Читать книгу "Великая огнестрельная революция - Виталий Пенской"

Помимо формирования поселенных полков на границах, в самой Москве в конце 40-х гг. был сделан еще один важный шаг на пути «вестернизации» русской армии. Речь идет о формировании в Москве образцового «учебного» рейтарского полка. В мае 1649 г. главный военный советник при правительстве Алексея Михайловича голландец полковник И. фон Бокховен получил приказ набрать полк рейтаров. Если верить шведскому резиденту при московском дворе К. Поммеренингу, речь шла на первых порах о 1000 рейтаров и 2400 солдат. Затем число рейтаров было увеличено до 6000, но в конечном итоге решено было ограничиться 2000735.

Бокховен успешно справился со своей задачей. Подводя общий итог деятельности голландца и его помощников на этом поприще, шведский резидент И. Родес сообщал в Стокгольм 31 мая 1652 г., что полковник «…уже 2–3 года обучает здесь упражнениями конного строя два русских полка, которые б/ч состоят из благородных. Думают, что он теперь так сильно обучил, что среди них мало найдется таких, которые не были бы в состоянии заменить полковника, а чтобы их даже еще больше усовершенствовать и сделать совершенством, он теперь обучает их упражнениям также пешего строя с пиками и мушкетами (выделено нами. – П.В.)…». Примечательно, что здесь речь идет уже о двух полках. В сметном списке 1651 г. в рейтарах числилось 1464 рейтара из числа дворян и детей боярских московских и из «городов» – как раз на два 8-ротных полка736. Годом позже полковник И. фон Бокховен по требованию боярина И.Д. Милославского подготовил записку о порядке строевых учений, причем эта записка, как следует из ее содержания, была не первой, которую он написал737.

Не забудем и об опубликованном в 1647 г. в синодальной типографии (! – П.В.) первом печатном русском военном уставе и одновременно первой русской печатной книге, посвященной основам военного дела – «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей». Эта книга вышла огромным по тем временам тиражом – 1200 экз. Во вступлении к уставу неизвестный автор писал, что эта книга должна стать первой из 8 сочинений по военному делу – строевое учение и тактика пехоты и кавалерии (книги 1-я и 2-я), оперативное искусство (управление армией силой от 4 до 80 тыс. солдат, 3-я книга), теория военного искусства и очерк развития военного дела в античности (4-я книга), военная история (5-я книга), положения об обязанностях солдат и начальных людей (6-я книга), флот и основы морской тактики (7-я книга), тактика в боевых примерах (8-я книга). Но из всех этих книг вышла только одна – самая первая, касавшаяся тактики и строевого учения пехоты738.

И еще одно важное обстоятельство, имеющее самое непосредственное отношение к «классическому» варианту военной революции. Речь идет о начале распространения в России новой (для русских, конечно) фортификационной школы – trace italienne и ее модификаций. Так, во время создания Белгородской черты и при модернизации ряда крепостей и оборонительных сооружений некоторых крупных городов в XVII в. явственно прослеживаются элементы новых европейских фортификационных систем. По мнению В.П. Загоровского, на это решение повлиял опыт создания подобных укрепленных линий на Оке, под Тулой, и в Рязанской земле.

Однако, на наш взгляд, нельзя исключить в данном случае и определенного влияния из-за рубежа. Известно, что Мориц Нассауский придавал строительству укрепленных линий для защиты от вторжений испанских армий большое значение, и по его настоянию голландские инженеры возвели несколько таких линий по нижнему течению Рейна и Мааса. Поскольку с начала XVII в. на русской службе было немало иностранных военных специалистов, знакомых с новыми методами ведения войны, в том числе и крепостной, то можно предположить, что информация о голландских укрепленных линиях могла повлиять на решение о строительстве Белгородской черты. Во всяком случае, в 1635 г. на старую черту вдоль Оки был послан голландский инженер Ян Корнелий (на московской службе с 1631 г.) с учениками Ивертом Тенесеном и Гизбрехтом Корнелием, на рязанский участок засеки – Юст Монсен, на лихвинский – Давид Николь739. Есть мнение, что это скорее относится ко 2-му этапу ее создания, который начался после 1646 г., когда отдельные городки и земляные валы поперек главных татарских сакм стали соединяться в сплошные укрепленные линии. Тем не менее полностью исключить иностранное влияние на 1-м этапе (1635–1645 гг.), на наш взгляд, нельзя. Во всяком случае, воронежский историк В.П. Загоровский сообщал, что при сооружении козловского участка будущей черты при решении вопроса о строительстве традиционной деревянной стены или земляного вала решение было принято в пользу последнего, так как его советовали строить и участники осады Смоленска, и голландский инженер Ян Корнелий740.

