Читать книгу "Мадам Пикассо - Энн Жирар"

– Не понимаю.

– Ты изучала рынок. Шесть лет назад я продал эту картину за тысячу франков. Как ты считаешь, с учетом моей карьеры и роста цен на рынке, какую цену следует назначить теперь?

– По меньшей мере, в десять раз больше.

– Десять тысяч франков? Приличная сумма.

– Естественно, но это потрясающая картина.

Картина «Семья комедиантов» была создана в память о семье бродячих актеров, с которыми Пикассо много раз встречался в цирке Медрано. Она принадлежала к числу его наиболее волнующих работ. Еве картина представлялась бесценной, но она понимала, что они должны поставить высокую планку. Ей также было известно, что Канвейлер уже продал «Девочку на шаре» за шестнадцать тысяч франков, что само по себе было небольшим состоянием, но та продажа была тихой и состоялась не в рамках аукциона. Если они с Пикассо смогут удержать цену «Семьи комедиантов» на публичном аукционе, то не только художественное сообщество и узкий круг образованных людей, но и весь мир наконец будут с почтением относиться к Пабло Пикассо.

– Тогда передай ему это от моего имени. Я полностью доверяю тебе в этом деле: десять тысяч франков в качестве стартовой цены, и ни сантимом меньше.

Ева с облегчением увидела улыбку на его лице.

– Как ты думаешь, нам следует прийти на аукцион и проследить за ходом торгов?

– Это, несомненно, повредит моему таинственному образу, – ответил Пикассо, и Ева не смогла понять, шутит ли он или говорит всерьез, – но ты должна быть там и представлять мои интересы.

– Одна?

– Не сомневаюсь, что ты справишься. По правде говоря, ma jolie, мне нужен кто-то, кому я мог бы доверять и кто был бы для меня посредником в отношениях с торгашами. В таком случае я мог бы полностью сосредоточиться на работе. Я безусловно окажусь в неловком положении, когда Канвейлер узнает, что я снова веду переговоры с Волларом о своих скульптурах. Ты могла бы смягчить острые углы в этом вопросе.

– Ты правда доверяешь мне после всего, что случилось?

– Мужчина должен доверять своей жене, разве не так?

Множество эмоций одновременно нахлынуло на Еву. Больше всего ее поразило то, что Пикассо простил ее. Он обнял ее и привлек к себе, и она спрятала лицо в ладонях и расплакалась.

– Я буду совершенно изуродована, если соглашусь на эту операцию. Ты не захочешь видеть рядом с собой такую жену!

– Если понадобится, ты пройдешь через это, а я лично отвезу тебя в больницу. И ты не можешь говорить, что я не хочу тебя. Я больше никогда не захочу никакую другую женщину.

– Я не могу связывать тебя таким обещанием. Я буду похожа на чудовище!

Ева теснее прижалась к нему, ощущая мускусный аромат его кожи и силу его рук.

– Я хочу подождать со свадьбой, – сказала она, с трудом веря собственным словам; все, чего она хотела до сих пор, – это стать его женой.

– Palabras locas! – прорычал он по-испански. – Basta![70]

– Это не ерунда. Если я смогу пережить операцию, Пабло…

– Я запрещаю тебе так думать. Все хорошо. С тобой все будет замечательно. Доктор Руссо уже вырезал из тебя всю заразу, я знаю это. Вчера я пришел в церковь, ту самую, где мы поженимся. Я сказал Богу, что прощаю Его за то, что Он забрал Кончиту, потому что Он дал мне тебя.

– Ох, Пабло.

– Я сказал, что готов простить Его, если Он не заберет тебя. Какой справедливый Бог может быть таким жестоким?

– Если мне понадобится операция…

– Не понадобится.

– Но если все-таки понадобится, то потом… разве ты сможешь испытывать ко мне что-то, кроме жалости?

– Ты говоришь как неразумный ребенок. Почему бы не пройти через такую простую формальность, как свадьба, ведь все уже почти поверили, что ты моя жена?

– Потому что ты все равно знаешь, что свободен, а для меня это самое важное. Пока мы не будем знать, как обернется дело, ты всегда сможешь уйти от меня.

– Dios mio, хватит слов! Мое сердце не свободно с тех пор, как мы встретились.

– Я должна знать, что не обременяю тебя.

– Пусть будет по-твоему. Но из уважения к нам все наши друзья будут называть тебя мадам Пикассо.

Ева больше не могла спорить или препятствовать этому желанию Пабло, потому что больше всего на свете хотела, чтобы это стало правдой. И ей действительно нравилось, когда люди называли ее мадам Пикассо.

…Ланч, который Ева собиралась устроить в новой квартире, задержался на неделю из-за удаления опухоли. Но все прошло гладко, а Пикассо и Аполлинер наконец принесли взаимные извинения. Когда настало время прощаться, он расцеловал Пикассо в обе щеки, и все аплодировали их примирению. Потом он повернулся к Еве.

– Спасибо, что помогли, – тихо произнес Аполлинер. – Я боялся, что Пабло будет ждать вечно. Если бы не вы…

– Мне это ничего не стоило.

– Может быть, но для меня все изменилось, – объявил он и вложил ей в руки маленький черный том. – Помню, вы говорили, что вам нравятся мои стихи. В этом сборнике есть «Прощание».

– Я обожаю все ваши стихи, но эти особенно.

– Тогда примите их как подарок от благодарной души.

– Всем иногда нужны защитники, – сказала Ева.

– Значит, моя дорогая, Пикассо повезло, что он имеет такую защитницу, как вы.

…«Семья комедиантов» была продана на аукционе за двенадцать тысяч шестьсот пятьдесят франков. Французская пресса провозгласила эту сделку рекордной, а Пикассо называли художником, равным Сезанну, Ван Гогу и Гогену. Все предвкушали новые откровения от молодого мастера, известного своей оригинальностью. Естественно, будущее для него может быть только светлым, писали в газетах. Именно об этом с самого начала говорила Ева.

Через неделю после продажи, вдохновленная своей новой ролью, Ева одна пришла в галерею Амбруаза Воллара, другого торговца произведениями искусства, представлявшего работы Пикассо. Однажды, очень давно, она там была вместе с Луи. Теперь она стала совсем другой: модной, изысканной. Ева была одета в голубое пальто с черным меховым воротником и манжетами и черную бархатную шляпку, что придавало ей уверенности в предстоящем деле. По сравнению с простым платьем, которое было на ней, когда она пришла устраиваться на работу в «Мулен Руж», перемена казалась невероятной.

Зазвенел колокольчик над дверью, и она сняла черные кожаные перчатки, ожидая, когда Воллар выйдет в холл. Ее сердце учащенно билось, но лицо оставалось невозмутимым. Она уже приступила к работе в качестве представителя Пикассо на художественном аукционе и теперь была готова укрепить свое положение.

Судя по выражению лица Воллара, он ожидал увидеть самого Пикассо, который всегда договаривался с ним о встрече предварительно. Ева выпрямила спину и улыбнулась. Это будет непросто, но что в ее жизни давалось легко? Кроме того, Пикассо сам попросил ее сделать это. Он верил в способность Евы продвигать его работы, и она тоже должна была верить этому.