Читать книгу "Песни/Танцы - Алексей Ручий"

– Нет. А она вообще нужна?

– Не знаю. В школе учили, что нужна.

– Видимо, я не ходил на этот урок.

– Видимо, я – тоже.

Цели всегда призрачны, потому что человек не знает совершенства. Нам не дано заработать всех денег, раскрыть все тайны, получить власть над всей планетой; наши успехи носят локальный и, к сожалению, временный характер, о каких целях тогда может идти речь? И, тем не менее, с детства нам прививают мысль о том, что каждый человек должен иметь хоть какую-то цель в жизни. В итоге мы оказываемся вынуждены придумывать себе красивую иллюзию, лелеять и пестовать ее, бережно хранить от посягательств врагов, идти к ней запутанным лабиринтом, убивать и быть убитыми, а на выходе не получаем ничего. Возникшее из Пустоты – Пустотой по своей сути и остается.

– Может, тоже работу поменять?

– Попробуй.

– А если вообще уехать отсюда?

– Куда?

– Да черт его знает…

– В том-то и дело…

Размышлять можно бесконечно. Вот Юля взяла – и уехала. А я останусь, почти наверняка. Буду и дальше плутать в своем лабиринте, это неизбежно – как, например, наступление осени.

Внезапно вспомнился рассказ Стаса о том, как он ездил на кастинг «Дома-2». Стало смешно. Искусственное шоу об искусственных чувствах, жупел для одних и увлекательное зрелище для миллионов других. Суррогат реальности. И тем не менее – кто-то расценивает его как шанс… Наверное, они имеют на это право. Действительно – чем реальность телевизионного шоу искусственнее той иллюзии, которую мы по ошибке именуем реальной жизнью?

Я загреб ладонью песок, принялся ссыпать его в одну кучку. Стас в это время занимался приблизительно тем же. Веселые выходили выходные.

– Ты удалил свою страницу «ВКонтакте»? – спросил я Стаса.

– Заметил? Да, было дело.

– Чего так?

– Надоело, слишком много времени отбирает.

Моя кучка песка становилась все больше и больше, я попытался сделать на ее вершине некое подобие башни.

– И куда тратишь освободившееся время?

– Да на других сайтах просто больше сижу.

Видимо, Стас и сам понял всю абсурдность ситуации, в его голосе сквозила легкая ирония. Интернет стал настолько неотъемлемой частью нашей жизни, что вытравить его из нее без болезненных последствий не представлялось возможным.

– Шило на мыло?

– Вроде того. Ты не переживай – скоро я ее восстановлю.

Я не переживал. Я знал, что рано или поздно он восстановит свою страницу. Так делает еженедельно кто-нибудь из моих друзей, так что Стас – не исключение. Попавшись один раз на крючок, ты с него уже не слезешь.

Моя башня была почти достроена, сверху я положил маленькую щепку, выкопанную мной из песка. Сооружение из песка стало похоже на пирамиду или зиккурат. Легким движением руки я снес свое творение. Цикл окончен, все построенное нами – нами же должно быть разрушено.

Тучи над заливом сменили свои тона на более темные, похоже, что со стороны моря приближался дождь.

– Может, пройдемся? – предложил я Стасу.

– Давай. А то я замерзать уже начал.

Мы встали с насиженных мест и пошли по песку. Впереди были волны и туманная даль, очерченная темным контуром дождевых туч, позади – пустынный пляж, за ним – облетающие деревья прибрежного парка, из-за которых торчали городские многоэтажки. На песке осталось множество следов – от ног, реже – от автомобильных шин. Тысячи людей прошли здесь до нас и исчезли, канули в небытие.

– Может, на концерт какой-нибудь сходим? – предложил Стас, – а то я давно нигде не был.

– Я тоже давно. Можно и сходить.

– Вот «Шиллер» скоро приезжает.

– «Шиллер» – нормально.

– Ну, тогда будем считать – договорились.

– Ага.

В лицо ударила струя ветра, принесшая мелкие соленые капли морской воды. Я поежился, поднял воротник куртки. Чувствовалось приближение дождя, его вкрадчивый сырой запах.

Мы шли по самой кромке воды, разбивающиеся о берег волны касались своими белыми пенными языками наших подошв. Над мелкой заводью, заросшей травой, кружили чайки, их тоскливые крики разрезали воздух. Стас поднял с песка кусок гальки и швырнул его в их сторону. Камень описал высокую дугу и, так и не долетев до цели, плюхнулся в воду. Чайки продолжили галдеть, Стас махнул на них рукой:

– Бессмысленно с ними воевать.

Вскоре пляж с его золотистым песком закончился, дальше пошел дикий берег, покрытый старыми потрескавшимися железобетонными плитами. Волны разбивались о них с шипением, было видно, как в воде среди камней и кусков бетона трепыхаются зеленые пряди тины. С другой стороны от моря по-прежнему тянулась полоса прибрежного парка.

Мы шли по плитам минут десять, пока впереди не показались белые контуры похожих друг на друга зданий, вклинивающиеся в темное месиво парка, – наверное, спальные корпуса одного из множества санаториев, разбросанных по побережью.

В этот момент из-за деревьев раздался нарастающий гул, еще через минуту оттуда показался вертолет. Описав полукруг над побережьем, он удалился в сторону Города.

– Наверное, депутат какой-нибудь полетел.

– Или топ-менеджер.

– Или поп-менеджер…

Мы засмеялись. Ветер швырнул нам в лица очередную порцию брызг.

– Почему осенью все время хочется куда-нибудь свалить?

– Не знаю. Время года, наверное, такое. Вон – даже птицы улетают.

– Ага, на юг – к теплу и солнцу.

Смех натыкается на стену экзистенциальных вопросов. Смех… – когда мы в последний раз смеялись по-настоящему? Просто так, в детском невинном порыве, а не от гнетущей безысходности?..

– Ты как хочешь, а мне все больше хочется сдернуть отсюда.

– Так валяй – я ж не против.

Философский подход Стаса мне нравится. Он отстранен и нейтрален, не лезет с советами.

– Да и чего терять: ни женщины, ни денег, ни славы.

– А тебе всего этого подавай?

– А как же? Помнишь, я про цель спрашивал? Так это, можно сказать, моя цель… была…

– Понятно.

На самом деле никакой цели у меня не было – это я сейчас начинал понимать. Хорошая карьера, достаток, стабильность – это не цели, это просто антураж, мишура, которой не имеющие фантазии люди раскрашивают свое бытие. Цели – они выше и дальше, но потому их обычно и не встречается на практике.

Жаль, что не получилось с философским факультетом. Может, именно там я и нашел бы ответы на большую часть мучавших меня вопросов. Все-таки офис, разбитый на множество секций для клерков, с убивающим зрение мерцанием мониторов и вечно звонящими телефонами, – не лучшее место для осмысления великой тайны бытия.