Читать книгу "Информатор - Джон Гришэм"

Через неделю ликвидатор продал за 2,1 миллиона долларов и за признание долга торговый центр. Демонтаж синдиката Дьюбоза набирал обороты.

За всем этим пристально наблюдал адвокат, представлявший интересы Верны Хэтч. После аукциона он подал 10-миллионый иск по факту смерти вследствие противоправных действий в рамках гражданского статута RICO и уведомил ликвидатора о намерении потребовать наложения ареста на конфискованное имущество. Ликвидатору было все равно: деньги принадлежали не ему. По примеру Верны Лейси тоже предъявила иск по факту причинения ей тяжких телесных повреждений.

Отследить активы Клаудии Макдоувер и Филлис Турбан оказалось проще, чем найти грязные деньги синдиката. Завладев бухгалтерий Турбан, ФБР вышло на верный след. Две женщины, действуя под прикрытием оффшорных компаний, приобрели виллу на Барбадосе, квартиру в Нью-Джерси, дом в Сингапуре. Продажа этой недвижимости дала 6,3 миллиона. Клаудия и Филлис контролировали одиннадцать корпоративных банковских счетов, спрятанных по всему миру, с совокупным балансом свыше 5 миллионов. По распоряжению суда, уступив давлению госдепартамента, сингапурский банк вскрыл в своем хранилище принадлежавший обеим сейф. Тот оказался полон бриллиантов, рубинов, сапфиров, редких монет и золотых слитков весом в 10 унций каждый. Такое же давление было оказано на банк на Барбадосе, в сейфе которого обнаружили содержимое того же свойства. По результатам оценки, в сейфах хранилось ценностей на 8,8 миллиона долларов. Проданы были за миллион каждый и четыре кондоминиума в «Рэббит Ран».

В отделении ФБР в Таллахасси богатства двух подруг прозвали «фондом Заявителя». В результате неторопливых продаж, проведенных ликвидатором в течение года после арестов, фонд вырос до 38 миллионов. На бумаге цифра выглядела умопомрачительно, но по мере ее постепенного роста первоначальный шок проходил.

Адвокат Грег Майерс потребовал вознаграждения из «фонда Заявителя». Назначенные судом защитники Макдоувер и Турбан заявляли в связи с продажей активов стандартные возражения, но без малейшего результата. После полной распродажи остались только деньги, и защитники лишились аргументов. Что они могли сказать? Разве деньги не были украдены? Адвокаты отозвали протесты и попрятались.

С утверждением адвокатов таппаколов, что деньги принадлежали племени, судья согласился. Однако найти деньги было невозможно, зато благодаря храбрости Джо-Хелен, Коули и Грега Майерса оказалась разоблачена целая коррупционная сеть. Сами таппаколы тоже не были невинными овечками: они избирали и переизбирали вождя-преступника. Из 38 миллионов судья выделил на выплату вознаграждения 10: половину Джо-Хелен, по 25 процентов Майерсу и Коули. Он также не оставил сомнений, что им будет причитаться гораздо больше, когда – в отдаленном будущем – будут найдены и распроданы все активы синдиката Дьюбоза.

14 января 2013 года, через год и три месяца после ареста, в федеральном суде Пенсаколы начался процесс пяти «кузенов». К этому времени они уже знали, что против них дали показания Клайд Уэстби и Зик Форман. Им было известно, что в день своего ареста Клайд признал себя виновным в убийстве при отягощающих обстоятельствах и что ему вынесут менее суровый приговор – пока еще неясно, какой. О том, что Зик Форман скрывается, они не знали, да и не проявляли к этому интереса. Их партия была сыграна, теперь их занимало только собственное мрачное будущее.

В полном зрителей зале суда от имени США выступала Пола Гэллоуэй, юрист, не утратившая любви к публичности. Ее первой свидетельницей была Верна Хэтч, второй – Лейси. Демонстрировались фотографии и видеозаписи с места происшествия. Лейси провела на свидетельской трибуне целый день и совершенно обессилела. Тем не менее она сохранила интерес к процессу и просидела на нем вместе с Верной от начала до конца. Все восемь дней с ними были друзья и родственники Хьюго. Они увидели сцену угона «додж-рама» и видео, снятое камерой Фрога. Зик Форман проявил себя блестящим свидетелем обвинения. Клайд Уэстби тоже не оплошал, несмотря на нервозность и нежелание смотреть на подсудимых. Те выступить в суде отказались. Их защита была коллективной: один за всех, все за одного. Пострадать – так сразу всем.

Присяжные, просовещавшись шесть часов, признали виновной всю пятерку. На следующей неделе Пола Гэллоуэй поднажала, требуя для всех пятерых смертного приговора, но добилась не всего, чего хотела. Присяжные без колебаний приговорили к смерти Вонна Дьюбоза и Хэнка Скоули. Вонн отдал приказ, на Хэнке была детализация. Но осведомленность о плане акции братьев Мейтонов и Рона Скиннера осталась под сомнением. По закону член банды виновен в ее преступлениях, не важно, участвовал он в них или нет, но присяжным не хватило духу приговорить к смерти и эту троицу. Они назначили им пожизненное заключение без права на условно-досрочное освобождение.

Расправившись с «кузенами», Пола Гэллоуэй проявила больше готовности к досудебным сделкам с ответчиками по RICO. Большинство согласились признать вину и в обмен были приговорены к умеренным срокам, в среднем по пять лет каждому.

Но одному, давнему исполнителю мелких поручений, пользовавшемуся доверием «кузенов», по имени Уиллис Моран, сидеть в тюрьме не захотелось. Его брата изнасиловали и убили в заключении, и Уиллис страшился подобной же участи. Допрос за допросом он намекал, что кое-что знает об убийстве Сона Разко и Эйлин Мейс, а также об исчезновении тюремного доносчика Диггера Роблеса. У ФБР не имелось специального намерения засадить Морана в тюрьму надолго, да хотя бы и на короткий срок, вследствие чего была заключена досудебная сделка, по которой он отсиживал только уже проведенный в заключении срок, то есть выходил на свободу после суда.

Моран годами имел дело с Дельгадо, которому Вонн предпочитал поручать «мокрые» дела. Ветеранам банды было хорошо известно, как ловко у Дельгадо получалось убирать неугодных. Скорее всего, он и прикончил Сона и Эйлин.

Элли Пачеко без большой охоты открыл в истории Дьюбоза новую страницу.

Через два месяца после процесса по делу об убийстве в зал федерального суда в Таллахасси ввели Клаудию Макдоувер и Филлис Турбан со свитой адвокатов. Обе уже признали себя виновными в подкупе и в отмывании денег. Оставалось вынести приговор. Судья начал с Филлис: от души ее выбранив, он объявил приговор – десять лет.

Речь судьи, клеймившая Клаудию, была достойна анналов. Он хорошо подготовился: в ход пошли и «умопомрачительная алчность», и «тошнотворная лживость», и «трусливое предательство доверия избирателей». Стабильное общество зиждется на верности справедливости и правосудию, и судьям, «таким, как мы с вами», надлежит обеспечивать защиту всех граждан от гнили, насилия, сил зла… Судья был то язвителен, то насмешлив, но не проявлял ни малейшего сочувствия. Его разоблачительная тирада затянулась на полчаса и многих в зале суда немало удивила. Клаудия, хрупкая, исхудавшая за почти полтора года на тюремной кормежке, старалась стоять как можно прямее и мужественно принимать удары. Всего однажды она покачнулась – видимо, не выдержали и подкосились колени. Она не пролила ни слезинки и ни разу не оторвала от судьи взгляд.

Он приговорил ее к двадцати пяти годам.