорите.

– Вист[24], – тут же отозвался Кирилл.

– Пас, – не стал жадничать Гена.

Выход был от него, Кирилл быстро оглядел открывшиеся карты, оценил расклад и определил:

– Без одной.

– Согласен, – кивнул Николай.

Охранник взялся за авторучку, Кирилл – за чашку с остывшим чаем, а тасующий колоду звукорежиссер неожиданно поинтересовался:

– Слушай, а каково это: ничего не помнить?

– Не знаю, – пожал плечами Кирилл. – Не помню.

Гена вновь рассмеялся.

– А если серьезно? – не унимался Николай. – Что ты чувствуешь? Как себя ощущаешь?

Кирилл улыбнулся, внешне – дружелюбно, тщательно скрывая подступившее, словно ком к горлу, раздражение, и ответил вопросом:

– Если серьезно, то почему спрашиваешь?

– Из-за твоих монологов, – честно ответил Николай. – Чтобы их произносить, нужно обладать изрядным опытом.

– И знаниями, – добавил охранник. – Твои монологи выдают опытного мужика. Может, ты ничего не помнишь, но ты сам никуда не делся.