Читать книгу "Ветер богов - Богдан Сушинский"

— Баржу. По-военному она у них канонерской лодкой зовется. Трофея, немецкая. А что?

— Для чего ремонтируете?

— Днепровская флотилия наша уже где-то там, на Припяти, Березине… Подмога будет. Приказ есть, трофея есть — были бы механики.

Со связанными руками его уложили за развалинами и вновь стали ждать. Только теперь уже фон Тирбах, Власевич и лейтенант Киргарт спустились по склону к реке и засели буквально в нескольких метрах от камышовой протоки, в которой стояла лодка.

— Куда же ты шел? — поинтересовался Штрафник.

— Да к вдове тут одной. Обещала вечеринку устроить. Вроде бы праздник по случаю окончания ремонта, — простодушно объяснил механик. — Вдов здесь хватает, незамужних молодушек — тоже.

— Когда должны подняться остальные?

Механик с тоской взглянул в сторону берега, потом на солнце.

— Часа через два управятся. Так что ближе к закату.

— Все поднимутся?

Механик — они так и решили звать его — пожал плечами.

— Не звени сбруей, — угрожающе предупредил его Штрафник, почесывая острием немецкого штыка по шее.

— Всем, ясное дело, нельзя, нать-тарапать. Получается, что двоим придется остаться на плавсредствах. Интересно только, как на берег будут переправляться. То ли один вплавь к лодке, то ли катер к мосточку подгонят, почти на мелкоту.

— Лучше бы на мелкоту, — молвил Курбатов. — Абордаж — дело для нас пока непривычное.

В рот механику сунули кляп и умолкли. Поскольку времени оставалось предостаточно, фон Тирбах и Киргарт спустились к самой кромке Днепра и незаметно подобрались почти к мостку, едва пробивавшемуся сквозь камышовые заросли чуть выше по течению от того места, где застыли на неподвижном плесе катер и вооруженная баржа с громким названием «канонерская лодка».

В этот раз схватки начались сразу на двух ярусах. Как только «вдовий десант» поднялся на возвышенность, Власевич первым охотничьим выстрелом снял с завистью глазевшего вслед высадившимся охранника баржи, затем ранил матроса, успевшего метнуться к пулеметной рубке катера.

Краснофлотец все же сумел совладать со своим крупнокалиберным и, пройдясь несколькими очередями по камышам, выкосил их свинцовой косой, уложив на эту страшную камышовую смертожать лейтенанта Киргарта — скрытного молчаливого баварца, о котором Курбатов так ничего толком и не узнал. Кроме разве что того, что до войны лейтенант был студентом архитектурного факультета и собирался проектировать мосты.

Эта его мечта могла послужить единственным оправданием совершенно бессмысленной смерти бывшего студента, элементарно зазевавшегося или же побрезговавшего вовремя плюхнуться в камышовую жижу, как это сделали остальные налетчики, и дождаться, пока неугомонный пулеметчик потеряет сознание прямо у своего крупнокалиберного.

И все же выстрелы Власевича прозвучали на несколько секунд раньше, чем следовало бы. «Вдовий десант» еще только подходил к руинам, а Штрафник не успел переползти по скату глинистой возвышенности, чтобы преградить ему путь к отступлению. Эти выстрелы позволили ремонтникам мгновенно забыть о молодках и вспомнить об оружии. А ведь эти несколько секунд ох как пригодились бы тройке подполковника.

Двое моряков сразу же метнулись назад за спасительный обрыв, однако Штрафник одного сразу же уложил, второго заставил залечь и увязнуть в перестрелке. Третий «десантник» уютно устроился между телами своих спутников и, прикрываясь ими, пытался отстреливаться от засевших в руинах. Не желая тратить последнюю гранату, Курбатов метнул в него камнем, потом еще и еще раз. В то мгновение, когда моряк уклонялся от увесистого кругляка, Кульчицкий и сумел подстрелить его.

А тем временем раненый Штрафник схватился врукопашную со вторым моряком, у которого, очевидно, кончились патроны. Подполковник бросился на выручку, но Штрафник то ли не заметил этого, то ли не желал, чтобы его спасали во второй раз. Рассвирепев, этот могучий верзила с огненно-рыжей львиной гривой заключил своего соперника в смертельные объятия и, пронеся несколько шагов, метнулся вместе с ним с высокой днепровской кручи. Крик ярости и ужаса, огласивший склоны вечной бояно-вой реки, был реквиемом по их бойцовской жертвенности и по их душам.

Пока Механик под присмотром фон Бергера, тоже смыслившего в технике, возился с мотором, Курбатов собрал свое воинство на причале.

— Господин капитан, — обратился он к Кульчицкому со всей возможной строгостью, подобающей такому ритуалу, — все мы, офицеры отряда «Маньчжурские легионеры», были свидетелями того, как храбро вы сражались в эти дни. Я прав? — спросил он Тирбаха и Власевича.

— Так точно, господин подполковник.

— Это же может засвидетельствовать и капитан фон Бергер.

— Поэтому мы освобождаем вас от данного вами офицерского слова смыть свой позор выстрелом чести на польской земле.

— Вот как? — взволнованно и растерянно пробормотал Кульчицкий, одергивая красноармейскую гимнастерку и расчувство-ванно осматривая своих собратьев по диверсионному ремеслу. — Не думал, что у вас хватит благородства, пардон, вернуться к этому прискорбному случаю.

— Мы хотим, чтобы вы знали наше решение уже сейчас. Независимо от того, сумеем мы дойти до польской земли или нет.

— Благодарю за честь, — щелкнул каблуками поляк. — Весьма польщен.

— И еще, господа, объявляю, что за особое мужество, проявленное вами во время операции на территории Украины, все вы представляетесь к Георгиевскому кресту. В том числе и капитан фон Бергер. О чем будет доложено в штаб белой армии генерала Семенова сразу же, как только это станет возможно.

Негромкое троекратное «ура», прозвучавшее в тот день над степным лиманом Днепра, не имело ничего общего с теми боевыми кличами, что звучали здесь со времен окончания Гражданской войны.

63

Когда они поднялись на плато, большую часть которого занимал отель «Корсика», на каменистых дорожках его еще дымились обгоревшие бревна, завывали сирены машин скорой помощи и торопливые санитары метались между руинами с носилками, на которых лежали укрытые простынями тела. Облаченные в белые одеяния, они принадлежали уже иному миру, иному бытию.

Скорцени и Фройнштаг проскочили между двумя носилками, чувствуя себя неловко оттого, что и сами они уцелели, и в корпусе их только слегка разметало часть крыши да позабрасывало балконы грудами взрывного щебня.

Отель все еще оставался почти совершенно пустым. Постояльцы и обслуживающий персонал покинули его, как покидают здание после первых подземных толчков, предчувствуя, что они не последние. И хотя в небе над Корсикой вновь появились самолеты — очевидно, германские или из тех немногих, что остались верными дуче, — Скорцени и Фройнштаг уже не обращали на них внимания. Быстро переодевшись в мундир офицера СС, Лилия зашла в номер Скорцени и обессиленно плюхнулась в кресло, предварительно оттянув его подальше от окна, из которого видны были часть пролива и силуэт появившегося вдали судна. Судя по очертаниям, военного.