Косвенным образом этот вывод подтверждается тем, что если в 1625 г., к примеру, русский мастер Конон Федотов возвел вполне традиционную крепостную ограду из башен и стен для Астрахани, то уже в 1632 г. при модернизации укреплений Новгорода, Камышина и Ростова иностранные инженеры Реденбург, Матсон и Бейли применили бастионную систему фортификации, развитие знаменитой trace italienne741. Тогда же голландец Ян Корнелий был послан в Ростов «для государева земленого дела» и руководил сооружением вокруг города земляного вала – скорее всего, по образцу, характерному для голландских укреплений того времени742. Стоит отметить и тот факт, что в ходе реконструкции укреплений тульского Завитая (составной части Засечной черты), которая проводилась во 2-й половине 30-х гг. под руководством голландского инженера Краферта, было возведено 6 земляных бастионов и 16 малых земляных же капониров743. Так или иначе, новые фортификационные системы стали проникать в Россию. Еще один из основных признаков начинающейся военной революции оказался налицо.

Одним словом, к началу 50-х гг. в России был накоплен большой опыт по применению в русских условиях последних военных новинок с Запада, и опыт успешный. Этот опыт оказался как нельзя более кстати, поскольку именно на 50-е гг. XVII в. приходится активизация внешней политики Российского государства и начала эпохи практически непрерывных войн, которые завершатся фактически только в 1721 г. В самом деле, русско-польская война длилась с 1654 по 1667 г., и параллельно Россия успела повоевать еще и со Швецией в 1656–1661 гг. Не успела завершиться война с Речью Посполитой, как в 1672 г. началась война с Турцией (а между этими двумя войнами русским пришлось участвовать в гражданской войне на Украине – знаменитой «Руине»). Эта первая настоящая русско-турецкая война закончилась в 1681 г., а спустя шесть лет, в 1687 г., выполняя возложенные на себя обязательства по «Вечному миру» с Речью Посполитой, Россия снова вступает в войну с турками. Эта война завершится только в 1700 г., и сразу же началась война Северная, которая продлится до 1721 г., затем Россия два года воевала с Персией. В итоге из 69 лет, приходящихся на царствования Алексея Михайловича, Федора Алексеевича и Петра Алексеевича, только 6 были относительно мирными, а в остальные страна находилась в состоянии войны.

Такое сложнейшее внешнеполитическое положение возникло не сразу. Вступивший на престол в 1645 г. царь Алексей Михайлович принял страну в намного лучшем виде, чем его отец. После Смуты прошло три десятка лет, и стартовые возможности нового монарха превосходили более чем скромные возможности Михаила Федоровича. Все это было кстати, ибо, по словам придворного врача Алексея Михайловича С. Коллинса, в отличие от своего отца будущий «Тишайший» имел «дух воинственный»744. Все это создавало благоприятные условия для повторения попытки войти в общество «политичных народов». Стремление же играть более значительную роль в европейском политическом «концерте» не могло не навести Алексея Михайловича и его советников на необходимость серьезных преобразований в военной сфере. Прежний опыт отношений с Европой показывал, что только имея мощную армию, можно было добиться признания себя равноправным партнером в отношениях с соседями, и особенно с Западом, который к этому времени рассматривал Московию скорее не как субъект международных отношений, а как объект.